Будущее денег - Лиетар Бернар А. (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
Между прочим, этот случай с Европой — только прелюдия к тому, что произойдет в других частях мира. Денежный союз — это признак того, что процесс интеграции достиг логического завершения. В конце концов, США, Канада и Мексика в процессе интеграции организовали союз — NAFTA. Страны АСЕАН или Меркосур (Mercosur) в Южной Америке уже вступили на ту же дорожку. И нам следует ожидать, что такое переосмысление национальной денежной системы станет скорее правилом, чем исключением в начале XXI века.
Безработица в век информатизации. Последние 50 лет монетарная политика была одним из главных инструментов противодействия эффектам известного краткосрочного делового цикла. Некоторые специалисты, самым знаменитым из которых является Милтон Фридман, принадлежащий к чикагской школе, утверждали, что центральные банки потерпели неудачу, используя только этот инструмент.
Но проблемы безработицы сегодня — это результат структурного изменения технологий в век информатизации, отчего существенно меняются «правила игры». Если это так, то все монетарные школы, не только школа Фридмана, поймут, что традиционными способами настраивать экономические циклы больше невозможно.
Поэтому центральные банки заинтересованы в поиске новых способов решения этой проблемы, в том числе через эксперимент. Ясно, что Новая Зеландия уже сделала это и выбрала правильный инструмент.
Исторический факт: дополнительные валюты — единственное средство, которое доказало свою эффективность даже в худших ситуациях, таких, например, как 30-е годы XX века. Сегодня, имея новые технологии и знания о том, как работают дополнительные валюты, мы можем сделать такой эксперимент как никогда безопасным.
Назад, в будущее частных денег? История показывает, что центральные банки умеют легко уничтожать местные валюты. Однако в современных условиях попытки защитить денежную монополию таким образом — это все равно что в стремлении защитить цыплят отстреливать полу-дохлую лису, оставив за забором стаю голодных львов. Явным признаком того, что официальные бумажные валюты не могут решить все проблемы, стало повторное появление бартера в национальном и международном бизнесе. Вспомним мудрую мысль, высказанную еще Аристотелем [282]: бартер есть примитивная форма торговли, которая не играет никакой роли в развитой экономике. Послевоенную практику этого явления (бартерные сделки с Советским Союзом или странами третьего мира) объясняли недостатком твердой валюты у этих стран.
Но это не может быть истинной причиной, ибо в странах с твердой валютой этот процесс проявляется еще быстрее. Например, в 1992 году в США было 520 бартерных бирж, объединяющих тысячи участников каждая. Некоторые из наиболее крупных с 1998 года перебрались в сеть Интернет. В 1994 году, до интернет-экспансии, объем бартерных операций в США и Канаде в совокупности составлял 6,5 миллиарда долларов и ежегодно увеличивался приблизительно на 10 % (в три раза быстрее, чем валютные сделки). Развитие этой отрасли освещает журнал «Бартер ньюс», который получают 30 тысяч подписчиков [283]. Этот журнал оценивает совокупный объем международных бартерных сделок в 650 миллиардов долларов в год, с ежегодным увеличением на 15 %.
Что этот процесс может пойти дальше случайных операций, стать успешно функционирующей платежной системой в ежедневной экономической практике, свидетельствует появление в Канаде сложных бартерно-кредитных карточек М. Тремблея. Федеральное управление регионального развития Квебека формально одобрило эту инициативу [284]. И это не случайная диковинка, что подтверждается растущим валом экономической литературы с примерами, как новые информационные структуры превращают бартерную торговлю в тенденцию будущего развития [285].
Еще более уместный, чем бартер, пример, непосредственно относящийся к центральным банкам, приводит Washington Post:
«Одним из самых интригующих финансовых феноменов этого десятилетия станет неизменное увеличение важности «частных денег», выпускаемых компаниями, с тем чтобы запереть своих клиентов в своей «экономической системе». Когда-то такая разновидность частных денег — скрип-карт— ассоциировалась с железной дорогой, вооруженными силами и Великой депрессией. Сегодня эти теневые валюты расцениваются как «валюты элиты». Пока Уолт Дисней или, скажем, American Airlines не будут иметь собственных Пауля Фолькера или Аллана Гринспена, эти компании будут беспокоиться только об обеспечении денежной массой и уровне инфляции, как и их государственные коллеги. Так же как глобальная экономика стала более интегрированной за последние 20 лет, так и теневая экономика Америки с ее программами «постоянного пассажира» и «постоянного клиента» стала более целостной.
Проблема уже не в том, используются ли индивидуальные программы или программы «постоянного клиента» для формирования лояльности к бренду, а в том, что постепенный сплав этих проектов формирует новый вид кредитования потребителя. Появление нового поколения центральных банков, которые будут координировать обменный курс дополнительных валют, — вопрос времени.
Держатели кредитных карточек Citicorp могут «покупать» бесплатные билеты по программе «мили постоянного пассажира» в American Airlines, а также получать скидки на проживание в гостиницах и на аренду автомобилей. Избранные держатели карт American Express могут участвовать в других программах приобретения авиабилетов по сниженным тарифам или оплачивать телефонные переговоры в компаниях MCI или Sprint через программу Connect-Plus. Корпоративные карты программ «постоянного пассажира» и «постоянного путешественника» становятся как никогда конвертируемыми. Эта экономика теперь приносит миллиарды и постоянно растет.
«Для клиента это тоже валюта, — сказал Альфред Д. Келли, вице-президент по маркетингу «постоянного покупателя», в отделе American Express по предоставлению услуг, связанных с путешествиями. — Нет ничего удивительного, что наблюдается увеличение числа договоров о партнерстве между организациями, ведь это помогает предоставлять клиентам дополнительные услуги. Мы также пытаемся создавать программы для каждого сегмента рынка, которые не только удовлетворяют нужды клиента, но и обеспечивают лояльность к нам и нашим партнерам».
Келли приводит пример: если клиенты American Express пожелают конвертировать друг у друга кредиты «Общества путешественников» и Connect-Plus, то банк American Express должен быть готов предоставить им такую услугу. Никто не ожидал, что кредиты АЕ-банка начнут конкурировать с долларами в качестве средств обмена при покупке турпоездок и оплате услуг связи. Значение частных валют возрастает не потому, что компании продвигают их, но и потому, что клиенты с удовольствием пользуются ими. Если рубль может стать конвертируемым, почему не может стать конвертируемой программа «постоянный пассажир» American Express?
Действительно, с более глубоким проникновением сложных информационных технологий в экономику возрастают возможности вводить и продвигать новые частные валюты. Делать покупки и брать кредиты, таким образом, становится дешевле и легче. «Так же как сегодня люди пользуются кредитными карточками, скоро они будут пользоваться «кредитами», имея дело с разнообразными теневыми валютами» [286].
Что Центральный банк будет делать с частными валютами вроде уже доступной NetMarket или Cendant?
Не должны ли мы признать, что информационный век уже создал кардинально новый способ валютной игры? Но велик риск, что центробанки испытают мощный соблазн удавить новую инициативу и легко это сделают (в силу мелкомасштабности и политической незащищенности дополнительных валют), вместо того чтобы заняться действительно важным делом.
