Психоанализ и бессознательное. Порнография и непристойность - Лоуренс Дэвид Герберт (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Безусловно, здесь нельзя полностью исключать и комплекс отца. Ведь образ коня может быть связан с мощным чувственным бытием отца этого человека. Сновидение может означать его любовь к чувственному мужчине, который приходится ему отцом. Но эта любовь не имеет ничего общего с инцестом. Здесь любовь — просто сыновняя любовь к отцу.
Снящиеся быки — любопытная антитеза сновидениям с лошадьми. Центры тяжести у быка приходятся на грудь и плечи. А рога на голове — символы мощной силы верхнего «я». Страх, который вызывает у женщины бык, — это отражение того ужаса, который она испытывает перед динамическим верхним центром мужчины. Бычьи рога — вовсе не фаллический символ, а символ подавляющей мощи верхнего центра.
Однако ту женщину, позитивный динамизм у которой заключен в груди и плечах, бык зачаровывает. Снящийся ей бык с наставленными на нее, готовыми вонзиться в нее рогами может быть истолкован в смысле значимости и желательности для нее связи, исходящей не от центров нижнего, чувственного «я», а от физических центров верхнего тела. Это отражение ее дневного страха перед широкой грудью и широкими плечами мужчины, перед его мощью и яростью, грозящими пронзить ее беззащитное нижнее «я». Страх и желание очень близки — они идут рука об руку с восхищением стройными, абстрактными чреслами быка.
Другие, вызывающие страх сновидения или просто навязчивые сны могут быть лишены каких-либо конкретных образов. Например, человек во сне может испытывать огромный ужас перед правильной геометрической фигурой или сложной математической формулой. А бывают такие навязчивые сновидения, которые связаны лишь с ощущением запаха, цвета или звука.
Часто снящиеся кошмары означают «выпадение» души из человеческой целостности в чисто механический осадок. Если мы слишком идеализируем себя, спонтанные центры в конце концов полностью оказываются вытесненными в этот механический осадок. Они оказываются лишенными динамических взаимосвязей с остальным существом. Активность динамических взаимоотношений полностью угасает. Спонтанные центры теперь реагируют лишь на механический мир, на воздействие силы и материи, на проявление физических законов. В этом случае абстрактные законы или математические расчеты выступают в сновидениях в качестве доминирующего, а часто и единственного образа. Во сне это может вызывать у человека ощущение радости или даже восторга. Но после его пробуждения радостное ощущение сменяется страхом, граничащим с ужасом. Ибо больше всего на свете душа страшится выпасть из индивидуальной целостности живого индивида и попасть в орбиту чисто механической деятельности внешнего мира — автоматического мира смерти.
И эта опасность угрожает сегодня нам всем. Наш сознательный идеализм, сознательное предпочтение материальных целей и ценностей разрушают изначально спонтанную природу души, подчиняя ее вторичной природе, автоматической природе механической Вселенной. Потому мы и не можем уснуть до поздней ночи, потому и спим потом допоздна.
Бессонница — что может быть хуже?! Как бы мы ни были заражены идеализмом, с заходом солнца все направление нашей жизни естественным образом изменяется. Изменяется и естественный характер умственной деятельности. По мере того как душа постепенно становится все пассивнее, разум вступает во вторую фазу активности. Он перебирает все события прожитого дня, отдается неге неторопливого, неспешного обдумывания, пробует на вкус собранный за день и сладкий и горький мед впечатлений. Это фаза осознания прожитого. Вечером самое время читать книги по истории, романы, трагедии, содержащие в себе некую атмосферу прошедшего, оконченного, завершенного, — неважно, с хорошим ли концом или плохим. Вот для чего предназначены вечера.
Предназначены они также для пирушек, попоек, разгула страстей. Алкоголь, попадая в кровь, оказывает на нас то же воздействие, что и солнечные лучи. Он вспышкой пламени растекается по жилам, высвобождая энергию и сознание. Но на самом деле это процесс сгорания. Не использованные нами дневные жизненные силы мы сжигаем с помощью алкоголя в раскрепощенных чувствах, освобожденном сознании, удвоенной энергии, разгулявшихся страстях и таким образом изживаем их. Это освобождение от законов идеализма, от предписаний контроля и страха. Однако действие сознания, высвобожденного естественным образом, было бы иным: обострился бы ум, повысился бы накал «душевных» эмоций, углубилась бы чувственность. Но такое естественное высвобождение сознания в наши дни встречается все реже.
Активизация рационального сознания по ночам является формой ретроспекции, или, иначе говоря, формой импульсивного сигнала, идущего непосредственно из крови и ничем не сбалансированного. Активизация же физического сознания в ночное время — это высвобождение «кровяного» сознания, наиболее элементарной формы сознания. Если зрение, которым мы ночью не можем пользоваться, представляет собой высшую форму нашего динамического верхнего сознания, то нашим глубочайшим нижним сознанием является «кровяное» сознание.
Кровь управляет динамическими нижними центрами. Когда кровь достигает интенсивности своего ночного движения, она прежде всего возбуждает нижние динамические центры, передает свой огонь большому поджелудочному сплетению, которое вместе с крестцовым ганглием управляет циркуляцией мочи в организме и служит проводником глубоких сигналов крови, определяющих уровень сексуальной страсти. Секс — глубочайшая форма проявления нашего сознания. Крайне не идеальная, не ментальная. Это чисто «кровяное» сознание — то, что в нас ближе всего к материальному сознанию. Это сознание ночи, когда душа почти спит.
«Кровяное» сознание — первое и последнее сознание живой души. Это лишь частичное проявление души, ее первый глухой полушепот из глубин сознания. И это «кровяное» сознание не может полностью проявлять свою активность до тех пор, пока душа не отбросит все свои искусственные ограничения и формы верхнего сознания, пока «я» человека вновь не станет недвижимым, не выскользнет из мозга, из больших нервных центров — в кровь, где наконец уснет. Но, высвобождаясь и попадая в кровь, живое «я» в этот свой темный час посылает призыв об общении. Ибо даже кровь страдает от одиночества и жаждет ответа на свой призыв. Кровь разделена, как воды Красного моря [97], в дуальной полярности между полюсами. Вот наступает ночь, и сознание опускается все глубже и ниже, и внезапно слышится глухой призыв крови. Глубокие центры сексуального сознания пробуждаются к спонтанной деятельности. Между мужчиной и женщиной устанавливается глубокая циркуляция. Бушующее кровяное море, в котором растворено «я» мужчины, устремляется к кровяному морю, в котором растворено «я» женщины. Наступает момент кульминации, когда море накатывает на море, момент непосредственного контакта крови. И затем кровь отливает назад, на свои привычные пути, но уже преобразованная, измененная. Это и есть глубокая основа обновления, глубокого «кровяного» обновления и очищения психики человека.
Но все это никак не зависит от внешних данных женщины — хорошенького личика, белой кожи, восхитительно розовых сосков — или любых других ловушек сексуальной любви. Все эти ловушки действуют только при свете дня. Точно так же ни цвет глаз, ни форма рук, ни очертания губ никак не влияют на завершающую мощную и темную кульминацию в крови, кульминацию секса, когда через кровь мужчины и женщины проходит яркая вспышка электрических зарядов.
Но даже в своих глубочайших и элементарнейших движениях душа сохраняет свою целостность и индивидуальность. Можно было бы подумать, что великий кровяной поток у всех людей единообразен и однороден. Он и на самом деле более единообразен и однороден, чем все остальное внутри нас, и во многих отношениях гомогенен. Но не вполне гомогенен. Во-первых, он дуален в своей темной динамической полярности — сексуальной полярности. Кровь женщины поляризована в динамическом отношении противоположно или, во всяком случае, иначе, чем кровь мужчины. Кульминация их сексуального контакта приходится на момент образования новой вспышки циркуляции по всему кровяному морю: темные, горящие красные воды в нас катятся в новом динамическом ритме. Во-вторых, кровь каждого индивида — его собственная кровь. То есть кровь индивидуальна. И хотя потенциально мы, мужчины, способны вступить в динамическую, активную сексуальную связь почти с каждой женщиной, но наша индивидуальность, проявляющая себя даже в нашей крови, заставляет нас испытывать потребность в женщине, обладающей соответствующей нам индивидуальностью. Только такую женщину мы готовы обнять. Чем индивидуальнее по своему психическому складу мужчина или женщина, тем более неудовлетворительна для них случайная связь. Чем больше в нас индивидуальности, тем больше наша кровь жаждет особенного, только нам одним предназначенного ответа, тем больше она тоскует об индивидуальной женщине, чья кровь поляризована с нашей.
