Человек неведомый: Толтекский путь усиления осознания - Ксендзюк Алексей Петрович (книги бесплатно полные версии txt) 📗
И тогда импринт (символ, сцена, стоящая за импринтом) единым махом возрождается в памяти.
Субъективное взрывообразное переживание пробуждения импринта переживается не так, как сдвиг (смещение) точки сборки. Если изменение режима восприятия влечет за собой неожиданное возникновение в воспринимаемом поле сигналов, которых там никогда прежде не было (и мы интуитивно осведомлены об этом факте, «ошеломлены» им), то вскрытие импринта в чем-то подобно проявлению фотопленки или отпечатку изображения на фотобумаге. Оно завораживает своей последовательностью, своим пошаговым возникновением «словно из ниоткуда», но на самом деле все уже было там с самого начала.
Если при смещении точки сборки свечение осознания сдвигается в новые темные поля, которые никогда раньше не структурировались тональным механизмом, то при вскрытии импринта свечение всего лишь усиливается и углубляется — оно движется по тем путям, которые и раньше в той или иной степени влекли за собой наше внимание.
Особенно ясно это чувствуют те сталкеры, которые обучились высокой сенситивности энергетического тела. Выражаясь фигурально, в наших глубинах всегда вздрагивает два-три синапса, отвечая «беспокойному сну бессознательного» — тем первичным впечатлениям, что всем управляют и вынуждают следовать определенной программе поведения. Конечно, мы не помним, за чем следуем, — все окутано дымкой полусознательного, все в тумане раннего детства или немоте потрясенного миром младенчества.
Маршруты внимания, которыми мы движемся в дневной взрослой жизни, устроены так, чтобы никогда не пересекаться с самыми первыми «станциями отправления». Обычный человек, не практикующий сталкинг, никогда не столкнется с импринтом или констелляцией импринтов, возбуждающих его внимание и всю его энергетическую активность. Мы можем встречать их формально, но не способны заново переживать.
Увидев во взрослой жизни ситуацию, ставшую импринтной в возрасте трех лет, мы вряд ли обратим на нее специальное внимание. Это всегда заурядный случай — потому что он не вызовет в нас ту давно забытую эмоциональную бурю, которая, собственно, и делает импринт импринтом. Таким образом, маршрут внимания спасает нас от перепроживания — ибо наличие сенсорных сигналов, образов, пучков, которые когда-то запрограммировали это существо, остается лишь одним аспектом перемещения нашей перцептивной энергии. А мы должны повторить кинестетику (осязание), проприоцептику (ощущение внутренних органов), наконец, мы должны повторить психоэмоциональную гамму во всей ее неоднозначности и специфичности. Тональное внимание обязательно обойдет большую часть описанных здесь аспектов, и импринт останется таким же неведомым, как и раньше. (Я не буду рассматривать отдельные и исключительные случаи, когда перепроживание все-таки происходит совершенно спонтанно — ведь мы изучаем не феномены, а закономерности стандартной психической жизни человека. )
Для стандартной психологической жизни перепроживание имприн-та возможно только в двух случаях: а) при перепросмотре, б) при мощном возрастании интенсивности осознания в процессе тотального сталкинга. Второй случай (рассматриваемый здесь) интересен своей неспецифичностью. Импринт как бы сам выходит из тени бессознательного, потому что человек переживает неопределенность своей позиции и своего образа в описании мира.
Ведь ради чего нужен сталкинг? Чтобы напомнить себе — мы живем в мире условностей, и каждый внешний сигнал нуждается в нашем внимании просто для того, чтобы существовать в стабильном и приемлемом виде. Без участия активного внимания сигнал может испытать самые неожиданные метаморфозы, исчезнуть вообще, перейти из одной системы сенсорной презентации в другую и т. д. и т. п.
Конечно, это выдумка, у которой нет ни малейших психологических оснований. Но целостное тело человека «знает», что у этой выдумки есть основания экзистенциальные — что гораздо важнее. Тотальный сталкинг создает ситуацию неестественной бдительности, словно описанная тут выдумка принята как установка к действию.
И тональ испытывает что-то вроде приступа иррациональной паники. Он автоматически начинает проверять и перепроверять свое глубинное содержание — базовые программы, фундаментальные идеи и инвентаризационные списки, источники как нормального, так и экстраординарного реагирования. Собственно говоря, этим инстинктивным поиском и объясняется беспричинная активизация фронтальной пластины кокона, усиление периферического зрения, особая внимательность к второстепенным сигналам («область исследования»).
В результате вся совокупность самоощущений сталкера приобретает новую окраску. Мы ждем изменений либо во внешнем (перцептивном) пространстве, либо во внутреннем (психоэмоциональном). Иначе быть не может — тональ должен объяснить самому себе, зачем он вынуждает собственное внимание с такой отдачей и интенсивностью работать на всей предоставленной ему Природой площади!
В рамках описания ответ один: что-то где-то не так.
И внимание сбивается с привычных маршрутов, начинает блуждать по забытым прогалинам и прочим запущенным местам. Что оно нахо дит? Помимо всяких мелочей, несущественных и неорганизованных чувств, помимо экзистенциальных «откровений», для которых все равно нет никакого языка, внимание находит импринты!
Вот они, символы и ситуации, сочетания символов и ситуаций, которые когда-то взяли нас в плен. Они всегда были здесь, они не из второго внимания, это — наши родные цепи. И как же они потерлись за долгие годы, насколько утратили свою притягательность, яркость, блеск — все то, что давало власть и заставляло нас строить жизненные программы, отталкиваясь от обветшавшей заурядности! Недаром активное внимание не пускало нас туда, на пыльный чердак собственной судьбы. Увидеть и постичь ничтожество, мелочность, определившие десятилетия жизни, — это противно и немного стыдно.
Как жить дальше — особенно если вспомнить, что больше половины всех повседневных эмоций были запрограммированы этим никчемным складом сломанных детских игрушек?
Импринты осознаются и демонстрируют свое крохотное значение. Становятся явными истоки поведенческих программ, которые истощали психику толтека, ограничивали его перцептивное внимание. Осознание импринтной природы психоэмоционального мира избавляет от надоевшей ноши и открывает новое измерение жизни. Уходит навязчивое самоповторение, возрождается утраченная свежесть. Вы как будто снова явились на свет. А главное — вы чувствуете, что утомительное однообразие внутреннего диалога вдруг оставило вас. Энергетический тонус резко возрастает, и сталкинг можно направить на выслеживание полевых структур, которые никогда не попадали в область вашего произвольного внимания. Первое, что вы открываете (поверьте, это захватывающее открытие!), — наличие тела сновидения, «двойника», или, по терминологии Кастанеды, «дубля». Подробнее мы поговорим об этом явлении в разделе данной главы «Человек в Пространстве». Здесь же хочу отметить эмоциональное участие «двойника» в повседневной жизни сталкера.
Двойник не знает никаких импринтов или их следов, он не знает большей части инвентаризационного списка. Его перцепция всегда «сферична» и мало связана с паттернами физического тела. Малейшая подвижность двойника в первом внимании приводит к психоэнергетическому «тайфуну» — каналы и поля сдвигаются, центры смещаются, и т. д. и т. п. Это почти что сенсорный хаос. В обычных условиях, если уж Природа одарила человека таким сильным и активным двойником, его тональное внимание вытесняет или даже блокирует нежелательные, дезориентирующие проявления. Но в ситуации тотального сталкинга это невозможно, поскольку задача сталкера — отслеживать и осознавать все. Подлинный вызов для воина, так как простой человек рискует быстро свихнуться. Но в толтекском пути, как уже много раз говорилось, все устроено разумно, и осознание двойника начинается после мастерского овладения безупречностью.
Небезупречный толтек может добраться до дубля лишь в случае легкомысленного применения «растений силы». Но в этой ситуации целиком меняется динамика всего пути. Мало кто способен уцелеть как психически, так и физически в результате произвольного обращения со своей энергетикой. Кому нужен безумный «дубль»? Кому нужен сумасшедший толтек, который черпает энергию не из безупречности, а из алкалоидов? Я не знаю дисциплины, которая могла бы сочетать «растения силы» и высокую магию Трансформации.
