Путь Гегеля к «Науке логики» (Формирование принципов системности и историзма) - Мотрошилова Неля Васильевна

Итак, здесь мы снова видим в действии охарактеризованный ранее логический принцип историзма, который является стороной, предпосылкой диалектико-логического системного анализа: предмет, подвергаемый исследованию, с самого начала взят как исторически развившийся, достигший определенной стадии в своем становлении, что относится и к науке в целом, и к логике.

Сгруппируем даваемые Гегелем характеристики «начала» – начала системного развертывания научно-теоретической мысли, которое в логике предстает в наибольшей очищенности: «…начало должно быть абсолютным, или, чтó здесь то же самое, абстрактным началом; оно, таким образом, ничего не должно предполагать, ничем не должно быть опосредовано и не должно иметь какое-либо основание; оно само, наоборот, должно быть основанием всей науки. Оно поэтому должно быть чем-то (ein) всецело непосредственным или, вернее, лишь самим (das) непосредственным» ⁶. В данном случае взять в качестве начала «само непосредственное» (das Unmittelbares) – значит зафиксировать специфическую определенность предмета данной науки, как он «дается», как он «есть», а значит, как он выделен на соответствующей исторической стадии, и воздержаться, насколько возможно, от дополнительных разъяснений и характеристик. Соответственно началом новой логики – а она выступает здесь в виде метатеории по отношению к наукам – становится «чистое мышление». «Начало есть логическое начало, поскольку оно должно быть сделано в стихии свободно для себя сущего мышления, в чистом знании» ⁷. Итак, начало есть «простая непосредственность» ⁸, что означает: в нем еще не содержатся и не должны содержаться различия, отношения к другому ⁹. С одной стороны, оно есть результат исторической работы соответствующей науки (здесь – логики); с другой – начало – совершенно абстрактное, «чистая мысль». Гегель все время подчеркивает, что философ, логик, естествоиспытатель должны «иметь терпение» и не подсовывать в абстрактное начало те или иные уже известные им конкретные характеристики их предмета.

Начало как «первое есть также и основание» – основание развертывающейся далее системы: оно есть «наличная и сохраняющаяся на всех последующих этапах развития основа, есть то, что остается всецело имманентным своим дальнейшим определениям» ¹⁰. Систематическая наука должна начинать, следовательно, с «простой», ненаполненной непосредственности, но в то же время с самой непосредственности, т.е. специфического абстрактного отношения, характерного именно для «чистой» науки.

Будем внимательны к логическим переходам, ибо в системе логики размышления о начале важны не только сами по себе. На них возлагается не только самая общая системная функция (ибо начало «порождает» и далее воспроизводящееся основание системы), но и функция более конкретная: должна «появиться» – как результат саморазвития системного размышления – сфера бытия, притом в ее исходном категориальном облике «чистого бытия». «„Простая непосредственность“ сама есть выражение рефлексии и имеет в виду отличие от опосредствованного. В своем истинном выражении простая непосредственность есть поэтому чистое бытие. Подобно тому как чистое знание не должно означать ничего другого, кроме знания, как такового, взятого совершенно абстрактно, так и чистое бытие не должно означать ничего другого, кроме бытия вообще: бытие – и ничего больше, бытие без всякого дальнейшего определения и наполнения» ¹¹. Таким образом, размышление над природой начала систематического развертывания научной мысли, иными словами, постановка и решение первой системной задачи – вот предпосылка введения всей категориальной сферы бытия, а также отталкивания системного анализа от первой категории, «чистого бытия». Гегель устанавливает эту связь очень четко: «Следовательно, природа самогó начала (не следует забывать: начала „чистой“, т.е. системно развивающейся теоретической, науки. – Н.М.) требует, чтобы оно было бытием и больше ничем. Бытие поэтому не нуждается для своего вхождения в философию ни в каких других приготовлениях, ни в каких посторонних размышлениях или исходных пунктах» ¹².

И если философ все же останавливается на некоторых предварительных разъяснениях (например, на вопросе о том, почему в философии, в логике нельзя начинать с «я», «бога» или чего-то иного, требующего даже для своего введения конкретных характеристик), то он констатирует: целью всех предварительных рассуждений о начале скорее было «устранение всего предварительного» ¹³. Итак, гегелевский системный анализ сначала толкает к своего рода логической редукции (опирающейся, не надо этого забывать, на полноту исторического опыта наук, обретающих свой предмет, и опыта логики, давно работавшей на ниве собственно логического) – к выделению чистого бытия как начала логики, обобщенно характеризующего «чистую», абстрактную природу начала теоретической науки как таковой.

Раздел первый «Науки логики» носит название «Определенность (качество)». Поскольку мы уже знаем, что анализ природы начала системного развертывания научного познания выдвинул на первое место категорию чистого бытия, иными словами, бытия, лишенного различений, лишенного определенности, то сразу возникает вопрос: почему же, оттолкнувшись от чистого бытия, логический анализ «рождает» именно категории определенности, или качества? Сам Гегель считает такой вопрос весьма важным, поэтому размышления о бытии он и начинает с фиксирования исходного противоречия: чистое бытие «в себе» действительно поначалу является неопределенным, бескачественным бытием, но ведь такая характеристика и возникнуть-то может, если полагается в противоположность качественному, определенному. Отсюда – проблема, которую и можно считать основной системной задачей, решаемой на всей стадии «бытия»; требуется, отправляясь от неопределенного, чистого бытия, лишенного качественных различий, дать возникнуть – разумеется, в строго системном порядке – многообразным различениям, определенностям качества. Всякий раз это будет связано с постановкой, решением и более конкретных системных задач, объединенных на первой стадии упомянутой общей системной целью.

Прежде чем будет показано, как выстраивается в логике цепочка этих задач, выражаемых на языке философских категориальных различений, надо подчеркнуть, как реальна и сколь сложна для науки сама эта проблематика. С Гегелем нельзя не согласиться в том, что фундаментальной предпосылкой построения научной системы является нахождение исходного принципа, который и является основанием создаваемой научной теории. Всякий раз, когда в науке решается аналогичная задача, мысль ученых движется в том же направлении. Широко известны рассуждения Маркса, Энгельса, Ленина о значении исходной «клеточки» для теоретической научной системы, иными словами, о необходимости выделения именно «бытийственного» отношения, а одновременно и фундаментального противоречия изучаемой предметной сферы (массовидного отношения, доступного наблюдению и в то же время избранного наукой в качестве существенной для нее точки отсчета), о необходимости так повести анализ, чтобы исходное отношение было и далее воспроизводящимся основанием системы науки. Поскольку в созданной Марксом политэкономии капитализма метод обретения «бытийственной» клеточки был успешно применен и поскольку о нем много написано, позволим себе не останавливаться на этом подробнее.

К сходным выводам приходили также и естествоиспытатели, когда они решали аналогичные познавательные проблемы. Над проблемой начала, возникающей при поиске логических основ для разработки физики в качестве единой систематической науки, размышлял, например, А. Эйнштейн. Системная задача была поставлена сходным образом. «Наша цель, – писал ученый, – состояла в том, чтобы возможно короче наметить картину развития основных понятий в их связи с опытными фактами и усилиями достичь внутреннего совершенства системы» ¹⁴. Эйнштейн также пришел к выводу, что исходные принципы систематической науки обладают – даже в физике, где всегда есть проблема обоснованности теории через опыт и эксперимент, – особой абстрактной природой ¹⁵.