Как организовали внезапное нападение 22 июня 1941. Заговор Сталина. Причины и следствия - Шапталов Борис Николаевич (прочитать книгу TXT) 📗
Для государства и его правителей важно понять природу силы, которая есть у страны и у ее противников. Перед экспансионистами всегда встает коренной вопрос: что делать дальше, после того как достигли ближайших целей? Например, монголы при Чингисхане захватили огромные территории, но затем выяснилось, что размеры Земли превышают их военные возможности. Пришлось остановиться. С остановкой была потеряна мобилизующая цель. После чего монгольская знать перешла в режим паразитарного существования, предопределив тем самым гибель державы Чингисхана.
Экспансионист подобен велосипедисту: держаться в седле возможно лишь при движении. Но движение – это не только стремление к достижению крупной цели, но и большой расход национальной энергии. Поэтому перед экспансионистом стоит задача, которую не знают пассивные народы, – как восполнять силы? Если интенсивно эксплуатировать какой-либо механизм, он быстро износится, так и с государствами-экспансионистами: исторически век их недолог. Они ярко вспыхивают и быстро сгорают, оставляя человечеству наследие, которым оно пользуется еще долгое время после кончины лидера. А пассивные народы и государства существуют долго, но их влияние на ход истории и тем более прогресс практически нулевое. Чтобы соответствовать своей лидерской роли, экспансионист выбирает подходящую себе модель жизнедеятельности. Иногда удачно, и государство существует достаточно долго и функционирует успешно. Иногда – неудачно, и все кончается очень быстро, как это произошло с Советским Союзом.
Выбор сферы деятельности экспансиониста имеет прямое отношение к особому типу государства, который называют «империей».
Что есть империя?
Империя – это национальный экспансионист, выросший до международного властителя. В свое время Великобритания и Япония открыто заявляли о себе как империях. А вот США и Советский Союз этот статус за собой отрицали. Правы ли они? Это важно понять еще потому, что США и СССР ныне модно величать «империями», а сторонники Сталина хвалят его за создание «Советской империи», считая, что это усилило СССР. В таком случае желательно понять, что дает стране переход на уровень «империи»? И что она теряет в этом статусе?
Сначала немного теории. Практически любая биологическая или социальная система стремится к своему усложнению, ибо это путь ее развития (принцип экспансионизма). Чтобы клетке развиться, предположим, до слона, в своей эволюции ей необходимо обзавестись миллиардами новых связей. Чтобы группе людей вырасти в нацию, также необходимо пройти долгий путь количественного и качественного роста. Однако усложнение ведет не только к росту взаимосвязей, но и большим нагрузкам на центры управления. На каком-то этапе они становятся чрезмерными. В обществе, как и в природе, проблема решается через дифференциацию – путем создания новых органов регулирования, разделения функций между ними. Однако со временем и этот путь себя исчерпывает. Специализация разводит управляемые объекты настолько далеко друг от друга, что превращает их в самостоятельные субъекты (принцип сепаратизма). И тогда система либо разделяется на независимые части, что приводит к многообразию, как в животном, так и социальном мире, либо начинает стремиться к консервации уже достигнутого, а то и архаизации, то есть к сокращению внутренних связей, а значит, к уменьшению автономных частей. Такую эволюцию проделала античная и многие другие цивилизации древности.
Двигаться по этому пути обречена любая империя по мере своего расширения. На определенном этапе затраты сил начинают превосходить их восполнение. Единственный способ справиться с управлением – остановиться. Но остановка означает потерю мобилизующей цели. Главной задачей становится сохранить и наслаждаться полученным наследством. Однако «равновесие» длится недолго: начинается откат и распад конгломерата. Так произошло с Британской и Французской империями в ХХ веке. Они достигли своего максимума после победы в Первой мировой войне и стали мечтать о «вечной» стабильности. На их беду, совершенно иначе думали молодые пассионарные режимы в Японии, Италии, а главное, в Германии. Попытка договориться с Гитлером, «умиротворить» его закончилась позорным провалом. После чего распад старых империй стал неизбежным. На смену великим державам «пенсионного возраста» пришли новые – СССР и США. Они победили альтернативный блок Германии – Италии– Японии и стали между собой бороться за доминирование на планете между собой.
Чем кончилась эта борьба (названная холодной войной из-за невозможности применения ядерного «горячего» оружия) – известно. Но почему соперничество между США и СССР закончилось именно так, а не иначе?
Предположим, что СССР и США были империями, тогда они попали под те же закономерности, что прежние имперские конгломераты. СССР выдохся, а США все бегут и никак не могут остановиться, хотя с этим бегом возникает все больше вопросов. Советский Союз сошел с дистанции очень быстро – в течение пяти лет (1987–1991), хотя обычно распад империй затягивается на десятилетия. Главная причина состояла в том, что СССР потерял смысл своего существования, как в глазах руководства, так и населения. И если в 1941–1945 годах народ боролся за государство вопреки тяжелейшим обстоятельствам, то к 1991 году желающих бороться за него почти не осталось и народы разбежались по своим национальным квартирам. Если Советский Союз был империей, то его крах, получается, закономерен.
Сторонники империи в России стараются не отвечать на главный вопрос: зачем она нужна? Ради развития? Но существует много динамично развивающихся стран (Дания, Канада, Швейцария, Тайвань…) без всяких имперских подпорок.
Ради социальной справедливости? Тоже нет. Социальная справедливость никакого отношения к имперской идее не имеет. Заниматься вопросами социальной справедливости может любое государство, что и делают в Швеции или Финляндии.
Может, империя России нужна была для борьбы с США, чтобы свергнуть американское доминирование и занять его место? Кстати, у современных имперцев так и выходит. Они хотят сами властвовать, значит, давить других. Получается парадокс – наши любители Российской империи от всего сердца критикуют американский империализм за их диктат, предполагая, что их диктат будет лучше. Скептикам имперцы отвечают: наша цель – облагодетельствовать человечество, спасти его от духовного оскудения, остановить машину потребления и т. д. Такой ответ, конечно, «кое-что», но при чем здесь империя? Всеобщность благих целей предполагает привлечение для их достижения всех народов без всякого доминирования одного государства над другими. А может, русские националисты считают, что они способны создать нечто совершенно уникальное? Тогда это инфантилизм, и не более того. Такие дары, как православная монархия и прочие новации, встретят сопротивление уже на наших границах. Достаточно спросить об этом латышей, эстонцев, украинцев, грузин. Или их мнение будет подавлено бомбами и танками? Но тогда чем Россия будет лучше критикуемой Америки? Так что вопрос: зачем России нужна империя? – повисает в воздухе, и нам еще не раз придется касаться этого вопроса. Пока что обратимся к показательной беседе двух знаковых идеологических фигур новороссийской истории А. Чубайса и А. Проханова.
А. Чубайс – идеолог и практик формирования «периферийного» (компрадорско-паразитарного) варианта капитализма в России, А. Проханов – один из идейных лидеров русско-советского имперского национализма. Так что главный редактор газеты «Завтра» взял интервью у своего идейного врага. Однако, на диво, в ходе беседы у них появились точки соприкосновения. Таковой стала тема «империи».
Поводом для беседы послужила лекция Чубайса в стенах Санкт-Петербургского инженерно-экономического университета, прочитанная им 25 сентября 2003 года, где он заявил о необходимости проведения политики «либерального империализма»: «…я считаю, что идеология России – и я глубоко в этом убежден – на всю обозримую историческую перспективу должна стать идеологией либерального империализма, а целью Российского государства должно стать построение либеральной империи. Очень хорошо понимаю, насколько болезненно воспринимается слово «империя» очень многими, очень хорошо понимаю, насколько непростое к нему сегодня отношение и насколько сильно оно было скомпрометировано».
