Первоистоки Русов - Петухов Юрий Дмитриевич (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
А кто такие «обезьяны»-союзники? Сами русы, арии-индоевропейцы не считают «союзников» равными или полностью родственными себе, несмотря на всю их «хитроумность» и сообразительность. Но вместе с тем «обезьяны» не дикари, не неандерталоидные дравиды и веддоиды. Историк, исследующий тему в рамках схемы: однородное местное население плюс переселившиеся разом «индоиранские» арии, – никогда внятно не ответит на данный вопрос. Для нас же, знающих, что долины Инда и Ганга на протяжении тысячелетий заселялись русами, что этнокультурно-языковое ядро суперэтноса Индостана еще с 25–15 тыс. до н. э. было окружено этнококоном, ответ прост. «Обезьяны» древнеиндийского эпоса – это гибридные предэтносы, образовавшиеся в этнококоне суперэтноса в результате смешения предыдущих родов-выселков русов-бореалов и ранних русов-индоевропейцев с местным неандерталоидным этноэлементом. С учетом доминантности неандерталоидных генов мы можем говорить о том, что гибридные русо-дравиды были несомненными европеоидами. Но при этом они имели меньший рост в сравнении с русами-ариями, более искривленный костяк, смуглую (но не черную) кожу, темные, карие глаза, черные волосы. Такой облик давал основание русам (как местным потомкам бореалов, так и приходящим ариям) называть гибридное население «обезьянами». Почему европеоидные дравиды были союзниками русов-индоевропейцев? В отличие от «демонов»-архантропов русо-дравиды имели достаточно развитой язык, сложившийся на базе первоязыка, языка русов (другой базы просто не было, неандерталоидный этномассив вообще не знал языка, он мог пользоваться только двумя-тремя десятками простых звуков-команд). То есть русо-дравиды говорили на упрощенном, своеобразном, но достаточно понятном диалекте языка русов. Признаки и традиции, полученные вместе с русской составляющей, делали русо-дравидов хоть и пограничной, периферийной, но все же составной частью обширного мира русов и гибридных русов. Центростремительные силы влекли русо-дравидов к цивилизации, культуре, процветанию. Они были естественными союзниками в глобальном аспекте, что, разумеется, не исключало отдельных мелких, локальных конфликтов, стычек, умыканий и похищений.
Здесь уместно вернуться к кастовости русов-индоариев, русов-индоевропейцев. Безусловно, система каст возникла не в Индии, а значительно раньше и повсеместно в ареалах расселения еще проторусов. Рано или поздно в любом из ареалов образовывалось ядро суперэтноса, окруженное «защитным» этнококоном из гибридных предэтносов. Внутри ядра-рода (или суперсоюза родов) шло естественное деление на волхвов-жрецов, воинов и земледельцев-скотоводов-ремеслеников (брахманов, кшатриев и вайшья). Последнее, «вайшья», есть энглизированное «вешья, вешьи, весьи» то есть «селяне, поселяне», от слова «вешь, весь»= «село, поселок», вспомним выражение «по городам и весям». В «Ригведе» основа касты «вешья» есть понятие vis = «поселок, селение». Исходное слово из языка русов, приобрело в Индии звучание «вешь, вишь», в России «весь», а, скажем, в Скандинавии «виц, вик» – из vis= vic; отсюда «викинги» – это первоначальное «висинки, вицинки» – то есть «вики»=«вици», как «франки»=«франци, Франция»; и здесь ответ на вопрос, кто есть викинги. Они есть викинки, висинки – поселяне из поселков-виков-висов, а точнее, крепкая сельская молодежь из славяно-русских поморско-прибрежных селений, которая шла в русские города-грады на службу в княжеские дружины, а иногда и сама сбивалась в дружинные ватаги, занималась разбоем (на манер «гулевых» казаков); только это есть суть «викингов», весь прочий романтический флер про «суровых северных норманнов, лордов морей» – сплошная литературщина и сочинительство на уровне сказок про троллей и эльфов.
Мы не случайно отклонились на север. Между воинами-кшатриями Индии и варягами-викингами гораздо больше общего, чем это себе представляет читатель и большинство профессиональных историков, специализирующихся в своих локальных областях. И те и другие были порождением суперэтноса русов. Они зародились, существовали и развивались в рамках уклада и традиций суперэтноса.
Кастовая система индоевропейцев достаточно четко изучена и описана в работе Ж. Дюмезиля «Верховные боги индоевропейцев» (М.: Наука, 1986) и во множестве прочих исследований. Поэтому мы подробно на ней останавливаться не будем. Скажем лишь о главном. Абсолютно четких граней между тремя основными группами-кастами не было. Подавляющее большинство членов рода были «весьими» людьми, то есть селянами. Из них выходили и воины-кшатрии, и волхвы-брахманы. Воинами-кшатриями становились юноши с тринадцати-четырнадцати лет, прошедшие инициацию. Они «служили» воинами до двадцати пяти, реже тридцати лет. Затем меньшая часть их, наиболее приспособленная к воинскому делу, оставалась в дружине десятниками, сотниками, воеводами, князьями. А основная, значительно большая часть переходила в касту земледельцев-мастеров-ремеслеников (созидателей), занималась непосредственно всеми видами производительного труда, обеспечивая жизнь своих (малых) семей и рода («большой семьи»). Причем в случае необходимости молодежь-воины привлекались к сезонным работам. А зрелые мужчины-вайшью при опасности или в походах брали оружие и становились в строй. Эта система была важнейшим этапом «развертывания» на линии Сверхэволюции, ее уничтожение привело бы к инволюции (что мы и видим в последние годы).
Система каст была чрезвычайно гибкой. И этим внутренний уклад русов-ариев напоминал уклад казачьей общины. Собственно говоря, и в одном, и в другом случаях уклады были выстроены на традициях суперэтноса русов. Казак-земледелец, бывший воин, отдавал сына в казачье войско, на службу, потом тот возвращался, становился земледельцем, но мог быть призван на службу воином-«кшатрием» в любое время. Полностью в касту-разряд вайшью он попадал только в преклонном возрасте.
Профессиональных воинов-кшатриев было совсем немного. Но и те из них, кто доживал до пятидесяти-шестидесяти лет, переходили в разряд селян-веси-вайшью. Вспомним, что и римские легионеры после двадцати – тридцати лет службы получали земельные наделы и становились колоннами, что было вовсе не зазорно, а даже почетно, давало основательность и самодостаточность.
Волхвами становились люди зрелого возраста, зачастую бывшие воины-кшатрии, нередко увечные, неспособные к тяжелому труду, но с «расширенным сознанием», осознающие необходимость волевого движения навстречу ВРМ. Они готовили себе смену из молодежи рода. Разумеется, в первую очередь они старались научить волховским знаниям своих детей – этим порождая наследственную преемственность. Но наследственность ни в среде выборных кшатриев-князей, ни в среде волхвов не была правилом и законом. Жизнь и общество (община) сами отбирали наболее способных и пригодных.
Все три основные касты внутри рода были взаимосвязаны и переплетены неразрывно. Это и был сам род в его жизнеобеспечении и развитии. Собственно говоря, эти три группы внутри рода не были кастами в нашем понимании. Кастами они стали только со временем и только в иноэтнической среде, когда внутрь рода-общины, затем государственного образования стало проникать множество «чужаков» извне. Вот тогда каждая каста поставила барьеры, ограждая себя, спасая себя от растворения в чужеродной биомассе и от утраты своих традиционных признаков, тем самым спасая и весь род, все государство. Так случилось в Индии 1 тыс. до н. э. – 1 тыс. н. э., где касты стали основой самосохранения индоевропейской цивилизации и самих индоевропейцев. Но так не случилось, скажем, в Хараппе или Шумере, где не было выраженной кастовости, соответственно не было защиты от инфильтрации в род-общество чужаков, что и стало причиной гибели и Шумера, и Хараппы.
Шумерские княжества и Хараппская держава нанимали в свои дружины и войска, в эту условную касту кшатриев «людей со стороны», будь то протосемиты-амореи («люди смерти») или дравиды…. Это закончилось тем, что армии, дружины и другие воинские подразделения стали со временем небоеспособными, они не могли защитить свои княжества и «царства». Результат оказался трагическим. Русы-индоарии времен последних волн-выселков на Индостан подобных ошибок не повторяли. Они знали, что чужаку нельзя доверить ни власть над собой, ни свою безопасность, ни даже обеспечение рода сельхозпродуктами. Именно так появилось понятие «шудры». Шудра никогда не мог стать волхвом-брахманом, князем-рашой (правильно именно «раша» – от слова-понятия «рус-рос-рас» – то есть «светлый, господин, повелитель»; произношение на английский манер «раджа» неверное), воином-кшатрием, земледельцем-вайшья… Потому что шудра не был русом-арием, ему не было доверия.
