Разыскания истины - Мальбранш Николай (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
между тем малейшее из этих обстоятельств может иногда помешать желаемому действию. Следует заметить, что все термины, употребляемые физиками, неточны, и слово «вино», например, обозначает столько же различных вещей, сколько есть различных местностей,
208
различных времен года, различных способов приготовления и хранения вина; можно даже сказать вообще, что не найдется двух бочек вина совершенно одинакового, — так что, когда физик говорит:
«Чтобы произвести такой-то опыт, возьмите вина», то мы весьма неясно представляем себе, что он хочет сказать. Поэтому-то следует применять очень большую осмотрительность в опытах и только тогда переходить к сложным, когда хорошо известна причина самых простых и самих обыкновенных.
Пятый — тот, что из одного только опыта ученые делают слишком много выводов. Напротив, нужно почти всегда произвести несколько опытов, чтобы сделать хорошо только один вывод, хотя один опыт и может подтвердить несколько заключений.
Наконец, большинство физиков и химиков рассматривают лишь отдельные явления природы; они никогда не поднимаются до первых понятий физических тел. Между тем, несомненно, что нельзя знать ясно и отчетливо отдельные вещи в физике, если не владеешь хорошо самым общим в ней, если не возвысишься даже до метафизики. Наконец, у этих лиц часто не хватает мужества и выдержки;
они бросают опыты вследствие усталости и больших расходов. Есть еще много других недостатков в работах тех лиц, о которых мы говорим, но мы не претендуем на то, чтобы сказать все.
Причины заблуждений, отмеченных нами, суть следующие: недостаток прилежания, свойства воображения, объясненные в V главе первой части этой книги и во II главе этой части, а главным образом то обстоятельство, что о различии тел и об изменении, какое с ними происходит, судят лишь по ощущениям, получаемым от них, как это было объяснено в первой книге.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
О ЗАРАЗИТЕЛЬНОСТИ СИЛЬНОГО ВООБРАЖЕНИЯ
ГЛАВА I
I. О нашей наклонности подражать во всем другим, в чем и коренится передача заблуждений, зависящих от силы воображения. — II. Две главные причины, усиливающие эту наклонность. — III. Что такое сильное воображение. — IV. Несколько видов его; о сумасшедших и о тех, кто обладает сильным воображением в том смысле, как это понимается здесь. — V. Два важных недостатка людей с сильным воображением. — VI. О силе убеждения и внушения, какою они обладают.
Объяснив природу воображения, недостатков, ему свойственных, и то, каким образом наше собственное воображение вводит нас в заблуждение, нам остается в этой книге сказать только о заразительности сильного воображения, т. е. о том влиянии, какое имеют известные умы над другими, вовлекая их в свои заблуждения.
Сильное воображение в высшей степени заразительно; оно подчиняет себе воображение слабое и сообщает ему мало-помалу то же направление и тот же характер. А так как люди с сильным и пылким воображением совершенно безрассудны, то эта опасная заразительность воображения является одною из самых общих причин людских заблуждений.
Чтобы понять, что такое эта зараза и как она передается от одного другому, должно знать, что люди нуждаются друг в друге;
они созданы, чтобы образовывать вместе общество, все части которого должны иметь взаимное соответствие. Чтобы поддержать это единение, Господь повелел нам иметь любовь друг к другу. Но так как любовь к самому себе могла бы мало-помалу заглушить любовь к ближнему и порвать таким образом связь гражданского общества, то для сохранения ее Господь соединил людей также узами природными, которые могут существовать помимо любви к ближнему, основываясь лишь на любви к самому себе.
I. Эти природные узы нам общи с животными, они состоят в известном устройстве мозга, присущем всем людям, которое побуждает нас подражать тем, с кем мы говорим, чтобы составить такие же суждения, какие они составляют, и волноваться теми же страстями, какие их волнуют. И эта наклонность к подражанию, обык-
^4 Разыскания истины
210
новенно, связывает людей гораздо теснее, чем любовь к ближнему, основывающаяся на рассудке, которая встречается довольно редко.
Когда человек не обладает этим устройством мозга, которое заставляет его усваивать наши чувства и наши страсти, то он не способен по своей природе сблизиться с нами и образовать одно целое; он подобен тем неправильным камням, которые не укладываются при постройке, потому что их нельзя соединить с другими.
Oderunt hilarem tristes, tristemque jocosi,
Sedatum celeres, agilem gnavumque remissi.
Нужно иметь больше силы, чем думают, чтобы не порвать с теми, кто не принимает во внимание наших страстей и имеет чувства, противоположные нашим. И не без основания, ибо если у человека есть повод грустить или радоваться, то не сочувствовать его настроению — значит некоторым образом оскорбить его. Если он грустен, то не должно показываться ему с видом веселым и оживленным, выражающим радость, что сообщает движения радости его воображению; потому что это значит желать вывести его из того состояния, которое ему наиболее приличествует и наиболее приятно, так как грусть будет самою приятною страстью для человека, который переживает какое-нибудь горе.
II. Итак, все люди обладают известным устройством мозга, которое естественно заставляет их настраиваться таким же образом, как настроены некоторые из тех, с кем они живут. Есть две главные причины, поддерживающие и усиливающие это расположение. Одна лежит в душе, другая — в теле. Первая заключается главным образом в наклонности всех людей к величию, к возвышенному, в стремлении стать выше во мнении других. Эта наклонность тайно побуждает нас говорить, ходить, одеваться и принимать вид людей знатных. Это — источник новых мод, неустойчивости живых языков и даже некоторой общей порчи нравов. Наконец, это — главный источник всех нелепых и странных новшеств, которые опираются не на рассудок, а лишь на прихоти людей.
Другая причина, усиливающая нашу наклонность подражать другим, о которой главным образом мы должны говорить здесь, заключается во влиянии, какое люди с сильным воображением имеют над умами слабыми и оказывают на мозг слабый и нежный.
III. Под сильным и пылким воображением я понимаю такое устройство мозга, которое делает его восприимчивым к чрезвычайно глубоким отпечаткам и впечатлениям; последние же настолько поглощают способность души, что мешают душе обратить некоторое внимание на другие вещи, помимо тех, которые представлены этими образами.
IV. Есть два рода людей с сильным воображением. Одни получают такие глубокие отпечатки вследствие непроизвольного и слишком сильного воздействия жизненных духов; другие же, о
211
которых мы и будем говорить главным образом, — вследствие некоторых свойств вещества их мозга.
Очевидно, первые — безумцы, потому что они вынуждены, в силу природной связи между их идеями и отпечатками в мозгу, думать о вещах, о которых другие, с кем они говорят, не думают, и это лишает их возможности говорить толково и отвечать верно на предлагаемые вопросы.
Таких людей множество, и разница между ними заключается лишь в степени безумия: можно даже сказать, что все люди, волнуемые какою-нибудь сильною страстью, принадлежат к их числу, потому что жизненные духи во время эмоции с такою силою вызывают впечатления и образы, имеющие отношение к их страсти, что человек не может думать о чем-либо ином.
Но следует заметить, что такие люди не могут влиять на воображение даже самых слабых умов и на самый мягкий и нежный мозг главным образом в силу двух причин. Во-первых, эти люди не могут отвечать так, чтобы ответ их соответствовал идеям других, и потому они не могут ни в чем убедить; во-вторых, ненормальность их ума слишком очевидна, так что все их речи выслушиваются лишь с презрением.
