Один Вкус - Уилбер Кен (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Но если я остаюсь в простом Ощущении Бытия, какое имеет значение, если у моего друга новый дом, а у меня нет? Его радость — это моя радость в простом Ощущении Одного Вкуса. Какое имеет значение, если коллега получает одобрительные отзывы, а я нет? Его счастье — это мое счастье в простом Ощущении Одного Вкуса. Когда есть только одна Самость, смотрящая всеми глазами, разве я не радуюсь везению всякий раз, когда оно бывает, ибо это везение моей собственной глубочайшей Самости? И когда где-нибудь во вселенной есть страдание, разве я также не страдаю, поскольку это страдание моей собственной глубочайшей Самости? Когда маленький ребенок плачет от голода, разве я не страдаю? Когда молодой муж радуется, видя возвращающуюся домой жену, разве я не радуюсь?
Вот точное описание этого ощущения: «Улицы были мной, храм был мной, люди были мной. Небеса были мной, и солнце, и звезды, и весь мир был мной, и я был его единственным Зрителем [Свидетелем] и обладателем. Я не знал никаких грубых качеств, никаких уз, никаких разделений; но все качества и разделения были мной; все богатства и все их обладатели. Так что я с большими трудностями был совращен и вынужден обучиться грязным уловкам мира, от которых я теперь отучаюсь...»
В простом Ощущении Бытия, где «Я-Я» — это мир, ревность и зависть не могут находить точки опоры; все счастье — это мое счастье, вся грусть — моя грусть, и потому страдание парадоксальным образом прекращается. Не прекращаются ни слезы, ни улыбки — только безумное представление, что я — это кто-то перед лицом моего собственного проявления. Перестать быть кем-то, когда «тело-ум кончается», когда «Я-Я» пребывает в Пустоте и объемлет весь мир Формы: все это дано в простом Ощущении Бытия, простом Ощущении Одного Вкуса. Я просто ощущаю Существование, чистое Присутствие, недвойственное Пребывание, простую Таковость. Я просто ощущаю Бытие, я не ощущаю себя чем-то или кем-то — я свободен от бытия тем или этим, поскольку это просто формы страдания. Но я пребываю в простом, наличном, пассивном ощущении существования, данного мне во всей полноте.
Вы уже обладаете этим простым Ощущением Бытия. И потому снова скажите: кто не является уже просветленным?
Пятница, 21 ноября
Пол звонил из материкового Китая; у них с Сел чудесная поездка, но в Пекине их поразили две вещи: ужасающее загрязнение окружающей среды и то, что почти все курят. Пол говорит, что загрязнение так сильно потому, что весь воздух, вероятно, проходит через сигареты.
Роджер закончил свою книгу «Семь практик» — по крайней мере, этот вариант рукописи, — и теперь его агент готовит ее к изданию. Это такая глубокая идея для книги — семь практик, общие для всех мировых традиций мудрости, — но я опасаюсь за ее судьбу на рынке просто потому, что практика — это, по-видимому, последнее, чем люди хотят заниматься, когда дело касается духовности. Мы хотим, чтобы нам просто рассказывали, что мы — Бог или Богиня или что мы едины с эко-Гайей, мы хотим читать те или иные книги и понимать их слегка по-другому — но кому нужны многие годы преобразующей практики? Ладно, будем считать, что Роджер написал книгу для людей, которые серьезно относятся к пробуждению; это его непреходящая заслуга и везение для тех немногих, кто готов к подобной освобождающей, но трудной работе.
Суббота, 22 ноября
Энн назначили президентом «Рэндом Хаус».
«Там, наверное, небольшой сумасшедший дом?»
«Полный кавардак. Но сейчас уже все нормально. Это просто случилось слишком быстро».
Я не могу не радоваться за нее. Еженедельник «Мир развлечений» опубликовал список ста самых влиятельных людей в этой области, и в него попали только два издателя: Сонни Мета и Энн Годофф. Я подозреваю, что она только что поднялась в этом списке на несколько пунктов. Но помимо всего прочего, она мне чрезвычайно нравится, и я очень рад за нее.
Воскресенье, 23 ноября
Только что прочитал еще одну книгу, в которой разоблачается релятивизм, конструктивизм и крайний постмодернизм, так что я действительно собираюсь объявить свой личный государственный праздник.
Эта книга — «Последнее слово» Томаса Нэйджела, и в сочетании с многими другими книгами (я просмотрел больше дюжины) действительно складывается впечатление, что продолжавшееся почти два десятилетия господство нарциссизма и нигилизма (релятивизма и конструктивизма) наконец завершилось. В постмодернизме есть некоторые очень важные истины, которые я всегда принимал и всемерно защищал, и буду продолжать это делать, но экстремисты раздули их до невероятных масштабов в попытках отрицать любые универсальные истины, любые трансцендентальные реалии и любое человеческое взаимопонимание, и зачастую делали это в нарочито вредном и злонамеренном тоне.
Принципам крайнего релятивизма и конструктивизма, которые, например, утверждают, что все реальность является социально конструируемой и потому относительной от культуры к культуре, уже нанесли решительный удар такие теоретики, как Юрген Хабермас и Карл Отто-Апель (показавшие, что в самом центре доктрины конструктивизма скрыто неустранимое внутреннее противоречие), Джон Сирль (который продемонстрировал, что социально конструируемые реалии должны опираться на объективные истины, иначе конструирование вообще невозможно), Питер Бергер (доказавший относительность самого релятивизма, таким образом побив его же собственным оружием), Чарльз Тэйлор (указавший, что антиранжирование релятивистов само является ранжированием) и многие другие. В течение многих лет этих экстремистов никто не принимал всерьез, за исключением «нового поколения» и их «новых парадигм», которые «свергнут» старые парадигмы и заменят их лучшими, что возможно потому, что все реалии являются «социально конструируемыми» и потому допускают «деконструкцию». Все эти представления, какими бы благими намерениями они ни были продиктованы, глубоко ошибочны, и Томас Нэйджел просто последний в длинном ряду теоретиков, которые продемонстрировали, почему это так.
Не менее значима рецензия Колина Мак-Гинна на книгу Нэйджела, опубликованная в «Нью рипаблик» [48]. Будучи бастионом либерализма, это издание само нередко защищало крайнее разнообразие, конструктивизм и релятивизм, которые неотделимы от постмодернистского нарциссизма и нигилизма. То, что оно так решительно выступило в поддержку позиции Нэйджела, весьма показательно.
Мак-Гинн начинает с резюме крайней постмодернистской концепции рациональности. «Согласно этой концепции, человеческий разум по своей основе является локальным, культурно относительным, основанным на изменчивых фактах человеческой природы и истории и зависимым от разнообразных «практик», «форм жизни», «систем отсчета» и «концептуальных схем». Не существует никаких норм рассуждения, которые выходят за пределы того, что принято обществом или эпохой, никаких объективных обоснований для убеждения, которое все должны разделять, чтобы избежать когнитивной неадекватности. Быть обоснованным — значит считаться обоснованным, и разные люди могут правомерно считать обоснованными разные вещи. В конечном счете единственным оправданием для того или иного убеждения оказывается то, что оно «оправдано для меня»» (отметьте нарциссизм или глубокий субъективизм).
Мак-Гинн продолжает: «С подобной точки зрения объективность, если она вообще существует, оказывается функцией социальных отношений; результатом общественного консенсуса, а не признания правил и принципов, которые действуют независимо от того, признает ли их то или иное общество. Критерии суждения в конечном счете подобны нормам моды».
Нэйджел показывает, и Мак-Гинн соглашается, что все эти утверждения противоречат сами себе. По этому же пути идет Хабермас, и я сам подробно изложил, по существу, тот же довод во введении к «Оку Духа» (и ранее в «Поле, экологии, духовности», и в 9-й главе «Разума и Души» [краткий пример этого можно найти в записи от 9 июля]). Но предоставим разоблачение Нэйджелу. Мак-Гинн: «Субъективисты утверждают, что разум представляет собой не что иное, как проявление локальных и относительных случайностей и что его результаты не имеют никакого веса за пределами узко ограниченной области; пытаясь выйти за пределы локального, разум обманывает сам себя и порождает пустые утверждения. Это явно теория о природе разума: она призвана объяснять нам, что такое разум и каково его место в мире. Но суть состоит в том, что эта теория предлагается как истина о разуме, как что-то, с чем обязаны соглашаться все разумные существа. Она не предлагается в качестве истинной только для того, кто ее выдвигает или его языкового сообщества. Нет, она претендует на то, чтобы быть безотносительно истинным объяснением самой природы разума. Таким образом, выдвигая ее, субъективисты сами используют принципы рассуждения и критерии истины, которые считаются имеющими более чем относительную обоснованность».
