Учение о цвете. Теория познания - фон Гёте Иоганн Вольфганг (книги регистрация онлайн .txt) 📗
Эксперимент как посредник между об’ектом и субъектом [26] (1792)
Как только человек замечает вокруг себя предметы, оп рассматривает пх и отпошении к самому себе, п с полным основанием: вся его судьба зависит от того, нравятся ли они ему или нет, привлекают ли его или отталкивают, прнносят ли ему пользу или вред. Этот вполне естественный способ рассматривать и оценивать вещи кажется таким же легким, как и необходимым, и тем не менее, человек подвержен при этом тысяче заблуждений, нередко повергающих его в стыд и отравляющих ему жизпь.
Несраппепно более тяжелое бремя берут па себя те, чье жпвос влечение к знанию паправлепо иа наблюдение предметов природы самих по себе и в их взаимоотношениях: они скоро чувствуют недостаток в мериле, которое приходило к ним на помощь, когда они, как люди, рассматривали вещи по отношению к себе. Им пе хватает мерила удовольствия и неудовольствия, притяжения и отталкивания, пользы и вреда; от него они должны всецело отречься, должпы искать и исследовать, в качестве равнодушных и как бы божественных существ, не то, что правится, а то, что есть. Так, петого ботаника не должны трогать пи красота, ни полезность растений, оп должен исследовать их образование, их отношение к остальным членам расти- тельпого царства; и как солнце одинаково вызывает к жизни и освещает все эти растения, так и он должен спокойным оком созерцать и обозревать их все, и мерила для этого позпания, данные для оценки брать не из себя, а из круга вещей, которые он наблюдает.
Если мы станем рассматривать предмет в отпошешш к нему самому и к другим предметам, не чувствуя непосредственно ки влечения, ни отвращения к нему, мы скоро окажемся в состоянии со спокойной внимательностью составить себе довольно ясное понятие о нем, о его частях и его отношениях. Чем дальше ведем мы эти размышлепия, чем больше предметов связываем мы друг с другом, тем больше развиваем мы присущий нам дар наблюдательности. Если мы умеем применять эти значения к себе в своих поступках, мы заслуживаем эпитета «умный». Для каждого хорошо организованного человека, умеренного от природы или наученного обстоятельствами знать меру, такой ум не представляет ничего трудного: жизнь на каждом шагу наставляет нас. Но если наблюдатель должен именно эту острую способность суждения применять к испытанию скрытых явлений природы, если в мире, где он как — бы одинок, он должен следить за малейшим своим шагом, остерегаться всякой поспешности, вечно иметь перед глазами свою цель и, тем не менее, даже в пути не упускать из виду какого — нибудь полезного или вредиого обстоятельства; если и там, где его не легко проверить кому — либо другому, он должен быть своим собственным строжайшим судьей и при самых ревностных усилиях с недоверием относиться к самому себе, то каждый видит, как строги эти требования, и как мало надежды на полное их осуществление, ставятся ли они другим или себе. Однако эти трудности, можно даже сказать — эта гипотетическая невозможность, пе должны мешать нам делать возможное; и, во всяком случае, мы уйдем дальше всего, стараясь ознакомиться в общих чертах со средствами, с помощью которых выдающиеся люди сумели расширить науки, точно отмечая уклонения, на которых они заблудились и по которым за ними иной раз в течение столетий следовало большое число учеников, пока позднейший опыт не возвращал наблюдателя на правильный путь [27]).
Что опыт, как во всем, что предпринимает человек, так и в Физике, о которой я здесь преимущественно говорю, оказывает и должен оказывать величайшее влияние, этого никто не будет отрицать; равным образом, и у душевных способностей, посредством которых эти данные опыта воспринимаются, сопоставляются, упорядочиваются и развиваются, не стапут оспаривать их высокой и как — бы творчески независимой силы. Но как добывать эти данные опыта и как извлекать из них пользу, как развивать иаши способности и как их применять, это пе может быть столь же общеизвестным и общепризнанным.
Как только внимание людей, обладающих свежими, живыми чувствами, обращено на предметы, они оказываются склонными и способными к наблюдениям. Я имею возможность наблюдать Это с тех пор, как работаю над учением о свете и цветах, и иногда беседую о том, что особенно интересует меня в настоящую минуту, с людьми, которым эти вопросы вообще чужды. Стбило только возбудить их внимание, и они замечали явления, которых я отчасти не знал, отчасти проглядывал, и этим вносили часто поправки к черезчур поспешно принятой идее, даже давали мне повод делать более быстрые шаги и выступать из той ограниченной сферы, в которой нередко держит пас кропотливое исследование.
Таким образом, можно сказать, что здесь, как и во многих других человеческих предприятиях, только интерес многих, направленный на одну точку, может создать что — либо выдающееся. Здесь становится очевидпым, что зависть, которой так хотелось бы отнять у других честь открытия, — что неумеренное желание разработать какое — либо открытие только на свой лад, являются и для самого исследователя величайшей помехой.
До сих пор я извлекал слишком хорошие результаты из моего метода — работать совместно с другими, чтобы не продолжать такой работы и дальше. Я в точности знаю, кому я обязан тем- то и тем — то на своем пути, и для меня будет радостью открыто заявить об этом в будущем.
Но если уже просто внимательные от природы люди в состоянии принести нам так много пользы, на сколько же шире должна быть эта польза, когда сведущие люди работают рука об руку! Уже сама по себе всякая паука представляет собою такую огромную величину, что поддерживает много людей, тогда как ее не может поддержать ни одип человек. Можно заметить, что знания, словно заключенная в русло, но живая вода, мало по малу поднимаются до известного уровня, что прекраснейшие открытия были сделаны не столько людьми, сколько временем, и что как раз очень важные вещи были осуществлены одновременно двумя или даже несколькими искусными мыслителями. И потому, если в первом случае мы столь многим обязаны обществу и друзьям, то здесь мы еще больше обязаны миру и веку; и в обоих случаях мы должны признать, ие боясь преувеличений, до какой степени необходимы обмен мыслей, помощь, напоминание и возражение, чтобы удержать нас на верном пути и подвинуть вперед.
Вот почему в научных вещах нужно поступать обратно тому принципу, следовать которому посоветовал бы художник: последний хорошо делает, не выставляя на показ своего произведения, пока оно не закончено, так как едва ли кто — нибудь может дать ему совет или оказать поддержку; когда же оно закончено, ему приходится принять во внимание и взвесить хулу или хвалу, связать их со своим опытом, и таким путем развиваться и подготовляться к новому труду. Напротив, в научных вещах полезно сообщать публично уже о каждом единичном показании опыта, даже о догадке, и в высшей степени желательно не возводить научного здания, пока план его и материалы не будут признаны, обсуждены и выбраны общим млением.
Если показания опыта, добытые раньше нас нами самими или другими одновременно с нами, мы намеренно повторяем и снова воспроизводим явления, возникшие частью случайно, частью искусственно, мы называем это экспериментом.
Ценность эксперимента состоит преимущественно в том, что будь он прост или сложен, его, при известных условиях, со знакомым аппаратом и с требуемой умелостью всегда можно снова произвести, коль скоро возможпо соединить все необходимые условия. Мы по праву дивимся человеческому рассудку, но очень небрежпо относимся к тем комбинациям, которые он для этой конечной цели устроил, и к тем машинам, которые для [этого изобретены и, можпо сказать, ежедневно изобретаются.
Но как ни ценен каждый эксперимент, взятый в отдельности, свою настоящую ценность оп приобретает только в соединении и связи с другими. Одпако как раз для того, чтобы соединить и связать два эксперимента, обладающих некоторым сходством между собою, нужно больше строгости и внимательности, чем требовали Их от себя даже очень проницательные наблюдатели. Два явления могут быть родствепны между собою, но все — же далеко не так близко, как мы думаем. Два эксперимента могут с виду как будто вытекать один из другого, тогда как между ними должен был бы сюять еще длинный ряд, чтобы привести их в естественную связь.
