Этическая мысль - Автор неизвестен (читать хорошую книгу TXT) 📗
И все же, несмотря на обусловленные системными факторами различия, есть веские основания говорить об определенном типологическом единстве консервативных форм мышления. Выражая в разных общественно-политических системах специфические интересы и цели, они могут быть выделены в "чистом виде", в качестве универсальных структур консервативного типа мышления. На существование таких универсальных структур, воспроизводящихся в различных общественных системах, указывали в свое время К- Маркс и Ф. Энгельс. Характеризуя в "Манифесте Коммунистической партии" консервативные тенденции в буржуазной идеологии как консервативный, или буржуазный, социализм, они относили их к консервативному типу идеологического сознания наряду с исторически предшествующей формой консервативного сознания феодально-аристократической реакцией на буржуазную революцию. Основным признаком, объединяющим в единый идеологический тип и феодально-аристократическую и буржуазную формы консервативного сознания, они считали их приверженность идее статус-кво, стабилизации и консервации экономических и социально-политических устоев старого строя [1]. Этот признак с полным правом можно распространить и на характеристику консервативного типа мышления в нашем обществе.
1 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 453 - 454.
Д. Роулс
ТЕОРИЯ СПРАВЕДЛИВОСТИ [1]
(Фрагмент из книги) ВСТУПЛЕНИЕ
1 Перевод А. Ю. Согомонова. Выполнен по изданию: Rawls J. A Theory of Justice. Cambridge, Massachusetts: The Belknap Press of Harvard University Press, 1971.
Большинство этических систем современности в той или иной степени развивают утилитаристское учение. Мы часто при этом забываем, что великие утилитаристы прошлого - Юм и Смит, Бентам и Милль - были в первую очередь экономистами и социальными философами первой величины, в то время как разработанная ими моральная доктрина призвана была лишь уложиться в готовые схемы. Те, кто часто их критикует, указывают, в частности, на противоречивость самого принципа пользы и отмечают несоответствие между теорией и нашими нравственными чувствами. Но все они потерпели фиаско и, как я думаю, вследствие того, что не смогли предложить в противовес утилитаризму действенную и систематическую моральную концепцию. В результате мы вынуждены подчас выбирать между утилитаризмом и интуитивизмом, а иногда даже и сочетать их. Подход этот, однако, нельзя считать неразумным, поскольку нет уверенности в том, что мы можем поступить мудрее. Но из этого вовсе не следует, что не стоит и пытаться.
Суть моей попытки как раз и заключается в генерализации и перемещении на более высокий уровень абстракции традиционной теории общественного договора, представленной в трудах Локка, Руссо и Канта. В этом смысле, я надеюсь, что разработанная мною теория не станет столь уязвимой и открытой тем возражениям, которые для прежних теорий стали фатальными. Моя теория справедливости представляет собой альтернативу господствующей утилитаристской тенденции. Она по природе своей - кантианская. При этом я вовсе не настаиваю на оригинальности излагаемых идей. Более того, самые основные положения являются классическими и всем хорошо известны. Мои намерения были как раз противоположными - сорганизовать все эти идеи в единую систему, используя при этом минимум средств. Мои ожидания в отношении всей книги будут вполне удовлетворены, если читателю станут более ясными структурные черты альтернативной концепции справедливости, содержащиеся в теории общественного договора, которые мною будут развиты. Ибо из всех традиционных взглядов именно эта концепция, как я полагаю, более всех отражает наши суждения о справедливости и создает наиболее соответствующий этический базис нашему демократическому обществу.
Начну с описания роли справедливости в социальном взаимодействии, с краткого обзора исходного субъекта справедливости и базовой структуры общества. После этого мне хотелось бы развить главный тезис справедливости как честности, которая обобщает и возводит на более высокий уровень абстракции традиционное представление об общественном договоре. Общественный договор заменен понятием исходного положения, которое включает в себя основанное на разумных доводах процедурное принуждение, приводящее к исходному соглашению на принципах справедливости. Повторю, что при всем при этом я преследую цель разработать такую теорию справедливости, которая представит собой жизненную альтернативу утилитаристским и интуитивистским доктринам, долгие годы преобладающим в нашей философской традиции.
РОЛЬ СПРАВЕДЛИВОСТИ
Справедливость есть главная добродетель общественных институтов, подобно тому как истина есть главная добродетель научных систем. Но если теория неверна, сколь бы изящной и краткой она ни была, ее следует отвергнуть или пересмотреть. То же самое в отношении законов и общественных институтов: сколь бы продуктивными и хорошо организованными они ни были, они должны быть упразднены или исправлены в том случае, если они несправедливы. Любой индивид обладает неприкосновенностью, которой не может пренебречь даже самое благополучное общество. В силу этого справедливость отвергает саму мысль о том, что несвобода одних может быть оправданием величайшего благоденствия остального большинства людей. Из этого следует, что она не допускает также и мысли, что принесение в жертву части людей может компенсироваться большим благоденствием других. Таким образом, в справедливом обществе равная свобода граждан расценивается как нечто заранее установленное. Права, гарантированные справедливостью, не могут быть предметом политических спекуляций или же количественного подсчета общественных интересов. Единственное, что оправдывает применение ошибочной теории, - это отсутствие лучшей; так же как и несправедливость становится терпимой, если необходимо избежать еще большей несправедливости. Как главная добродетель человеческой деятельности, истинная справедливость должна быть вне компромисса. Эти утверждения призваны точно выразить наше интуитивное убеждение в примате справедливости.
