Философия кризиса - Сидорина Татьяна Юрьевна (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .TXT) 📗
Значительно позже, в 1930-е гг., пережив и ощутив многое из предсказанного Вл. Соловьевым, Н.В. Устрялов в работе "Проблема прогресса", словно в продолжение, напоминает о "тревожной двусмысленности" природы технического прогресса: "он служит одинаково созиданию и разрушению, - добру и злу постыдно равнодушный, не ведая ни жалости, ни гнева. Он творит чудеса, покоряет человеку природу, но, в то же время, вносит нередко несравненные опустошения и в человеческие общества, и в человеческие души" [264].
Устрялов говорит о способности техники из друга, помощника превратиться в адскую силу. Все благие достижения технического прогресса перечеркиваются его "губительными успехами", среди которых мыслитель называет смертоносные эскадры на военных рейдах, ядовитые газы на химических заводах, ползучие танки и крылатые демоны смерти. "Вместе с техникой созидания, - продолжает Устрялов, - совершенствуется и техника разрушения: это - две стороны одного и того же процесса" [265].
263 Там же.
264 Устрялов Н.В. Проблема прогресса. М., 1998. С 21.
265 Там же. С. 21.
387
Мыслитель убежден в том, что техника не только служит войне, но часто даже и вызывает, провоцирует последнюю. Он цитирует проф. Виппера: "Большое недоразумение состоит в том, что теория прогресса видела в технике фактор, истребляющий, сокрушающий войну, тогда как, напротив, война с техникой родится, с техникой нарастает и ширится. Все великие воинственные народы были мастерами изобретателями в области орудий, инженерных работ, массовой тактики и т.п. Война родит и питает технику, техника питает войну" [266].
Устрялов видит возможную перспективу порабощения человека техникой. Не правы те, кто утверждает, что техника сама по себе как инструмент, машина бессодержательна, безразлична к содержанию. "Современное состояние и развитие техники, - пишет философ, - является в какой-то мере характеристикой "духа современности", моментом идеи. Аэроплан, радио, электродвигатель - духовны, не только материальны. Но несомненная жизненная многосмысленность их - симптом раздробленности, разорванности духа, в них живущего. Они как бы вплотную приобщаются трагедии этого духа. Плод человеческого гения, дело рук человеческих, техника, "прикладная наука", словно эмансипируется от своего творца, даже порой восстает на него, - живет самостоятельной жизнью, оказывает обратное влияние на человека: внешнее выражение внутренней борьбы человеческого духа с самим собой!.." [267].
266 цит по: Устрялов Н.В. Проблема прогресса. С. 21-22.
267 Там же. С. 22.
Общее, характерное для западной и русской философской мысли (собственно в русле антропологии техники) понимание роли и возможных последствий неуправляемого, бессмысленного технического развития высказывает В.В. Вейдле в работе "Умирание искусства":
"Не было, кажется, идеи более распространенной в минувшем веке, чем идея господства человека над природой посредством "завоеваний техники". Кое-кто остался ей верен и по сей день, хотя таким образом обнаружилось, что победа над природой есть также и победа над человеческой природой, ее вывих,
388
увечье и, в пределе, ее духовная и физическая смерть. Если человек властитель и глава природы, то это не значит, что ему пристало быть ее палачом; если человек - хозяин самого себя, то это не значит, что ему позволено вести хищническое хозяйство. XIX в. очень любил слова: "организовывать", "организация", но в действиях, обозначаемых этими словами, отнюдь не принимал во внимание истинных свойств и потребностей живого организма (сущность этих действий изображается гораздо точнее излюбленным в современной Италии глаголом sistemare). Организаторы государств, хозяйства, жизни вообще и неотрывного от нее человеческого творчества все чаще насиловали эту жизнь, навязывали ей мертвящую систему, не справившись с ее законами, приводили ее в порядок, и в порядок как раз неорганический. Природу можно уподобить саду, над которым человек властвует на правах садовника, но, вместо того, чтобы подстригать деревья и поливать цветы, он деревья вырубил, цветы выполол, землю утрамбовал, залил ее бетоном и на образовавшейся таким образом твердокаменной площадке предается неестественной тренировке тела и души, дабы возможно скорее превратиться в законченного робота. В том саду цвело искусство; на бетоне оно не расцветет (курсив мой. - Т.С.)" [268].
268 Вейдле В.В. Умирание искусства. С. 47.
3.2. Николай Бердяев: техническая контрреволюция
Особенности феномена техники, ее влияние на жизнь современного общества занимают большое место в таких работах Н.А. Бердяева, как "Смысл истории", "Царство духа и царство кесаря", "Судьба России" и др.
Распространение техники в жизни человеческих обществ Бердяев сравнивает с революционным переворотом: "Рост техники во вторую половину XIX века одна из величайших революций в истории человечества. Что-то надломилось в органической жизни человечества и началось что-то новое, все еще не
389
до конца осознанное и опознанное. Быть может, после этой войны (Первой мировой войны. - Т.С.) будет лучше понятно, что случилось с человечеством после властного вступления машины в его жизнь" [269].
Взгляды Бердяева на технику и техническое развитие претерпевали существенную трансформацию на протяжении нескольких десятилетий. Известный сборник "Судьба России: опыты по психологии войны и национальности" (1918) завершается статьей "Дух и машина", в которой философ пытается найти внутренний смысл феномена техники - "машины". Конечно, нельзя отрицать, что идет "машинизация жизни, замена органического механическим". Но этот процесс и все с ним связанное несет в себе глубинный смысл. Согласно Бердяеву, слишком просто было бы объяснять появление машины задачей истребления "духа, духовного, прекрасного, органического". Машина и ее победоносное шествие так же духовны по своей природе, как и самое прекрасное органическое проявление жизни. "Сама машина, - пишет Бердяев, - есть явление духа, момент в его пути. Обратной стороной машинизации и материализации жизни является ее дематериализация и одухотворение. Машина может быть понятна, как путь духа в процессе его освобождения от материальности. Машина разрывает дух и материю, вносит расщепление, нарушает первоначальную органическую целостность, спаянность духа и плоти" [270]. При этом, по мысли Бердяева, машина гибельна не столько для духа, сколько для плоти. Машина убивает старую родовую органическую материю, тем самым освобождая дух. Философ считает, что проблема "духа и машины" имеет большое значение для русского сознания: в этом противопоставлении, противостоянии во многом заключено будущее самой России. Россия должна преодолеть столь привлекательный в своей простоте и доступности призыв славянофилов сохранить своеобразие русского духа, исконное российское хозяйствование, российский уклад жизни, русскую органическую целостность в противовес "западной
390
механической раздробленности", "западной материальной культуре, основанной на машинности". Бердяев рассматривает последнюю как движение назад или задержку в движении вперед: хватаясь, как за соломинку, за атрибуты столь ностальгически привлекательной патриархальной старины, умиляясь ее первозданности и органичности, не развиваясь, оставаясь материально отсталыми нельзя найти "потерянный рай", как бы этого ни хотелось.
269 Бердяев Н.А. Дух и машина // Бердяев Н.А. Судьба России. С. 234.
270 Бердяев Н.А. Там же. С. 238.
Бердяев обосновывает идею о том, что "материальное развитие, техника, машина - пути духа". Все развитие в мире, утверждает мыслитель, идет от первоначальной целостной органичности, скрепляющей дух и плоть, к их расщеплению, дифференциации и расслоению. Естественно, что подобное нарушение целостности в период разорванности и расслоения общества представляется трагедией, катастрофой, кризисом. Бердяев считает, что единство с плотью - это период скованности духа, который должен освободиться. Поэтому расщепление и раздвоение - это неизбежный этап в его развитии на пути к освобождению. Однако этап этот мучителен, он, как пишет Бердяев, нередко сопровождается ожиданием смерти [271].
