Питирим Сорокин за 90 минут (просто о сложном) - Медведько Юрий М. (читать книги бесплатно TXT) 📗
КРИЗИС ДВОЕВЛАСТИЯ. БОЛЬШЕВИСТСКИЙ ПЕРЕВОРОТ
После провала «летнего наступления Керенского» на фронтах Первой мировой войны, когда русская армия под натиском германских и австро-венгерских войск бежала, сметая все на своем пути, в столице вновь обострилось противостояние между Советами и Временным правительством.
Чтобы покончить с двоевластием, генерал Л. Корнилов организовал особую армию под командованием генерала А. М. Крымова и направил ее в Петроград, рассчитывая силой сбросить и Советы, и правительство Керенского, а самому стать диктатором — для полного наведения порядка в стране. Корнилов считал, что, узнав о его походе, большевики попытаются взять власть вооруженным путем, и тогда, уже на законном основании, их можно будет уничтожить.
Но большевики пошли на сотрудничество с другими партиями.
На заседании Исполнительного комитета Совета был избран «Комитет народной борьбы с контрреволюцией» из 22 членов; Сорокин, занимавший к тому времени должность личного секретаря министра-председателя Временного правительства Керенского, стал одним из них. Первоочередной задачей комитета была определена работа по организации пропаганды среди войск Корнилова. Секретарь министрапредседателя бок о бок с вошедшими в комитет большевиками трудился над воззваниями и прокламациями, инструктировал агитаторов. Казалось, общая угроза примирила врагов, но это была лишь очередная иллюзия. Вскоре большевики потребовали освобождения из тюрьмы своих товарищей — Троцкого, Коллонтай и других. Сорокин и другие члены Совета резко протестовали. Снова начались раздор и противостояние, и снова большевики взяли верх. Совет выполнил их требования.
Между тем откомандированные комитетом агитаторы разных мастей и национальностей (в эшелонах на Петроград двигалась «дикая дивизия») сделали свое дело. В 50 километрах от Петрограда войска Корнилова были остановлены, началось их братание с войсками Временного правительства.
Командующий «контрреволюционными» войсками генерал Крымов явился к министру-председателю Керенскому и после короткого разговора с ним застрелился. «По-моему, все корниловское дело было трагедией. Мотивы Корнилова и Крымова были абсолютно чистыми и патриотичными. Ни в коей мере это не было „контрреволюцией“», — напишет много лет спустя Сорокин.
Большевистский мятеж в ноябре 1917 года Сорокин встретил двумя гневными статьями «Победителям» и «Во власти преторианцев», напечатанными в «Воле народа».
В них секретарь свергнутого министра-председателя, не стесняясь в выражениях, с присущим неистовством клеймил большевиков:
«Прежде всего, вы гг. большевики, — лгуны, жалкие презренные лгуны. Съезда Советов нет, есть только сход бище большевиков. Вы лжете и говорите, что съезд есть…
Вы — грабители. Это второе ваше имя. Вы разграбили Зимний дворец, национальное достояние, изодрали редкие картины и растащили драгоценности.
Вы — пьяные илоты. В трагические минуты революции что вы делаете? Добравшись до складов Зимнего дворца, вы, стая жадных псов, набрасываетесь на вина, напиваетесь и безумствуете в пьяном кошмаре.
Вы — просто негодяи. Ибо только отъявленные мерзавцы могут насиловать женщин. А вы это сделали.
Вы — убийцы. Убийцами вы были 3–5 июля. Убийцами являетесь и теперь. Не похоронены еще ваши жертвы. И кровь на вас. И клеймо убийц никакие силы не сотрут с вашего тупого лба.
Вы — предатели родины и революции. Предатели родины потому, что своими руками открываете путь полчищам германского императора. Предатели революции потому, что погубили и губите ее. Революция не с вами. С вами только — темные банды».
Вот такой портрет самовольных захватчиков власти нарисовал Сорокин. Экспрессия и откровенность этого выступления насторожила и испугала даже близких соратников Сорокина.
Они стали настаивать, чтобы он не подписывал такие тексты своим полным именем, но Сорокин, еще не осознавая всю степень опасности, гордо ответил: «Пусть стоит. Мы все сейчас, так или иначе, смотрим в лицо смерти».
Большевики, конечно же, запретили газету. Сорокин перешел на нелегальное положение. Он не ночевал дома, всячески изменял свою внешность, перестал бриться.
Единственной надеждой противников большевиков оставались выборы в Учредительное собрание. Они должны были показать, что Ленин и его сподвижники самовольно узурпировали власть. Сорокин вместе со своими товарищами по партии активно агитировал за скорейшее проведение выборов по всей России и баллотировался в Учредительное собрание по Вологодскому губернскому округу от эсеров.
За последнюю предвыборную неделю он выступил в общей сложности на 12 митингах.
«Я со своими товарищами набрал на выборах в Вологодской губернии около 90 процентов голосов! Вчера вечером мы отметили это событие в высшей степени экстравагантным банкетом. Каждый съел кусочек хлеба, половинку сосиски, консервированный персик и выпил чай с сахаром»,
— запишет в своем дневнике Сорокин.
На состоявшихся выборах большевики проиграли, но это не помешало им продолжать захват власти, просто игнорируя мнение большинства.
Пока толпы восторженных горожан расхаживали по улицам Петрограда, скандируя: «Да здравствует Учредительное собрание, хозяин России!» — большевики потихоньку арестовывали и уничтожали избранников народа.
Сорокин попался в «лапы большевистской кошки» 2 января 1918 года. Его арестовали на конспиративной квартире, где располагалась редакции газеты «Воля народа», вместе со старейшим деятелем эсеровской партии Александром Аргуновым. Несмотря на протесты и заявления Сорокина о депутатской неприкосновенности, задержанных обыскали и препроводили в Петропавловскую крепость. Там им предъявили обвинение в покушении на товарища Ленина, которое произошло днем раньше. 1 января 1918 года машину Ильича, действительно, обстреляли неизвестные. И хотя никто не пострадал, большевики не упустили случая и провели массовые аресты эсеров и прочих своих противников.
Сорокина и Аргунова поместили в камеру № 63 — узкое сырое помещение с небольшим зарешеченным окном с частой решеткой. В камере не было ни кроватей, ни табуреток, лишь грязный матрац, валявшийся в углу. Невольно Сорокину вспомнились почти курортные условия содержания под стражей во времена царского режима.
Сорокин провел в крепости без малого два месяца и был освобожден по ходатайству меньшевика-интернационалиста Г. М. Крамарова, который в то время сотрудничал с большевиками и входил в состав Петроградского военно-революционного комитета. Скорее всего, это жена Сорокина каким-то образом вышла на Крамарова и добилась от него участия в судьбе супруга.
Оказавшись на свободе, Сорокин, не задерживаясь долго в Петрограде, вместе с женой спешно уезжает в Москву.
В первопрестольной еще продолжалась деятельность анти большевистских групп, таких как «Союз возрождения России», основанный кадетами, эсерами и народными социалистами, а также «Союз защиты родины и свободы» под руководством Б. В. Савинкова. Сорокин стал сотрудничать в редакции газеты П. Струве «Возрождение». Но первый же выпуск газеты был захвачен и уничтожен большевистскими агентами, а редакция разгромлена.
И снова Сорокин оказался в роли «мышки», за которой неусыпно наблюдала все более жаждущая крови «кошка».
В конце мая 1918 года Сорокин (как депутат Учредительного собрания и по поручению партии) отправляется в свой избирательный округ — Вологодскую губернию, для организации там антибольшевистского мятежа. Перед отъездом он встретился со своим бывшим босом — А. Ф. Керенским, который скрывался в Москве на конспиративной квартире. Тот попросил своего верного секретаря вывести из Москвы его жену и детей. Сорокин выполнил просьбу и поселил близких министра-председателя в Коми крае в деревне Кочпон у родственников своего друга архитектора А. Холопова. Но бегство не спасло Ольгу Львовну Керенскую от набиравшего силу «красного террора». Осенью 1918 года она вместе с детьми была арестована местными чекистами и отправлена в Великий Устюг. Дальнейшая их судьба неизвестна.
