Открывая новые страницы... (Международные вопросы: события и люди) - Попов Н. С. (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
…Рузвельт принял Литвинова с некоторой сдержанностью. В большом, неуютном, плохо освещенном кабинете находились также супруга президента и государственный секретарь Хэлл. Рузвельт сидел в кресле, слегка откинув большую седую голову. Он сделал попытку подняться навстречу гостю. Литвинов, зная, что Рузвельт подняться не в состоянии, быстро подошел к нему. Президент крепко пожал ему руку, спросил, как он доехал, сказал, что очень рад видеть представителя Советской страны в Вашингтоне. Справился о здоровье Калинина. Литвинов ответил, что Калинин вполне здоров, просил передать сердечные приветствия президенту.
Когда кратковременный визит подошел к концу, Литвинов вручил Рузвельту подарок — альбом с марками. Рузвельт, который был заядлым коллекционером, листая альбом, не мог сдержать своей радости.
На следующий день «Правда» писала, что встреча в Белом доме была кратковременным торжественным актом вежливости и, хотя подробности не сообщаются, печать указывает, что встреча имела наиболее сердечный характер.
Еще до отъезда Литвинова в Америку в Москве были определены основы советской позиции во время будущих переговоров с правительством Соединенных Штатов Америки. Было ясно, что не сразу удастся обо всем договориться с правительством Рузвельта. Противники признания Советского Союза не теряли времени, всячески старались застопорить переговоры. 27 мая 1933 года руководитель восточноевропейского отдела государственного департамента Роберт Келли передал в госдепартамент, а через него Рузвельту памятную записку, где он выдвинул условия, выполнение которых обязательно для Советского Союза; СССР должен возвратить Америке царские долги, уплатить громадную сумму за национализированную после революции собственность, принадлежавшую американцам.
Советский Союз не мог на это пойти: у него были серьезные материальные контрпретензии в связи с американской интервенцией в России.
Решить все вопросы претензий и контрпретензий можно было только с Рузвельтом. Он был тем государственным деятелем, который способен заглянуть в будущее, а это будущее настоятельно требовало нормализации отношений с Советским Союзом.
Но сразу же возникал вопрос: кто будет вести переговоры с Литвиновым — государственный секретарь или президент? Рузвельт вполне мог поручить эту миссию Хэллу. Тогда переговоры могли затянуться. В Белом доме чувствовалась очень нервная обстановка. Это Литвинов заметил уже во время первого официального визита. Было ясно, что там все подчиняются воле и интеллекту Рузвельта, но нервозность свидетельствовала о том, что Рузвельту нелегко держать в своих руках всю огромную, сложную машину государственной власти и бороться с явным и тайным противодействием своей политике.
А противодействие это усиливалось с каждым днем. В таких условиях начались вашингтонские переговоры.
Рузвельт с живым интересом присматривался к советскому дипломату, к его манере держаться, искал в нем какие-то особые черты, которые, по мнению многих, должны быть присущи русским революционерам, и никак не находил их. Полноватый человек в очках, одет в строгий костюм, спокоен, размерен, говорит на хорошем английском языке. Надо полагать, что Рузвельт при его проницательности за две недели общения сумел оценить и внутренний мир советского наркома.
Оценил Рузвельт и реалистический ум Литвинова: понял, что перед ним безгранично уверенный в правоте своего дела человек, представляющий новый, неведомый Рузвельту мир. Мир, идеи и интересы которого он будет защищать до конца.
Это импонировало президенту. Он увидел в советском дипломате достойного партнера и взял переговоры в свои руки, что было очень непросто и небезопасно для него. Ханжеская Америка все больше ополчалась на президента за его переговоры с большевиками. Даже мать Рузвельта было использовали для того, чтобы не допустить установления дипломатических отношений с Советским Союзом. Вся Америка знала, как Рузвельт любит свою мать и как Элеонора Рузвельт не ладит со свекровью. Была сделана попытка, впрочем безуспешная, заручиться поддержкой жены президента.
В тот день, когда Рузвельт сам начал вести переговоры с Литвиновым, в кабинете президента неожиданно появилась Элеонора Рузвельт. В присутствии советского дипломата она сказала мужу:
— Франклин, почему бы тебе не рассказать о переговорах с мистером Литвиновым твоей матери? Представь себе, что в один прекрасный день твоя мать просыпается и узнает, что между Соединенными Штатами и Советской Россией установлены дипломатические отношения. Как она воспримет все это, ты подумал об этом? Ведь с ней может случиться шок!
— Ну что ж, — ответил Рузвельт. — Пусть она об этом узнает неожиданно. Пусть будет шок. Этот шок не опасен…
Уже в первый день государственный секретарь Хэлл изложил американские претензии, обстоятельно перечислил многомиллионные суммы, предоставленные русскому правительству Керенского.
Литвинов сказал, что он может дополнить этот список. Кредиты, предоставленные Керенскому, расходовались также на покупку оружия для Юденича, Врангеля и других царских генералов. Это финансирование контрреволюции причинило большие страдания русскому народу. Оно противоречило стремлениям и американского народа, который не желал такой политики. Это легко доказать. Он, Литвинов, уверен, что если бы тогда у власти в Америке находилось правительство, которое преследует те же цели, что и нынешняя американская администрация, то Керенский и царские генералы не получили бы этих средств.
После длительного обсуждения первого вопроса, убедившись в том, что Литвинов не уступит и что так решено в Москве, Рузвельт предложил обсудить второй вопрос, заметив, что к первому вопросу еще можно будет вернуться.
Хэлл предъявил второй заготовленный список — претензий американских собственников, чье имущество было национализировано в России после революции, заявив, что правительство США настаивает на компенсации.
Переговоры по этому вопросу продолжались несколько дней. Литвинов ответил, что Советское правительство предъявляет контрпретензию. Во время гражданской войны в России Соединенные Штаты Америки послали в Сибирь экспедиционный корпус под командованием генерала Грэвса. Ущерб, нанесенный американской интервенцией, значительно больше того, что американцы потеряли в России. Хэлл напомнил, что корпус Грэвса был выведен из Сибири. Литвинов сделал уточнение: Грэвс вынужден был вывести корпус, убедившись в безнадежности интервенции.
Обсуждение следующей проблемы шло быстрее и легче. Рузвельт сказал, что Советский Союз «должен воздержаться от вмешательства в какой бы то ни было форме во внутренние дела Соединенных Штатов». Спросил Литвинова, будет ли американцам — сотрудникам посольства в Москве гарантирована свобода религии, могут ли они ходить в церковь, костел или синагогу в зависимости от их религиозной принадлежности.
Литвинов посвятил Рузвельта в сущность Советской Конституции, гарантирующей многие свободы, в том числе и вероисповедания, сказал, что все посольства, аккредитованные в Москве, пользуются этими правами и президент может в этом легко убедиться.
Оставшиеся дни были заполнены переговорами и беседами. Не все детали этих переговоров сохранились в архивных сейфах. Бесспорно, были нюансы, которые уже никогда не станут известны, ибо давно нет в живых главных участников переговоров. Но не так уж важны детали — они не более чем виньетки в раме к великому полотну. Важен конечный результат.
Из письма президента Рузвельта:
«Мой дорогой господин Литвинов, я весьма счастлив известить Вас, что в результате наших с Вами бесед правительство США решило установить нормальные дипломатические отношения с правительством СССР и обменяться с ним послами.
Надеюсь, что отношения, ныне устанавливаемые между нашими народами, смогут навсегда остаться нормальными и дружественными и что наши народы впредь смогут сотрудничать ради своей взаимной пользы и ради сохранения мира во всем мире».
