САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА - Дейс Герман Алибабаевич (читать хорошую книгу .txt) 📗
Сначала Жорка пытался апеллировать невропатологу с помощью разумных доводов на тему нормальной компетенции медицинского невропатологического светила, способного отличить душевнобольного от нормального человека без помощи военного билета. (69) Но невропатолог никаким разумным доводам не поддавался и требовал предъявить военный билет.
Жорка терпел-терпел и обозвал невропатолога долбоёбом. Тот обиделся и полез на Жорку с кулаками. Случилась драка. К чести невропатолога, тот справился с Жоркой при помощи всего лишь одного стоматолога и двух санитарок, но без милиции. Больше того: спустив Жорку с крыльца поликлиники, невропатолог предложил Жорке прийти на приём ещё раз, уже без записи и очереди, но только с военным билетом. Вот так Жорка и ходил к нему ещё два раза, но так как военного билета у него во все разы не оказывалось, то походы оканчивались одинаково, если не считать количества медперсонала, принимавшего посильное участие в драках, которые случались между несдержанным Жоркой и заводным невропатологом.
Короче говоря, медкомиссию Жорка не прошёл, но оттаранил начальнице станции банку кофе с литром оливкового масла и встал на должность.
Глава 41
Жорка вышел на работу в начале второй декады декабря. Снегу к тому времени наваляло изрядно и первую стёжку от своей околицы до железнодорожного полотна ему пришлось топтать на пару с Сакуровым. Дальше по полотну Жорка мог идти один, потому что здесь снег был прибит стараниями всяких дорожных работяг, постоянно околачивающихся на железке, но Сакуров решил прогуляться до станции и на всякий случай познакомиться с условиями и спецификой труда своего приятеля.
Он сходил, посмотрел, убедился, что работать можно, и отвалил в деревню. А Жорка остался присматривать за двумя печками, приспособленными для водяного обогрева двух станционных зданий. То есть, помимо угля, находящегося в специальном сарае в двадцати метрах от первого обогреваемого станционного здания, ему предстояло ещё и таскать воду из колодца, вырытого в тридцати метрах от второго отапливаемого станционного здания. В этом втором здании имелась лежанка, на которой Жорка мог отдыхать, потому что режим работы у него был суточный.
«Нормально, - думал Сакуров, хрупая по железке в сторону Серапеевки, - если Жорка не запьёт, то до весны мы с ним здорово перекантуемся. А если запьёт, то я могу вполне за него поработать…»
Сакуров как в воду глядел, когда прикидывал поработать за Жорку. А ещё лучше он сделал, сходив на Жоркину работу ещё раза два и познакомившись с тамошней начальницей. Это оказалась баба дородная, себе на уме, возраста предпенсионного, замужняя и поведения скорее степенного, чем игривого. Другими словами, она довольно церемонно познакомилась с Сакуровым, а когда во второй его приход на станцию они встретились и разговорились, начальница самого крупного в Угаровском районе железнодорожного предприятия слегка разыгралась и дала понять собеседнику, что ей, как даме со средне-специальным образованием, полученном в самом Ряжске, не чужд дух некоего вольтерианства (70). Каковой дух не претил ей слушать сальные анекдоты, пить самогон в компании посторонних мужчин в нерабочее время и позволять некоторым из них ухаживать за собой.
- Так вы имейте в виду, Раиса Николаевна, - галантно расшаркивался Сакуров перед начальницей, - если на вашей станции объявится какая-нибудь вакансия – то я к вашим услугам.
- Ой, не знаю, не знаю, - вовсю уже кокетничала начальница, - у нас ко всякой работе нужна специальная подготовка. У меня даже дорожные мастера с техникумом, я уж не говорю про приёмо-сдатчиков…
- Ну, всё-таки, - не отставал Сакуров и всерьёз подумывал: а не приложиться ли к ручке начальницы единственного в районе производства, не собирающегося загнуться в ближайшие три года, потому что ещё не всё, что накопили в Советское время, успели перевезти в свои закрома новые демократические хозяева.
«Если только к ручке, то хрен с ней, - прикидывал бедный бывший морской штурман, ловя сальные взгляды дородной бабы, - лишь бы дело не дошло до прямого адюльтера…»
Насчёт дополнительной вакансии Сакуров хлопотал напрасно, потому что, как говорилось выше, он как в воду глядел, а Жорка запил после первого аванса. А за неделю до этого в деревню прибыл Семёныч. Прибыл он с помпой: сам на своей легендарной «ниве», следом за ним крутой сын на прикинутой девятке цвета сырого асфальта, замыкал процессию какой-то неизвестный хмырь на чёрной сильно подержанной «волге». В деревне никого, кроме Сакурова, Варфаламеева и Виталия Иваныча с семьёй в момент приезда Семёныча не было. Однако, невзирая на малочисленность деревенского населения в момент прибытия известно кого, особой чести присутствовать на банкете в честь вернувшегося Семёныча удостоился один Варфаламеев. Бывший лётный штурман отказываться не стал, а утром прибежал к Сакурову с новостями.
- Здорово, сейчас такое расскажу, умрёшь! – с порога в зубы обрадовал бывшего морского штурмана бывший лётный, а Константин Матвеевич, ощутив похотливый зуд любопытства, подумал, что вот они с Петькой Варфаламеевым и превратились в настоящую деревенщину, не чурающуюся сплетен и прочих жареных в сельском быту фактов.
- Что случилось? – переспросил Сакуров, подтаскивая плохого Варфаламеева к столу и готовя ему коктейль из неприкосновенной водки и смородинового варенья.
- Семёныч приехал, слышал? – сообщил Варфаламеев и хватанул коктейля.
- Да кто ж его не слышал? – поморщился Константин Матвеевич, с опаской ожидая возвращения с работы Жорки.
- А то, что он привёз новую бабу, слышал? – победно возразил Варфаламеев, блаженно сопя после коктейля, потому что своего бухла у пьяницы Варфаламеева никогда не было, а Семёныч его ещё не приглашал.
- Какую ещё бабу? – не понял Константин Матвеевич. – У него же Петровна?
- Петровну он бросил, - объяснил Варфаламеев, усаживаясь за столом и закуривая, - а это какая-то его старая знакомая. Год назад её сократили, а кушать охота, вот она стала подённо по разным медицинским учреждениям разную грязную работу делать. Семёныч, правда, врёт, что его эта знакомая халтурила в качестве нейрохирургической сиделки с правом оперировать в экстремальных ситуациях, но баба сама проговорилась. В общем, встретились данная баба и наш Семёныч в какой-то глазной клинике. Семёныч свою старую знакомую вспомнил, одним глазом оценил, что она ещё ничего, и давай петь ей о том, какой он тут крутой помещик. В общем, пел-пел и соблазнил переехать на новое место жительство. А так как баба эта живёт в однокомнатной квартире вдвоём с сыном, которому давно пора жениться, то долго уговаривать её не пришлось. Короче говоря: чёрную «волгу» видал?
- Кто ж её не видал? – удивился Константин Матвеевич, с удовольствием переваривая новости. – Ну и что?
- Так это «волга» сына новой бабы Семёныча, - выдал очередной блок новостей Варфаламеев, - данный любящий сын спонсировал переезд мамы, купил бензин с тормозной жидкостью Семёнычу, а также оплатил все расходы по банкету.
- Это он, пожалуй, погорячился, - высказал предположение Сакуров и посмотрел на будильник. Минут через двадцать ожидался Жорка.
- Я тоже так думаю, - поддакнул Варфаламеев. – Мажем (71), что новая баба сбежит отсюда через неделю?
- Факт, что сбежит, но через две, - завёлся Сакуров.
- Мажем?
- Мажем!
- На что?
- На мешок комбикорма!
- Идёт!
- Да, а как сам Семёныч? – спохватился Константин Матвеевич, мимолётно устыдившись и своего досужего любопытства, и своего непонятного азарта.
- Порядок, - успокоил односельчанина Варфаламеев, - ослеп на один глаз, но операция прошла удачно, а искусственный глаз ему сделали такой, что от настоящего не отличить.
- Всё-таки ослеп, зараза! – по-бабьи ахнул Сакуров.
- Скажи спасибо, что не совсем, - поддакнул Варфаламеев. – У тебя ещё выпить найдётся?
