Черный орден СС. История охранных отрядов - Хене Хайнц (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Вдохновителем и руководителем этой акции был криминальоберкомиссар Христиан Вирт. Палачи использовали окись углерода — газ, который действовал быстро, и при этом не было слышно никаких звуков. Когда Гиммлер в начале 1942 года обратился к эсэсовскому главврачу доктору Эрнсту Гравитцу с вопросом, каким образом можно быстрее ликвидировать массу польских евреев, тот указал ему на Вирта. Рейхсфюрер СС вызвал к себе эксперта по газу и приказал ему продолжить известную ему работу в Польше. Вскоре тот появился в Люблине у тамошнего высшего руководителя СС и полиции Одило Глобчика и доложил о полученном задании. Через некоторое время Вирт приступил к осуществлению акции «Райнхард».
Вместо подвижных газовых камер он приказал соорудить стационарные, в которые по шлангам поступали выхлопные газы от дизельных моторов. Газовые камеры были замаскированы под «ингаляционные и душевые помещения». Как описывал очевидец, из холла здания, украшенного геранями, вела небольшая лестница, выходившая в коридор, по обе стороны которого находились по три помещения с деревянными дверями, подобными гаражным. Они имели размеры 5x5 метров с потолками высотою 1,9 метра. Вместо задней стены — большие деревянные рамповые двери. На потолке — звезда Давида, намалеванная явно с издевкой. Вокруг этих мастерских смерти были выстроены обычные постройки, характерные для концентрационных лагерей, — бараки, площадки для построений и заборы из колючей проволоки. Скоро по берегам Буга появилась целая цепочка лагерей смерти, подчиненных, кроме люблинского лагеря, бригадефюреру СС Глобчику.
17 марта 1942 года начал действовать первый лагерь смерти Бельцек, находившийся около железной дороги, шедшей из Люблина во Львов. В нем соорудили шесть газовых камер с пропускной способностью до 15 000 человек в день. В апреле был открыт лагерь Собибор неподалеку от границы с рейхскомиссариатом Украины, в котором умерщвлялось до 20 000 человек в день. Через три месяца появился лагерь Треблинка, расположенный в 120 километрах северо-восточнее Варшавы, с 13 газовыми камерами (самый крупный из лагерей Вирта). В нем уничтожалось до 25 000 человек в день. Осенью 1942 года возле концлагеря под Люблином также соорудили газовые камеры (впоследствии этот лагерь получил название Майданек). Техническое руководство всеми лагерями смерти, находившимися на польской территории, было возложено на Христиана Вирта. Он постоянно увеличивал число умерщвленных людей, проявляя служебное рвение, и скоро стал некоронованным королем среди палачей еврейского народа Польши.
Однако в то абсурдное время у Вирта нашлись соперники, которым его слава не давала покоя. В верхнесилезском (самом крупном) концлагере Аушвиц (Освенцим) его начальником, гауптштурмфюрером СС Карлом Фритчем, был применен новый газ — синильная кислота («Циклон Б»), производившийся фирмой «Дегеш» в качестве средства для уничтожения сельскохозяйственных вредителей. Он намного превосходил газ, применявшийся Виртом: смерть жертв наступала всего через несколько минут. Из баллонов газ выпускали охранники, надевавшие для своей защиты противогазы.
Поскольку Вирт возражал против применения «Циклона», в лагерь Бельцек была направлена комиссия в составе оберштурмфюрера СС Курта Герштайна и заместителя Айхмана Рольфа Гюнтера для сравнения эффективности обоих методов. Вот что докладывал Герштайн о событиях того августовского дня: «К платформе подошел поезд. 200 украинцев из состава вспомогательной полиции открыли двери товарных вагонов и кнутами стали выгонять из них людей. Из громкоговорителя послышались команды: „Полностью раздеться, снять протезы, очки и тому подобное“. Девушки и женщины были направлены к парикмахерам, которые стригли их наголо, запихивая волосы в мешки из-под картофеля. Затем всех построили в колонну и отправили нагишом по аллее. Большинство заключенных входили в камеры смерти молча. Лишь одна еврейка лет сорока стала проклинать убийц, но, получив 5-6 ударов кнутом по лицу, исчезла вместе с другими в газовой камере. Камеры наполнялись так, что люди едва могли пошевелиться (таков был приказ Вирта)… Наконец, я понял, почему все сооружение получило название „учреждение Хеккенхольта“. Хеккенхольт, человечек небольшого роста, обслуживал дизельный двигатель и принимал участие в строительстве газовых камер. С помощью выхлопных газов двигателя и должны были умерщвляться люди».
Однако двигатель не заводился. Герштайн достал секундомер и засек время. Но продолжим его рассказ:
«Появился Вирт. Ему было очень неприятно, что сбой произошел как раз в моем присутствии. Естественно, я все замечал. Секундомер показывает, что прошло уже пятьдесят минут. А двигатель все не заводится. Люди в газовых камерах стали плакать и кричать… Вирт кнутом отстегал украинца, помогавшего унтерштурмфюреру Хеккенхольту. Через 2 часа и 49 минут двигатель наконец завелся… Прошло еще 25 минут. Многие в камерах были уже мертвы, что мы наблюдали в небольшой смотровой глазок при включении на короткое время электрического света. Через 28 минут несколько человек оставались еще живы. И только через 32 минуты все полностью умерли. Рабочая команда открывает двери с задней стороны. Мертвецы продолжают стоять подобно базальтовым фигурам: в камерах было невозможно не только упасть, но и нагнуться».
Лидирующее положение Вирта было поколеблено. «Циклон» стал вводиться и в других лагерях. В своей биографии комендант Аушвица Рудольф Хёс писал: «Должен признаться откровенно, что ликвидация евреев с помощью газа действовала на меня успокаивающе. Мне было жутко видеть горы расстрелянных, в числе которых находились женщины и дети. Газ освободил нас от этих потоков крови…»
Таким образом, можно было начинать массовое уничтожение польских евреев. И Гиммлер подал сигнал. Шесть лагерей уничтожения стали принимать евреев из различных гетто.
«Приказываю, — писал Гиммлер высшему руководителю СС и полиции Востока обергруппенфюреру СС Фридриху Вильгельму Крюгеру в Краков 19 июля 1942 года, — закончить переселение всех евреев в генерал-губернаторстве до 31 декабря 1942 года».
Еврейские гетто стали пустеть одно за другим. Но тут вмешался вермахт.
Дислоцировавшиеся в Польше военные выступили в защиту евреев, обосновывая свой протест тем, что широкомасштабное их уничтожение лишает вермахт рабочей силы, без которой остановятся все военные заводы на Востоке. В их числе были командующий военным округом в генерал-губернаторстве генерал барон Курт фон Гинант и начальник вооружений полковник Фретер.
Сотрудник Фретера капитан Фридрих Вильгельм Хасслер спросил того, соответствуют ли истине слухи о готовящемся массовом уничтожении евреев? Получив положительный ответ, он добавил: «То, что здесь происходит, — с юридической точки зрения преступление и представляется мне, как христианину, грехом, за что придется отвечать».
Фретчер ответил: «У вас есть три альтернативы. Вы можете высказать свое мнение открыто, учтя, что это, возможно, будет стоить вам жизни. Вы можете сказаться больным, но можете и остаться, чтобы попытаться помочь евреям».
Капитан остался.
Крюгер, понявший намерение военных, сделал, как казалось, им шаг навстречу. Он договорился с инспекцией по вопросам вооружений, что она может сохранить необходимую рабочую силу из числа евреев, но при условии, что они будут переведены на казарменное положение под присмотром команд эсэсовцев. Тем самым он намеревался шаг за шагом лишить военных возможности предъявлять свои претензии.
Но даже эти незначительные уступки показались фанатику Гиммлеру неприемлемыми. Он не только сделал выговор Крюгеру, но и обратился в верховное главнокомандование вермахта с требованием отозвать неудобных для него военных из генерал-губернаторства.
Генерал-фельдмаршал Кейтель не только не поддержал своих генералов и офицеров, но и приказал заменить рабочих-евреев поляками. Тогда генерал Гинант направил докладную записку в Берлин, в которой на основе статистических данных доказывал, что "немедленное отстранение евреев от работы приведет к значительному снижению военного потенциала рейха и нарушению снабжения фронта, а также войск в генерал-губернаторстве. Он просил «отложить переселение евреев, занятых на производстве, до окончания выполнения важных военных заказов».
