Лапландцы. Охотники за северными оленями - Боси Роберто (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
С середины XIV в. охотники и рыбаки активно торговали с балтийскими странами, позже – с портом Архангельском. В течение очень длительного времени русские торговцы отправлялись в рискованные путешествия вокруг мыса Нордкап в мирные норвежские фьорды. К приходу их судов лапландцы создавали большие запасы меха и рогов северного оленя. Вскоре русские также оценили великолепного лосося и форель, которых очень искусный народ вылавливал из озер и рек. Такой обмен продолжался вплоть до XVIII в. и получил название «поморская торговля».
Но еще до того, как приблизился к концу XV в., норвежцы в значительной степени отказались от рыбной ловли в своих северных районах: рынок испытывал спад. Однако они делали значительные усилия для того, чтобы колонизировать некоторые из менее холмистых областей вдоль фьордов, которые имели преимущества благодаря Гольфстриму. В результате живущие на побережье лапландцы были вытеснены в высокие горные районы и вынуждены вернуться в места своих зимовок. Множество семейств, которые с незапамятных времен жили рыболовством, теперь, чтобы выжить, вынуждены были обратиться к охоте. Таким образом, здесь появилась древняя группа рыбаков, которые были изгнаны с краев цивилизованного мира в области, где правила суровая зима. Именно к этим изгнанникам принес новый свет и новое слово благочестивый и глубоко сострадательный миссионер Кнуд Леем.
В 1697 г. родился человек, которому было суждено сделать огромный вклад в изучение и религиозное обращение норвежских лапландцев. Отец Кнуда Леема был пастырем из Бергена. Следуя по его стопам, сын изучал богословие в Копенгагене и в 1725 г. стал квалифицированным миссионером. Его послали на Крайний Север – в область, в то время бывшую датским владением. Он совершил путешествие через Варяжский полуостров, исследовал фьорд Лакее и оказался в Порсангере – самом отдаленном поселении Европы – на краю земли совершенно неизвестной, растянувшейся до ледовых морей и бывшей предметом многих фантастических домыслов. Сам Тацит утверждал, что в этой дикой стране путешественник, казалось, слышал звуки, издаваемые Лошадьми Солнца. Леем с детства слышал все эти истории и знал норвежские саги. Они, должно быть, звучали в его ушах, когда он отправлялся в путь. Но когда Леем достиг цели своего путешествия, он обнаружил мирный народ охотников и рыбаков, живущих среди безмолвия и уединения.
Леему оказали теплый прием, и, когда он объявил, что его послали, чтобы принести Слово Человека, который умер в далекой земле ради искупления грехов человеческого рода, его слушали с огромным уважением. Миссионер, конечно, знал, что не все его слушатели понимали его. Его первым шагом стало изучение языка, на котором они говорили. Очень скоро Леем был покорен мягкостью и праведностью этих людей, полюбил их и решил посвятить им всю свою жизнь.
Леем жил в течение долгого времени в лапландских хижинах, страдая от дикого холода и прочих неудобств. Сон и отдых были слишком краткими. Как бы то ни было, проповедник мужественно переносил все это, так как его очень влекло к лапландцам. Мягкие, кроткие, чрезвычайно умные, они жили без разногласий и в совершенной гармонии с внешним миром. Леем рассказывает, что пастухи в свободное время, которое оставалось после ухода за оленями, выходили на рыбную ловлю на озера в лодках, сделанных из длинных, узких, деревянных досок, соединенных вместе волокнами, сплетенными из корней деревьев. Бакланы охотились на озере, как и люди, и лапландцы также ловили этих больших птиц при помощи палки и крюка. Бакланы плавали вблизи берега, высматривая рыбу, и поэтому иногда лапландцы делали двойной улов: у баклана, как указывает Леем, есть своего рода мешок под клювом, в котором он хранит свою добычу, и часто, когда птицу ловили на крючок, этот мешок оказывался наполненным рыбой.
Леем обнаружил, что лапландцы не были, как это казалось более поздним путешественникам, людьми монголоидной расы. Он отмечал, что у них широкий рот, черные волосы, оливковая кожа и водянистые глаза – от дыма в палатках и слепящего снега, когда они спускались с гор, следуя за стадами северного оленя. Миссионер собрал много информации о жителях Крайнего Севера, которые тогда были почти неизвестны в Европе. В тот период лапландцы были все еще почти полностью независимы от влияний западной цивилизации, Неудивительно, что Леем полюбил этих «благородных дикарей». Они платили ему тем же.
Однажды, когда Леем жил в деревне с названием Алтен, лапландская женщина совершила длительное путешествие, чтобы пожелать ему счастливого Рождества. Это было в декабре, большая равнина и горы были покрыты снегом. Леем был ошеломлен, узнав, что его посетительница принадлежала к семейному клану, стойбище которого находилось в нескольких днях пути от его деревни. «Я пришла, – сказала она, – потому что вы показали мне веру. У меня родился младенец, и все хорошо». Только тогда миссионер вспомнил, что при отъезде из стойбища, которое он недавно посетил, часть пути его сопровождала женщина, у которой вот-вот должны были начаться роды. Она родила пять дней назад, после чего перешла цепь почти непроходимых гор во время ужасного мороза, чтобы высказать пастырю свою благодарность.
Леем считал, что такая исключительная телесная энергия и сопротивляемость морозу частично является следствием потребления рыбьего жира, на котором лапландцы взращивали своих детей с древнейших времен.
Описание Леемом лапландцев весьма повысило интерес к этому северному народу. Вскоре священники, ученые, этнографы, врачи, люди всех профессий стали увлекаться изучением лапландской культуры. В 1752 г. Леем был назначен директором колледжа, основанного в Тронхейме для обучения миссионеров языку; чтобы лучше справиться с этой задачей, он составил грамматику и словарь, затем сделал переводы лютеранского катехизиса и книги молитв. Все это помогло ввести лапландцев в орбиту европейской цивилизации. Деятельность Леема во многом облегчила задачу миссионеров, помогла торговцам лучше узнать потребности лапландцев, а ученым дала возможность наблюдать лапландцев в их среде обитания. Те лапландцы, которые мигрировали в горы, оставались, конечно, за пределами внимания внешнего мира: на тех высотах они были недосягаемы. Они продолжали жить, по выражению миссионеров, во «тьме внешней», во главе со своими шаманами, все еще совершая жертвоприношения своим таинственным богам.
Однако дело всей жизни Леема давало достойные плоды: даже если полное обращение лапландцев в христианство не было достигнуто, множество оседлых лапландцев в Норвегии могли посещать школы, которые теперь стали все чаще появляться. Леем был свидетелем основания хорошо оборудованной школы при миссии в Карасьоке и колледжа в Каутокейно. Умер Леем в 1774 г.
Рис. 21 Шаман из области Нордтренделаг с большим барабаном, расписанным многочисленными рисунками и фигурами и украшенным звездами и медными кружками.
5 марта 1854 г. в Виттанги, недалеко от древнего центра Юккасьярви, новая церковь была принята пастырем Ларсом Леви Лестадием. Представитель жесткого пуританства, он с помощью некоторых своих учеников добрался до очень многих семей лапландцев. В результате их деятельности культурное и художественное наследие лапландцев в значительной степени было разрушено.
Предметы культа, магические барабаны, кинжалы, идолы – все бросалось в огонь. Старые песни были запрещены наряду со всеми традиционными праздниками и их играми; праздник Бассв-олбмая, происхождение которого теряется в тумане времен, был запрещен как происходящий «из источника погибели и греха». При этом Лестадий был несравненным проповедником, столь же пуритански относящимся к себе, как и к другим. Однако наследие древнего народа потерпело невозместимый урон от методов его обращения. Только благодаря тому, что его последователи были более умеренными и лучше понимали проблему, норвежские лапландцы до сих пор существуют как народ. К сожалению, очень часто, когда тот или иной «примитивный» народ внезапно лишается своей собственной древней веры, а его культура вытесняется «благами цивилизации», народ этот вырождается и гибнет.
