Разыскания истины - Мальбранш Николай (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
Для разъяснения укажем на то, что мы не можем научиться чему бы то ни было, если не приложим своего внимания, а мы не можем быть внимательны к какой-нибудь вещи, если не вообразим ее или живо не представим ее в мозгу своем. Для того же, чтобы мы могли вообразить предметы, нам необходимо заставить какую-нибудь часть мозга приспособиться к этому, т. е. нам надо сообщить ей некоторое движение, чтобы образовать в мозгу отпечатки, с которыми связаны идеи, представляющие нам эти предметы. Стало быть, если мозговые фибры несколько затвердели, то они будут способны лишь к таким движениям, которыми обладали раньше; так что душа не может вообразить, а следовательно, быть внимательной к тому, к чему она хотела бы, а только к тому, что ей привычно.
181
Отсюда следует заключить, что очень полезно упражняться в размышлениях над всякого рода предметами, чтобы приобрести известный навык думать, о чем хочешь. Ибо подобно тому как, благодаря постоянному упражнению в игре на музыкальных инструментах, мы приобретаем большую легкость во всевозможных движениях пальцев наших рук и большую беглость, так и части нашего мозга, движения которых необходимы для воображения того, что мы желаем, приобретают путем навыка способность легко сгибаться, в силу чего мы воображаем желаемое с большою легкостью, скоростью и даже отчетливостью.
Лучшее же средство приобрести этот навык, составляющий главное отличие умного человека, — это приучать себя с юности к исследованию истинного значения вещей даже весьма трудных, потому что в этом возрасте мозговые фибры восприимчивее ко всякого рода изменениям.
Я не думаю, однако, чтобы этот навык мог быть приобретен теми, кого, обыкновенно, называют людьми учеными; они занимаются только чтением и не обдумывают и не исследуют самостоятельно решения вопросов, не вычитав предварительно этого решения у писателей. Ясно, что таким путем приобретаешь лишь навык припоминать прочитанное. Мы постоянно видим, что люди очень начитанные не могут вдумываться в новые вещи, которые слышат, а тщеславие своею ученостью побуждает их судить об этих вещах, не поняв еще их, что заставляет их впадать в грубые ошибки, на которые другие люди не способны.
Недостаток внимания есть главная причина их заблуждений, но существует еще и другая им одним свойственная причина: находя в своей памяти постоянно множество смутных чувственных образов, они принимают какой-нибудь за тот, о котором идет речь; а так как то, что говорят им, с ним не согласуется, то они нелепо решают, что другие ошибаются. Когда же им хотят показать, что они сами обманываются и даже не знают, в чем, в сущности, вопрос, они раздражаются; и не будучи в состоянии понять, что им говорят, они продолжают держаться того ложного образа, который представляет им их память. Если им слишком очевидно докажут ложность его, то они заменяют его другим, третьим и защищают их иногда вопреки всякому вероятию, истине и даже против своей собственной совести, потому что у них нет никакого уважения и любви к истине и им слишком неловко и стыдно признаться, что есть вещи, которые Другие знают лучше их.
III. Все, что было сказано о людях в возрасте от сорока до пятидесяти лет, должно быть отнесено еще с большим основанием к старикам; потому что фибры их мозга менее гибки; в них нет жизненных духов, которые должны запечатлевать на фибрах новые отпечатки, и потому воображение их совсем вяло. А так как, обыкновенно, в мозговых фибрах их слишком много лишней влаги, то старики утрачивают мало-помалу память о прежних вещах и
182
впадают в слабость, свойственную детям. Итак, в преклонном возрасте они имеют те же недостатки, зависящие от состояния мозговых фибр, которые встречаются и в детях, и в людях зрелых лет; однако можно сказать, что старики мудрее и тех и других, потому что они не поддаются так своим страстям, происходящим от эмоции жизненных духов.
Мы не будем долее останавливаться на этом возрасте, потому что о нем легко судить по сказанному нами о других возрастах, причем приходится прийти к заключению, что старикам еще труднее понимать то, что им говорят; что они еще более привязаны к своим предрассудкам и своим старым воззрениям, а следовательно, еще более утвердились в своих заблуждениях и дурных привычках и т. п.
Мы предупреждаем только, что старость не наступает непременно в шестьдесят или семьдесят лет; что не все старики заговариваются;
что не всякий, кто перешел за шестьдесят лет, избавился от юношеских страстей и что не следует выводить слишком общие заключения из установленных положений.
ГЛАВА П
Жизненные духи по большей части направляются к отпечаткам идей, нам наиболее знакомых, вследствие этого мы не можем судить здраво о вещах.
Как мне думается, я достаточно объяснил в предыдущих главах различные изменения, происходящие в жизненных духах и в устройстве мозговых фибр, соответственно различным возрастам. Так что, если читатель потрудится немного подумать над изложенным выше, он может составить довольно ясное представление о воображении и о самых обычных физических причинах различий, какие мы видим между человеческими умами, потому что все изменения, происходящие в воображении и уме, суть лишь последствия тех изменений, какие происходят в жизненных духах и в фибрах, образующих мозг.
Но есть еще особые причины изменений, происходящих с воображением людей, — причины, которые можно назвать моральными, именно: различное общественное положение людей, различные занятия — словом, их различный образ жизни. Остановиться на рассмотрении их следует, потому что этого рода изменения суть причины почти бесчисленных заблуждений, ибо каждое лицо судит о вещах сообразно своему положению. Мы не считаем нужным останавливаться на объяснении влияния более редких причин, как-то: сильных болезней, внезапного горя и других неожиданных случаев, которые производят очень сильное впечатление на мозг и даже совершенно расстраивают его, — потому что это случается
183
редко, и заблуждения, в какие впадают тогда люди, столь грубы, что они не заразительны, так как все без труда узнают их.
Чтобы вполне понять все изменения, вызываемые в воображении различным общественным положением, безусловно, необходимо припомнить, что мы воображаем предметы не иначе как создавая образы их в мозгу; а эти образы не что иное, как отпечатки, которые запечатлели жизненные духи в мозгу; мы воображаем вещи тем ярче, чем глубже эти отпечатки, чем лучше запечатлелись они, чем чаще и чем с большею силою проходили по ним жизненные духи; при этом не нужно упускать из виду, что жизненные духи, пройдя по ним несколько раз, входят в них легче, чем в другие места в мозгу, хотя бы эти последние находились рядом, если они раньше никогда не проходили по ним или проходили не так часто. Это и есть самая обыкновенная причина сбивчивости и ложности наших идей. Ибо жизненные духи, направленные в мозг действием внешних предметов или даже повелением нашей души, чтобы запечатлеть известные отпечатки в мозгу, часто запечатлевают такие отпечатки, которые, будучи, правда, несколько похожи, не будут, однако, вполне отпечатками тех предметов, которые душа хотела себе представить;
потому что жизненные духи, встречая некоторое противодействие в тех местах мозга, где им следовало бы пройти, легко отклоняются в сторону и устремляются в глубокие отпечатки идей, нам более знакомых. Вот очень простые и весьма наглядные примеры.
Когда человек близорукий смотрит на луну, то видит, обыкновенно, на ней два глаза, нос, рот — словом, ему кажется, что он видит лицо. Между тем на луне ничего подобного нет. Многие лица видят на ней совсем иное. И тот, кто думает, что луна такова, какою она ему кажется, легко убедится в своей ошибке, если посмотрит на нее в зрительную трубу, хотя бы самую небольшую, или если справится с описаниями луны, изданными Гевелиусом, Риччиоли и др. Причина же, почему мы видим, обыкновенно, на луне лицо, а не те неправильные пятна, которые есть на ней, та, что отпечатки лица, находящиеся в нашем мозгу, очень глубоки, потому что мы часто и с большим вниманием рассматриваем лица. Жизненные духи, встречая сопротивление в других частях мозга, легко уклоняются от направления, которое сообщает им свет луны, когда мы на нее смотрим, и входят в те отпечатки, с которыми связаны от природы идеи лица. Видимая же величина луны на известном расстоянии не отличается сильно от величины обыкновенной головы и потому впечатление, полученное от нее, производит в мозгу отпечатки, имеющие большую связь с отпечатками, представляющими нос, рот, глаза, и таким образом заставляет жизненные духи направиться по отпечаткам лица. Есть люди, которые видят на луне всадника или нечто иное, а не лицо, потому что воображение их было живо потрясено известными предметами, и отпечатки этих предметов возобновляются от малейшего сходного с ними впечатления.
