Опыты научные, политические и философские (Том 1) - Спенсер Герберт (читать бесплатно книги без сокращений txt) 📗
4. Относительную пластичность. Существует ли какое-нибудь отношение между степенью душевной изменяемости, сохраняющейся во взрослый период жизни, и характером душевного развития со стороны массы, сложности и быстроты? Все животное царство доставляет нам множество данных для ассоциирования низшего и более быстро завершающегося душевного типа с относительно автоматической природой. Низко организованные создания, руководимые почти всецело одними рефлективными действиями, оказываются лишь в очень слабой степени способными к изменениям, вызываемым индивидуальным опытом. По мере усложнения нервного строения, действия животного ограничиваются все менее и менее известными предустановленными пределами; с приближением же к самым высшим животным индивидуальные опыты получают все большую и большую долю в управлении поступками животного: т. е. восходя по лестнице животного царства, мы замечаем постоянное возрастание способности воспринимать новые впечатления и извлекать пользу из этих приобретений. Между низшими и высшими человеческими расами замечается подобный же контраст. Многие путешественники говорят о неизменности обычаев дикарей. Полуцивилизованные народы Востока прошедшего и нынешнего времени отличались, и теперь еще отличаются, более суровой непреклонностью обычая, чем более цивилизованные народы Запада. История самых цивилизованных народов нашего времени показывает нам, что у них в прежние времена изменяемость идей и привычек была значительно меньше, чем теперь. Наконец, если мы сравним между собою различные классы нашего собственного общества или даже различных личностей, то увидим, что наиболее развитые из них в душевном отношении отличаются и наибольшей душевной пластичностью К исследованию сравнительной пластичности душевного развития могут быть с удобством присоединены исследования касательно ее отношений к общественному строю, в установлении которого она участвует своим влиянием и который, в свою очередь, воздействует на нее.
5. Непостоянство (variability). Утверждать про душевную природу какого-либо индивида или народа, что деятельность ее отличается чрезвычайным непостоянством, и в то же самое время утверждать о ней, что она представляет образчик относительно неизменной природы, значит, по-видимому, впадать в решительное противоречие с самим собою. Но когда непостоянство понимается здесь в приложении к взаимной смене душевных обнаружений, следующих друг за другом из минуты в минуту, а неизменность утверждается относительно среднего характера обнаружений, взятых и рассматриваемых на протяжении долгих периодов времени, то это кажущееся противоречие исчезает, и для нас становится совершенно понятным, что эти две черты могут сосуществовать и обыкновенно действительно сосуществуют друг с другом Маленький ребенок, весьма быстро утомляющийся от всякого однообразного восприятия, беспрерывно жаждущий чего-нибудь нового, которое опять скоро бросается им для чего-нибудь другого, и переходящий двадцать раз в день от смеха к слезам, обнаруживает очень мало постоянства в каждом роде душевной деятельности все его душевные состояния, умственные и эмоциональные, скоропреходящи. И в то же самое время его дух не легко поддается изменению в общем своем характере. Правда, он изменится в должное время под влиянием присущих ему внутренних импульсов, но он долгое время остается не способным к усвоению других идей и эмоций, кроме принадлежащих к самым простым порядкам.
В то время когда ребенок становится более доступен воспитательным влияниям, он начинает обнаруживать и менее быстрые смены одних умственных или эмоциональных состояний другими. Низшие человеческие расы представляют нам аналогичную этому комбинацию большую неизменность общего характера рядом с большей неправильностью в его преходящих обнаружениях. Описывая этот факт в самых широких чертах, можно сказать, что такие расы противятся непрерывному видоизменению их духа и что у них не хватает в то же время ни умственной настойчивости, ни эмоционального постоянства. Про многие из низших людских типов мы читаем, что они не в состоянии удержать своего внимания долее нескольких минут ни на чем, требующем мысли, хотя бы и самого простого рода. То же следует сказать и относительно их чувств они гораздо менее продолжительны, чем чувства цивилизованных людей. Однако это положение нуждается в известных ограничениях, и только сравнения могут показать, до каких пределов должны доходить эти ограничения. Дикарь проявляет большую настойчивость в деятельности низших умственных способностей. Он неутомим в мелочном наблюдении. Он столь же неутомим и в том роде восприятия, которым сопровождается изготовление его оружия и украшений нередко он тратит массу времени на отделку камней и т. п. Точно так же и с эмоциональной стороны он проявляет довольно значительное постоянство не только в тех побуждениях, которые поддерживают его при выполнении этих мелких ремесленных затей, но и в некоторых из своих страстей, в особенности же в чувстве мести. Поэтому при изучении душевного непостоянства, обнаруживающегося в обыденной жизни различных рас, мы должны постоянно спрашивать себя, в какой мере это непостоянство отличает собою весь дух и в какой мере оно может быть приписано только некоторым его частям.
6. Порывистость (impulsiveness). Эта черта душевной природы тесно связана с предыдущей неустойчивые чувства суть именно такие чувства, которые толкают поведение то туда, то сюда, без всякой последовательности. Тем не менее порывистость может быть с большой пользой изучаема отдельно, так как в этой черте скрываются и другие значения кроме простого недостатка постоянства. Сравнения низших человеческих рас с высшими указывают, по-видимому, на то общее правило, что кратковременность страстей существует обыкновенно рядом с их неистовостью. Внезапные порывы чувства, проявляемые людьми низших типов, столь же чрезмерны в своей интенсивности, как и кратки в своей продолжительности; весьма вероятно, что между этими двумя чертами существует причинная связь: ибо усиление страсти должно скорее привести к ее истощению. Заметив мимоходом, что страсти детского возраста представляют очень хорошую иллюстрацию этой связи, займемся теперь некоторыми интересными вопросами, касающимися уменьшения порывистости вместе с прогрессом развития. Ясно, что нервные процессы порывистого существа менее далеки от рефлективных действий, чем нервные процессы существа непорывистого. В рефлективном действии мы видим простой стимул, переходящий мгновенно в движение; причем другие части нервной системы или вовсе не имеют никакого контроля над этим движением, или обладают им лишь в очень незначительной степени. Обращаясь к более высоким нервным действиям, руководимым более и более сложными комбинациями стимулов, мы уже не находим тут такого мгновенного разряжения, разрешенного в простые движения; но мы видим сравнительно обдуманное и относительно изменчивое приспособление к данному случаю некоторых сложных движений, должным образом сдержанных и пропорциональных требованиям случая. Подобный же контраст существует между страстями и чувствами менее развитых натур и натур более развитых. Там, где эмоциональная сложность лишь очень незначительна, всякая эмоция, возбужденная каким-либо событием, вспыхивает и переходит в действие прежде, чем другие эмоции будут иметь время внести свою долю участия в направление поступка; в другое время бывает очередь другого чувства из числа тех, которые теперь молчали. Но при более сложном устройстве эмоционального аппарата простые чувства так координированы между собою, что не могут действовать вполне независимо друг от друга. Прежде чем возбуждение какого-либо из этих чувств будет иметь время перейти в действие, некоторая часть возбуждения успеет уже сообщиться другим чувствам, нередко антагонистическим первому, - и первоначальное поведение окажется видоизмененным, применительно к комбинации повелений всех возбужденных тут чувств Отсюда возникает не только уменьшение порывистости, но и увеличение постоянства. Образ действий индивида, являющийся тут результатом нескольких эмоций, содействующих каждое этому совокупному побуждению лишь в такой степени, которая не истощает каждого чувства, приобретает большое постоянство спазматический, судорожный характер силы исчезает но зато оказывается увеличение общей суммы энергии. При исследовании фактов с этой точки зрения перед нами возникает много интересных вопросов этого рода касательно различных рас людей: а) С какими другими душевными особенностями, кроме степени душевного развития, связана порывистость? По-видимому, расы Нового Света, независимо от различий со стороны высоты типа менее порывисты, чем расы Старого Света. Должно ли приписать это обстоятельство органической апатии? И вообще, можно ли проследить (при прочих равных условиях) существование прямой связи между физической живостью и душевной порывистостью? b) Какая связь существует между этой чертой духа и общественным строем? Ясно, что очень вспыльчивая и порывистая натура, какова например, натура бушмена, непригодна для общественного союза; и ясно, что общественный союз, установленный при помощи каких бы то ни было средств, всегда сдерживает порывистость. с) Какое участие в сдерживании порывистости принимает каждое из чувств, поддерживаемых и охраняемых общественным строем, каковы, например- чувство страха по отношению к окружающим, инстинкт общежития, стремление к накоплению собственности, симпатические склонности, чувство справедливости? Все эти чувства, требующие для своего развития общественной среды, предполагают всегда представление себе более или менее отдаленных последствий, а потому должны действовать сдерживающим образом на побуждения более простых страстей. Отсюда возникают вопросы: в каком порядке, в какой степени и в каких комбинациях являются они на сцену?
