Рождение античной философии и начало антропологической проблематики - Драч Геннадий Владимирович (книги .TXT) 📗
1 Савельева О.М. Содержание понятия "нус" в греческой литературе VII-VI вв. до н.э. // Из истории античной культуры. М., 1976. С. 31.
В той же статье читаем: "В системе значений noys выделяется линия "образ мыслей как фактор, определяющий намерения человека", которая регулярно связана с предложениями косвенного вопроса, вводимыми относительным местоимением homoios после глаголов со значением "узнать, выяснить, испытать"..." [1]. Таким образом, у Парменида наблюдается значительная новация. Гераклит сомневался в том, что человеческий "этос" ("характер", понимаемый и нередко переводимый в терминах знания как "образ мыслей") "обладает разумом", в то время как "божественный обладает" (В78). Для Парменида характерно другое. Перефразируя Гераклита, можно было бы сказать, "разум человека - его божество". Не ethos, a noys есть не что иное, как внутренний голос, diamonii человека. Отсюда и проблема: выведать мысли человека, чтобы узнать, что следует от него ожидать.
С учетом этих замечаний обратимся к фрагментам, проливающим свет на дополнительные значения, которые приобретает noys у Парменида. Фрагмент В4:
Взгляни умом на отсутствующее как на постоянно
Присутствующее...
Наконец, наиболее характерный фрагмент В6:
То, что говорится (legein), и то, что мыслится (noein), необходимо должны быть тем же самым. То, что есть, есть (esti gar einai).
Ничто - не есть. Прошу тебя это обдумать.
В этом фрагменте мы встречаем важнейшую формулировку тождества "говорить" и "мыслить". Обоснование тавтологично: только то есть, что есть. Но тут же подчеркивается, что это и есть первый, истинный, путь, а далее следуют предупреждения о том, как не сбиться на второй, неистинный, путь, от которого и следует воздержать свою мысль (В7):
И пусть не толкает тебя на этот путь многоопытный (основанный на опыте) этос,
Привычно (по установлению: nomos) используя обманчивое зрение, нечуткие уши
И праздный язык. Словом (logos) рассуди многоспорное доказательство, Произнесенное мной.
1 Савельева О.М. Указ. соч. С. 36.
265
Можно сравнить перевод, принадлежащий Гаспарову:
...Праздный язык. Будь лишь разум судьей многоспорному слову,
Произреченному мной.
Далее следует характеристика мира истины, поскольку "остается только один путь, путь мифа (muthos)". Теперь логос - это судья, он должен рассудить доказательство Богини, вызывающее многочисленные споры. Но вряд ли можно "логос" переводить как "разум", в своем противопоставлении этосу (привычному опыту); logos и noys едины, но между ними есть и различия. Путь разума - это доказательство, которое присутствует в речи Богини, а доказательство строится на "логосе" (как мы бы сказали, "на логике"). "Логос - это средство достижения истины и только в этом смысле "истинное слово", в отличие от "Пролога", где "логос" во множественном числе - это "лукавые словеса". В целом же, речь Богини это - эпос и миф, т.е. то, к чему более всего привыкли люди, что они выслушивают в семейном кругу и на пирушке и почитают как наиболее достойное доверия в человеческом мире. Истина рядится в мифологические одеяния и стремится вытеснить привычные сказания, "вымыслы прошлых времен", как говорил Ксенофан, новым непривычным мифом, высказанным как доказательство. И "логос" как язык и как доказательство играет здесь первостепенную роль. Напрашивается вывод, что говорить и мыслить - значит следовать доказательству.
Вообще, характеристики "мира истины", находимые на пути доказательства, наводят на размышления не только о понятии "бытие", но также (на что меньше обращают внимание, но что является не менее важным) о понятии метода мышления и метода доказательства. В связи с этим Гигон отмечает: "Не может быть сомнений, что такая методическая аргументация выдает определенную школу. Способ Парменида через исключение возможностей дойти до истины (как позднее в 28 В8, 6 ff один тезис доказывается через опровержение противоположного) предполагает, что Парменид уже знает определенный формальный метод доказательства, прежде чем он приступает к доказательству бытия. Тогда встает вопрос о происхождении этого метода. Вряд ли будет возможным разыскать его в ионийской космологии или в пифагорейском учении. Со всеми оговорками следует заметить, что такая техника доказательства прежде всего в мире политической и юридической аргументации может развиться в так называемую судебную риторику. Конкретный вопрос адвоката о невыясненном составе преступления или о неопределенной причастности к совершению преступления (о виновности в совершении преступления) без сомнения мог привести к таким же методам доказательства, какие Парменид применяет по отношению к совсем другому объекту" [1].
1 Gigon O. Der Ursprungdergriechischen Philosophie. Basel; Stuttgart, 1968. S. 251.
266
Парменид первым ставит вопрос о возможностях человеческого языка. Насколько прочно язык отражает мнения смертных и насколько точно он может передать истину бытия? У Парменида наблюдается интерес к реальным проблемам языка и мышления. Подлинное бытие неизменно (неподвижно), то или иное высказанное положение не должно быть двусмысленным. Истинное бытие охвачено "цепями необходимости". Здесь речь идет не о насильственной необходимости, а о необходимости, вызванной определенными условиями, как об обусловленности чего-то чем-то, в отличие от необходимости-насилия. И хотя в поэме говорится о логической необходимости, здесь идет анализ не только языка. Мы полагаем, что Парменид говорит о бытийственности мысли, что и предполагает положение "быть, значит мыслить". Наши обыденные слова, принятые мифы и сказания и даже именования вещей ни о чем не говорят, они не раскрывают истинную природу вещей. Принятые установления - это вообще слова без смысла. В данном случае мы опять возвращаемся к базовой антиномии в греческом мышлении "природы" и "установлений". Мир принятых значений и слов - это мир произвольных установлений.
Бытие продолжает анализироваться через структуру языка, но с целью преодоления произвольных установлений, отмеченных еще Ксенофаном в его известном примере о радуге. Парменид призывает различать истинные суждения от мнений. Мнения людей - это путь предрассудков и противоречий. По утверждению Парменида, истина одна - отказ от многозначной символики.
Истина достигается на путях познания, соответствующих сумме требований, которые реализуются в процессе мышления; истинный путь познания один, а не укладывающиеся в его рамки акты чувственного восприятия образуют туманный мир мнений. Парменид первым выразил ту простую мысль, что при всем множестве мнений - истина одна. При этом он сосредоточивает внимание на самом мыслительном процессе: в центре его внимания нейтральное мыслимое, а не мыслящий субъект. Но он не отворачивается от человека, более того, он обосновывает (что столь характерно, пожалуй, для всей античной философии) направленность человека к бытию, и с этой целью указывает на некоторые требования к его мышлению: если человек может мыслить, то что значит "мыслить" (noein). Особый упор при этом Парменид делает на то, что мыслить необходимо (chreon), выделяя сумму
267
правил мышления, и говорит о необходимости как об опосредовании истинного мышления, т.е. о его зависимости от чего-то третьего, что позволяет оставаться на пути истины и тем самым избежать пути лжи.
Итак, мышление (как способность умо-зреть предмет и высказываться о нем) подчиняется сумме требований, главное из которых выглядит как тавтология: "только то есть, что есть". Прямого противопоставления мышления (разума) чувствам нет, речь постоянно идет именно о соотношении разума и чувств. Неспособность при этом отказаться от привычного словоупотребления приводит совершенно к иным результатам, чем при следовании по пути разума. Вот эти результаты - два мира ("мир истины" и "мир мнений") и противостоят друг другу.
В первом случае ("устойчивый ум") - это речь правдивая (logos aletheios). Вести правильную речь - это говорить, думая, и давать предметам истинные имена, т.е. говорить и мыслить одно. Фрагмент ВЗ: "Одно и то же мыслить и быть", поскольку истинное мышление всегда говорит о бытии. Мышление всегда позволяет высказаться о том самом мире, в котором обычный человек руководствуется не истиной, а опытом и проистекающим из него мнением. И поскольку он не остается на пути разума, в высказывании и именовании предметов уделом его оказывается logos pseudos и "имя пустое". Мыслить, говорить и именовать предметы - это и значит быть.
