Пороги сновидения - Ксендзюк Алексей Петрович (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗
Захватывающая сила «реальности соглашения» даже в обычных ситуациях передачи перцептивного опыта исключительно велика; тем более она велика в том случае, когда субъект, транслирующий описание, обладает непререкаемым авторитетом, искусно пользуется психотехническими приемами, а сама область передаваемого опыта не доступна никому, кроме учителя и группы единомышленников, разделяющих предлагаемое соглашение. Неофит практически обречен воспроизводить предложенные ему шаблоны.
Хочу, кроме того, обратить ваше внимание на то, что сам механизм индукции почти не изучен и многие его аспекты нам непонятны. Ибо формирование перцептивного соглашения далеко не ограничивается языковыми средствами. Во многих случаях речь не участвует в трансляции — главную роль исполняют психоэнергетические резонансы, масштаб которых соответствует личной силе учителя. Само его присутствие, со-участие в перцептивном режиме преобразует характер репрезентаций специфического опыта. Описательная модель толтеков говорит, что инструктор смещает точку сборки ученика в позицию, аналогичную его собственной позиции. Конечно, это лишь «способ говорить», но, поскольку мы не знаем, что происходит на самом деле, то вынуждены ограничиться этой метафорой.
И здесь мы снова сталкиваемся с общим для человеческого рода процессом. Во «времена сновидения», когда человек переходил из животного осознания в мир первого внимания, видовое описание не было глобальным — оно формировалось внутри племен, и именно шаманы и первобытные мудрецы, будучи главными авторитетами сообщества, были первыми его авторами. Они закрепляли перцептивное соглашение о реальности, санкционировали интерпретации, расставляли по местам явления опыта, налагали запреты на восприятие и т. д. Дон Хуан сыграл в жизни Кастанеды такую же роль.
Во-вторых, на конкретное восприятие неорганических существ не могли не повлиять психоактивные агенты — «растения силы». Их участие в формировании мировосприятия и мироощущения было важным фактором в жизни всей месоамериканской цивилизации. Что же касается магического опыта, то здесь психоделики придали визуальному творчеству тоналя поистине грандиозный масштаб.
Эти два фактора — этнокультурное описание толтекских магов и катализирующая психоделия — объясняют уникальные черты «потусторонних» существ в восприятии Кастанеды.
Пребывая вне этого специфического контекста, сновидящий может лишь констатировать, что в своих странствиях встречает нечто живое — способное двигаться, действовать, влиять, а иногда даже передавать знания. Поскольку современный практик, как правило, действует на ощупь, он должен относиться к перцептивным феноменам такого рода с большой осторожностью, трезвомыслием и критичностью.
Лично я называю «лазутчиками» очень простые формы неорганической живности. Они подобны «перекати-полю» — все время мигрируют, странствуют. В тех случаях, когда сновидящий сильно фиксирует внимание на какой-нибудь из этих форм, она может «перенести» его восприятие в один из миров второго внимания. На мой взгляд, лазутчики не связаны с миром туннелей и лабиринтов, который в описании Кастанеды является родиной «неорганических существ», склонных захватывать и порабощать наше осознание. Но, будучи неконтролируемыми «скакунами» по энергетическим полям, «лазутчики» могут завести вас в этот путающий зеленоватый лабиринт. Кроме того, в мир туннелей и лабиринтов заводит «голос эмиссара», к которому я испытываю неприязнь. Его путаные речи, переполненные «магическими» намеками, затягивают в себя, как трясина. Слушаешь его и не замечаешь, как мир вокруг «превращается в ад».
Мои визиты в эту малоприятную область всегда были спорадическими и непроизвольными. Поэтому любители «описаний неорганического ада» не узнают от меня душераздирающих подробностей. Могу сообщить лишь несколько деталей.
Во-первых, «мир туннелей и лабиринтов» слишком сложен, плохо подчиняется стабильным схемам интерпретации общечеловеческого тоналя, и потому в нем торжествует субъективность сновидящего, когда речь заходит о подробностях, которыми это запутанное перцептивное поле просто переполнено. По моим наблюдениям, например, даже «цвет» туннеля отражает состояние вашего осознания и вашей энергетики.
Если сновидец истощен или напуган, стены туннеля становятся грязно-коричневыми, словно «построены» из ноздреватого камня (какие-то покрытые сажей катакомбы, горизонтальные или ведущие вниз под уклон). Такие «стены» непроницаемы и вызывают отвращение.
Когда сновидец пребывает в хорошем тонусе и настроении, «стены» туннеля преображаются. Они словно отлиты из зеленоватого полупрозрачного стекла. За ними угадывается неопределенное движение каких-то теней — впрочем, в этом нет ничего мрачного и угрожающего.
Скверный тонус и негативное эмоциональное состояние сновидца влияет на перцептивную картину туннелей и лабиринтов — часто у туннеля (темно-коричневого, «ноздреватого») мало поворотов, он не расширяется, а, скорее, постепенно сужается. Высокая осознанность и безупречное спокойствие трансформирует мир в другую сторону — сновидящий воспринимает обширный лабиринт: множество туннелей с многочисленными ответвлениями, ярусы, какие-то «ячейки», перерастающие в «пещеры», из которых, опять же, ведет великое множество ходов. Туннели направлены во все стороны — даже вертикально вверх и вниз.
Когда туннели кажутся зеленоватыми и полупрозрачными, в этом пространстве довольно шумно. Сновидящий воспринимает неразборчивый гул, словно работает электрический трансформатор или разбушевался пчелиный улей.
Из всего это легко сделать вывод, что мир неорганических существ, описанный Кастанедой, расположен в слишком «далекой» позиции точки сборки. Сенсорный материал, который восприниматель получает, наблюдая за этими полями, многомерен и динамичен. Подозреваю, что в этих позициях мы вынуждены привлекать всю мощь своего галлюцинирующего аппарата, чтобы привести поступившие извне сигналы хоть в какой-то порядок. Так или иначе, мы не в состоянии согласовать восприятие со стабильными интерпретационными схемами. Признаться, я всегда стараюсь сбежать оттуда поскорее. Что-то есть неприятное и разрушительное для осознания в этих энергетических полях.
Однако длительные размышления о таинственных мирах Кастанеды могут так взбудоражить воображение сновидящего, что он попадет туда в простом «ясном сне», а не в энергетическом сновидении. В этом случае его опыт вообще не имеет смысла обсуждать, поскольку он полностью построен из галлюцинаций. Для себя я нашел способ окончательного тестирования реальности данного мира второго внимания. Реальность сновидения определялась просто: после пробуждения у меня покалывало все тело и во рту оставался характерный (подобный «металлическому») привкус. Если же практик то и дело попадает в мир лабиринтов и туннелей, но, проснувшись, не имеет никаких особых телесных переживаний, то, скорее всего, он воспринимал туннели и лабиринты собственного бессознательного («лабиринт» — один из частых архетипических образов, при помощи которых бессознательное визуально транслирует свои многочисленные проблемы).
Что же касается «союзников», то этим словом я называю другой тип существ. Они в любом случае кажутся более массивными. Часто «союзники» демонстрируют себя в антропоморфном виде — молчаливые и таинственные незнакомцы с сияющими глазами, обычно смуглые и темноволосые. Иногда они являются в виде «сгустков тьмы», «спрутов» или неагрессивных насекомоподобных существ. Этот тип неорганических структур в основном занимает выжидательную или наблюдательскую позицию. Если они путают, то, как мне кажется, непроизвольно.
