Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении - Ильенков Эвальд Васильевич
Само собой понятно, что этот закон вовсе не ограничивает свое действие общественным развитием, общественными явлениями. В природе развитие тоже протекает так и не может протекать иначе. И здесь новая конкретная форма развития возникает на основе и внутри ей предшествующих, превращается в конкретно-всеобщее "начало" новой формы движения, и как таковая вовлекает эти предшествующие ей (во времени) формы в русло своей специфической конкретной истории.
Отныне историческая судьба этих исторически предшествующих явлений начинает определяться совершенно новыми законами. Химические вещества, вовлеченные в процесс развития жизни, ведут себя в этом процессе вовсе не так, как они вели себя прежде, вне и независимо от него. Они подчиняются всеобщему закону этой высшей новой формы, и их движение может быть понято только из законов жизни, из конкретно-всеобщих законов этой высшей и по времени своего возникновения -- позднейшей формы движения материи.
Разумеется, что ни "нарушены", ни "отменены", ни "изменены" законы этих простейших форм быть не могут. Но они приобретают здесь лишь подчиненное значение, значение абстрактно всеобщих законов, которые ровно ничего не могут объяснить в движении того конкретного целого, внешними проявлениями которого они сделались. В процессе развития органической жизни тоже образуется "особый эфир, который определяет удельный вес всякого существа, в нем находящегося"...
И этот "особый эфир" -- то есть новое конкретно-всеобщее начало новой, более высокой формы движения, возникшее по времени позже, но ставшее доминирующим началом, должно быть понято в науке раньше и прежде всего из самого себя, из внутренне присущих ему конкретно всеобщих противоречий.
Исторически предшествующее, ставшее в силу диалектики побочным, подчиненным моментом новой формы движения, своеобразным материалом, в котором реализуется какой-то новый конкретно-исторический процесс, может быть действительно понято только из конкретно-всеобщего закона высшей формы движения, в движение которой оно вовлечено.
Это "исторически предшествующее" может существовать задолго до "логически предшествующего", может составлять даже условие возникновения этого логически предшествующего, конкретно-всеобщего явления, превращаясь затем в его проявление, в его продукт.
Рента, как форма товарно-капиталистической экономики, не может быть понята раньше, чем понят капитал. Но капитал может и должен быть понят в его внутренних противоречиях раньше ренты, хотя рента исторически появилась раньше и даже служила "историческим" пунктом и условием его возникновения. Ведь немало помещиков, накопивших феодальную ренту, стали затем использовать ее в качестве капитала. То же самое происходит и с торговой прибылью.
Историческая судьба ренты и торговой прибыли как элементов товарно-капиталистического "целого", как форм проявления, как "модификаций" капитала может быть уподоблена для наглядности судьбе куска мрамора, из которого ваятель высекает статую, изображающую человека.
Данная конкретная форма куска мрамора никоим образом не может быть объяснена из свойств куска мрамора. Она, хотя и является формой, принадлежащей куску мрамора, есть по своей реальной субстанции вовсе не форма мрамора как природой данного материала человеческой деятельности. Он обязан ей не себе, не своей природе, а тому процессу, в который он оказался вовлечен, -- процессу художественного развития человека...
Мрамор миллионы лет лежал в земле, он родился намного раньше человека, не только раньше ваятеля, но и человечества в целом. Но та конкретная форма, в которой он существует в зале музея, есть продукт человеческого развития, развития, которое началось гораздо позже, нежели мрамор как таковой.
Это -- "деятельная форма", "активная форма" какого-то совсем иного процесса, осуществляющегося в мраморе и через мрамор, которая из мрамора как такового понятой быть, естественно, не может...
Совершенно аналогично обстоит дело с конкретно-исторической формой бытия ренты, процента, торговой прибыли и тому подобных форм и категорий. В процессе капиталистического производства они суть побочные, подчиненные формы экономики, суть формы проявления прибавочной стоимости -- формы, которая появилась гораздо позже по времени, нежели они сами.
Эта конкретно-всеобщая форма и должна быть понята в науке раньше и прежде всех других и совершенно независимо от всех других.
Их конкретная история как форм бытия прибавочной стоимости началась, как нетрудно понять, только там и тогда, когда и где процесс производства и накопления прибавочной стоимости вовлек их в свое русло, превратил их в органы своего тела, в способы своего осуществления.
До этого момента их судьбы не имеют никакого внутреннего отражения в истории капитализма -- к той истории, которая выражается последовательностью категорий политической экономии. Вне этой истории, рядом с нею, но совершенно независимо от нее, они существовали задолго до этого момента. Но в процесс формирования товарно-капиталистической системы они попали, превратившись в конкретно-исторические формы, в элементы этой системы, лишь там, где независимо от них развившаяся конкретно-историческая форма капитала выразила в них свое движение.
Это и значит, что логическое развитие воспроизводит не историю "вообще", а конкретную историю данного, конкретно-исторического целого, данной конкретной системы взаимодействующих особым образом явлений.
Этой истории и последовательности этой истории "логический" порядок категорий в науке прямо и непосредственно соответствует -- его именно он и выражает в теоретически-обобщенной форме. Логическое развитие категорий и их конкретных определений поэтому-то не может руководствоваться принципом абстрактного историзма, -- псевдоисторизма, принципом временной последовательности появления различных сторон исследуемого целого в истории.
И, наоборот, логическое развитие категорий, руководствующееся тем отношением, в котором элементы исследуемой конкретности стоят друг к другу в развитом предмете, в предмете в высшей точке его развития и зрелости, только и открывает тайну подлинной, объективной последовательности процесса формирования предмета, складывания его внутренней структуры.
Идя этим путем, мы всегда можем открыть действительно "естественный" -- не кажущийся таковым -- порядок развития всех сторон исследуемого конкретно-исторического целого. В этом случае мы добьемся действительного совпадения "логического" с "историческим". В противном случае мы добьемся только расхождения того и другого, получим эмпирически-схоластическое выражение истории, но не ее объективно-теоретическое отражение в понятии.
Исследование системы товарно-капиталистического производства, осуществленное в "Капитале", блестяще подтвердило правоту этого методологического соображения, философского взгляда Маркса и Энгельса на диалектику исторического процесса и на процесс ее теоретического воспроизведения.
Чтобы понять товарно-капиталистическую формацию действительно исторически, -- то есть в законах ее исторического становления, развития и гибели, -- Маркс исследовал прежде всего существующее состояние этой формации, исходит из современного ему положения дел, из отношения в котором стоят друг к другу различные элементы ее необходимой структуры. С точки зрения этого существующего, фактически констатируемого положения вещей он и подверг анализу понятия и категории политической экономии, критически исследовал эти понятия и развернул, на основе этого анализа, свое теоретическое понимание фактов, систему теоретических определений.
Каждая из сторон, каждый из элементов структуры товарно-капиталистического организма поэтому и получил свое конкретное теоретическое выражение, был выражен в конкретно-исторической абстракции.
Теоретические определения каждой из категорий политической экономии были образованы им путем прослеживания истории их возникновения, но не эмпирической истории, а истории, "снятой" в ее результатах.
