Эзотерический мир. Семантика сакрального текста - Розин Вадим Маркович (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
В середине Второго зона опустеют все слои Возмездия. Ни излучения страданий, ни излучения злобы, ни излучения похоти уже не будут питать собою стана демонов, и богоборческие существа одно за другим отпадут от своей демонической природы. К исходу Второго эона опустеет и преобразится сама Гашшарва, исчезнет Дно, и лишь Гагтунгр в неприступном Шоге будет твердить свое «Her», впивая силы из Антикосмоса Галактики.
Если планетарный демон, покинутый соратниками, упорствует во зле, оставшись один на один с началом Света среди преображенной брамфатуры, никакие силы Люцифера не в состоянии ему помочь в продолжении борьбы с силами Провидения. Тогда оп, побежденный, покидает брамфатуру совсем, ища новых пристанищ и новых путей к своей титанической мечте в иных краях Вселенной.
Если же Гагтунгр, оставшись один в преображенном, ликующем Шадаиакаре, скажет, наконец, Христу и Богу «Да!», — Шаданакар вступит в Третий зон. Он исчезнет из космического Энрофа, как исчезла некогда планета Дайя, чтобы в высших, непредставимых формах бытия разрешать задачу Третьего зона: искупление Гагтунгра. Это о наступлении Третьего эона клянется великий ангел Апокалипсиса, говоря, что времени уже не будет.
Этим мажорным, ярким аккордом и заканчивается Роза Мира, а также, по убеждению Андреева, всемирная земная история нашей Планеты. Развитие последних драматических событий первого Эона, с одной стороны, вполне понятно (оно предсказано в Апокалипсисе), с другой же, — абсолютно ничем не предопределено. Как неожиданно для читателя (да и самого автора) происходит гибель Розы Мира, так же неожиданно (внутренне неоправданно) терпит крах антихрист. Из пучины беспросветного мрака мы мгновенно возносимся на вершину света, чтобы никогда уже больше не опускаться вниз. Не должны ли мы видеть в этих падениях и взлетах борения души самого Андреева: победу пессимизма над оптимизмом, окончательную победу оптимизма, победу светлой Надежды на лучшее будущее человечества.
Кто-то может усмотреть в учении Андреева сплошные метания (и они там, безусловно, присутствуют) и на этом основании оценить его эзотерическое учение крайне низко. Однако, пожалуй, ни в одном эзотерическом учении не проявилась так живо личность автора, его симпатии и антипатии, противоречия его исстрадавшейся, пылкой души. Подобное соприкосновение, «сожительство» с личностью автора в эзотерической «науке» не недостаток, а несомненное достоинство. Душа, сердце творца эзотерического учения не могут быть скрыты за семью печатями, они должны лежать у читателя на ладонях. Есть еще одно обстоятельство, которое нельзя не учитывать: Андреев не только мыслитель, но и художник (писатель, поэт). Достоинство его поэмы именно в художественности. Он строит не обычный эзотерический мир, а художественную реальность: для нее же характерны оппозиции, идеализированные противоположные миры, авторские взлеты и падения. И скреплено все это не логикой, не конструкцией, а художественным гением, иллюзией художественной правды, подтверждением художественной реальности. Но художественная реальность, особенно эзотерическая — это мир души самого автора.
Заканчивая знакомство с учением Даниила Андреева, хочу рассмотреть еще один вопрос: как в его сознании уживались христианские и эзотерические идеи. Помню, когда в 1989 году я читал о нем лекцию в театре «На досках», пришла вдова Андреева, Алла Александровна Андреева, которая, отвечая со мной на вопросы слушателей, убеждала всех, что Даниил был истинным христианином. Я же пытался доказать, что Даниил Андреев эзотерик. Очевидно, истина пролегала где-то посередине между нами. Второй раз с той же проблемой, я столкнулся значительно позднее, читая Феофана Затворника. Сделаем отступление и в более научной манере рассмотрим его идеи.
В 1991 году в Санкт-Петербурге были переизданы «Письма» Георгия Говорова (1815–1894), Епископа Владимирского, известного более как Епископ Феофан, или Феофан Затворник. Эти письма озаглавлены «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться?»; для меня они интересны не только как замечательный образец святоотеческой письменности и мысли. В лице Говорова органически сочетались: истинный служитель православной церкви, перу которого принадлежат многочисленные теоретические богословские работы; последователь аскетической исихастской традиции в православии, с которой Говоров познакомился будучи с 1847 по 1853 год членом духовной православной миссии в Иерусалиме (именно в этот период он тесно общался с афонскими старцами), и высокообразованный человек, знавший много языков, преподававший логику и психологию в духовных семинариях Новгорода и Санкт-Петербурга (считается, что Говоров создал основы святоотеческой психологии).
Не правда ли, непривычно для обыденного научного сознания: богослов, эзотерик и педагог-ученый, причем известно, что теория и опыт в жизни Феофана Затворника не расходились. Свою жизнь Говоров закончил, как некоторые афонские старцы: с 1872 года и до самой смерти он вел полностью затворнический и аскетический образ жизни в Вашинской пустыне. Творчество Феофана Затворника интересно именно этим необычным соединием, сосуществованием разных форм сознания или, как принято ныне говорить, форм рациональности — религиозной, эзотерической и научной.
Существует несколько точек зрения. Так, одни утверждают, что религиозное, эзотерическое и научное сознание, а также соответствующие типы рациональности не сводимы друг к другу и даже противоположны по своей природе (известны, в частности, обвинение православием восточного эзотеризма в демонизме или отрицание наукой религии и эзотерических учений как ненауки и неистинного знания). Однако в эзотерических учениях целые разделы эзотерической космологии, метафизики и психологии, т. е. научное мышление, с точки зрения самих эзотериков. Во многих эзотерических учениях встречаются также фрагменты, по языку неотличимые от религиозных построений. На этих обстоятельствах основывается другая точка зрения: указанные три формы сознания влияют друг на друга и даже взаимопроникают друг в друга. Такой взгляд характерен сегодня и для науковедения (известны концепции о влиянии мифологии и религии на развитие науки), и для некоторых богословских учений. Ярким примером может служить творчество П. Флоренского.
Я уже как-то пытался разобраться в этой проблеме, рассматривая отношения между эзотеризмом и религией. В работе Феофана Затворника «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться?» встречаются фрагменты, которые можно отнести к каждой из трех перечисленных форм сознания, а также другие, где религиозные, эзотерические и научные построения пересекаются.
Как можно развести религозное, эзотерическое и научное сознание (мироощущение, рациональность)? Известно, что с позиций каждой из указанных выше форм сознания другие формы могут быть истолкованы как ее частный случай. К примеру: эзотерическая реальность — это всего лишь неадекватное понимание Бога; Бог — это религиозная форма понимания эзотерической реальности; научное представление мира — это одно из светских знаний о божественном мироздании или эзотерической реальности; наконец, религиозные и эзотерические трактовки мира часто понимаются как всего лишь квазинаучные, научно неотрефлексированные представления. Если я не принимаю такой позиции, то обязан указать основания, но которым данные формы сознания могут быть различены и сопоставлены. Такие основания включают в себя: анализ центральных идей, присущих каждому типу сознания; ответ на вопрос, что является исходной, непосредственной, последней реальностью (Бог, эзотерическая реальность, природа с ее законами); характеристику особенностей и логики мышления (т. е. типов рациональности), соответствующих этим формам сознания; характер общности представлений, принимаемых в каждой форме сознания (например, религиозные представления являются общими для всех людей данной конфессии; эзотерические — в принципе, могут принадлежать одному человеку, а именно, тому, кто их высказал; научные — общие для научного сообщества, придерживающегося определенной парадигмы); следствия для практики.
