Структура реальности - Дойч Дэвид (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно txt) 📗
У виртуальной реальности и путешествия во времени, по крайней мере, есть нечто общее: и первая, и второе систематически изменяют обычное отношение между внешней реальностью и ощущением, которое получает от нее пользователь. Таким образом, можно было бы задать следующий вопрос: если универсальный генератор виртуальной реальности можно было бы так легко запрограммировать на путешествие в будущее, можно ли использовать его для путешествия в прошлое? Например, если, замедлившись, мы могли бы отправиться в будущее, могли бы мы отправиться в прошлое, ускорившись? Нет; нам просто показалось бы, что внешний мир замедлился. Даже при недостижимом пределе бесконечно быстрой работы мозга, нам казалось бы, что внешний мир застыл в конкретный момент. Тем не менее, по вышеприведенному определению, это было бы путешествием во времени, но не в прошлое. Это можно было бы назвать путешествием в «настоящее». Помню, когда я в последнюю минуту готовился к экзаменам, я мечтал о машине, способной переносить в настоящее, — а какой студент не мечтал об этом?
Прежде чем перейти к обсуждению путешествия в прошлое, как насчет передачи путешествия в прошлое? До какой степени можно запрограммировать генератор виртуальной реальности, чтобы дать пользователю ощущение путешествия в прошлое? Мы увидим, что ответ на этот вопрос, как и на все вопросы о масштабе виртуальной реальности, говорит нам и о физической реальности.
Характерные аспекты ощущения среды прошлого, по определению, являются ощущениями определенных физических объектов или процессов — «часов» и «календарей» — в состояниях, которые имели место только в прошлом (то есть, на прошлых снимках). Безусловно, генератор виртуальной реальности мог бы передать эти объекты в этих состояниях. Например, он мог бы дать человеку ощущение того, что последний живет в век динозавров или находится в окопах Первой мировой войны, а также он мог бы сделать так, что созвездия, даты в газетах и все, что угодно, появлялись бы точно для этого времени. Насколько точно? Существует ли фундаментальный предел точности передачи любой данной эпохи? Принцип Тьюринга гласит, что универсальный генератор виртуальной реальности можно построить и запрограммировать для передачи любой физически возможной среды, поэтому, ясно, что его можно было бы запрограммировать для передачи среды, которая действительно физически существовала когда-то.
Чтобы передать машину времени, имевшую определенный репертуар прошлых мест назначения (а следовательно, и передать сами места назначения), программе пришлось бы включить исторические записи сред в этих местах назначения. В действительности, ей понадобилось бы больше, чем просто записи, потому что ощущения путешествия во времени включали бы больше, чем просто картины прошлых событий, разворачивающихся вокруг пользователя. Воспроизведение записей прошлого для пользователя было бы просто формированием изображений, а не виртуальной реальностью. Поскольку настоящий путешественник во времени участвовал бы в событиях и оказывал бы ответную реакцию на среду прошлого, точная виртуальная передача машины времени, как и любой другой среды, должна быть интерактивной. Программе пришлось бы вычислить для каждого действия пользователя реакцию исторической среды на это действие. Например, чтобы убедить доктора Джонсона, что данная машина времени действительно перенесла его в древний Рим, мы должны позволить ему не только незаметно и пассивно наблюдать, как прогуливается Юлий Цезарь. Он захотел бы проверить подлинность своих ощущений, попинав местные камни. Он мог бы пнуть Цезаря — или, по крайней мере, обратиться к нему на латыни и ожидать, что тот ответит ему так же. Чтобы виртуальная передача машины времени была точной, эта передача должна реагировать на подобные интерактивные проверки как реальная машина времени и как реальные среды прошлого, в которые она переносится. Это должно включать, в данном случае, демонстрацию передачи Юлия Цезаря, который говорит на латыни и ведет себя должным образом.
Поскольку Юлий Цезарь и древний Рим были физическими объектами, их можно было бы, в принципе, передать с произвольной точностью. Эта задача отличается от задачи передачи Центрального Корта Уимблдона вместе со зрителями только уровнем. Конечно, сложность необходимых для этого программ была бы огромной. Однако еще более сложной или, может быть, даже в принципе невозможной, была бы задача сбора информации, необходимой для написания программ передачи отдельных людей. Но написание программ здесь не проблема. Я не спрашиваю, можем ли мы собрать достаточный объем информации о среде прошлого (или, в действительности, о среде настоящего или будущего), чтобы написать программу, которая передавала бы именно эту среду. Я спрашиваю, включает ли набор всех возможных программ для генераторов виртуальной реальности программу, которая обеспечивает виртуальную передачу путешествия в прошлое, и, если такая программа существует, какова точность этой передачи? Если бы не было программ, передающих путешествие во времени, то принцип Тьюринга означал бы, что путешествие во времени физически невозможно (поскольку он гласит, что все, что физически возможно, можно передать с помощью некоторой программы). И в связи с этим действительно существует проблема. Даже несмотря на то, что существуют программы, точно передающие среды прошлого, видимо, существуют фундаментальные препятствия их использования для передачи путешествия во времени. Это те же самые обстоятельства, которые, кажется, препятствуют самому путешествию во времени, а именно: так называемые «парадоксы» путешествия во времени.
Типичным парадоксом является следующий. Я строю машину времени и использую ее, чтобы отправиться в прошлое. Там я не даю бывшему себе построить машину времени. Но если машина времени не построена, я не смогу использовать ее, чтобы отправиться в прошлое, а следовательно, и не смогу воспрепятствовать ее созданию. Так совершаю я это путешествие или нет? Если да, то я лишаю себя машины времени и, следовательно, не совершаю путешествие. Если я не совершаю путешествие, то я позволяю себе построить машину времени и, таким образом, совершаю путешествие. Иногда это называют «парадоксом дедушки» и говорят об использовании путешествия во времени, чтобы убить своего деда, прежде чем у него появились дети. (И тогда, если у него не было детей, у него не могло быть и внуков, так кто же убил его?) Эти две формы парадокса цитируют чаще всего; так получается, что они требуют элемента насильственного конфликта между путешественником во времени и людьми из прошлого, так что человеку интересно, кто победит. Возможно, путешественник во времени потерпит поражение, и парадокс будет аннулирован. Однако насилие — это не суть данной проблемы. Если бы у меня была машина времени, я мог бы принять следующее решение: если сегодня меня посетит мое будущее я, пришедшее из завтра, то завтра я не воспользуюсь своей машиной времени; а если сегодня у меня не будет такого гостя, то завтра я воспользуюсь машиной времени, чтобы вернуться в сегодня и навестить себя. Кажется, что из моего решения следует, что если я воспользуюсь машиной времени, то я не воспользуюсь ей, а если я не воспользуюсь ей, то я воспользуюсь ей: противоречие.
Противоречие означает ошибочное допущение, поэтому такие парадоксы традиционно считали доказательствами невозможности путешествия во времени. Другое, иногда оспариваемое, допущение касается свободной воли — имеют ли путешественники во времени обычную свободу выбора своих действий. При этом делают вывод, что если бы машины времени действительно существовали, то воля людей стала бы менее свободной. Они каким-то образом утратили бы способность иметь описанные мной намерения; или иначе, путешествуя во времени, они бы каким-то образом систематически забывали решения, принятые ими перед отправлением. Но оказывается, что ошибочное допущение, стоящее за всеми парадоксами, не связано ни с существованием машины времени, ни со способностью людей выбирать свое поведение, как обычно. Виновата в нем классическая теория времени, которая, как я уже показал, не годится по весьма независимым причинам.
