Война и антивойна - Тоффлер Элвин (версия книг TXT) 📗
Эти региональные единицы подразумевают экономическую жизнеспособность там, где сильнее всего поднялась Третья волна. Менее жизнеспособны они будут в экономике Второй волны, все еще построенной на массовом производстве для национального рынка. Они будут носить децентрализованный характер обществ Первой волны — но на основе высоких технологий.
Магнаты, монахи и муллы
Еще два очевидных конкурента в борьбе за власть в глобальной системе — это транснациональные корпорации и религии, достающие и те tt другие все дальше и дальше. Корпорации вроде «Унилевер», чьи 500 филиалов действуют в 75 странах, или «Эксон», у которого 75 % доходов получаются за границами США, или, скажем, ИБМ, «Сименс» и «Бритиш Петролеум» уже не могут считаться «национальными» компаниями.
Одна из самых больших телекоммуникационных фирм мира AT&T считает, что в ее глобальных услугах нуждаются около двух — трех тысяч гигантских корпораций. ООН считает транснациональными корпорациями около 35 000 фирм. У этих компаний 150 000 дочерних. Эта сеть стала такой широкой, что почти четверть всех мировых продаж происходит между филиалами одной и той же фирмы. Этот растущий коллективный организм, уже не привязанный накрепко к нации — государству, составляет ключевой элемент глобальной системы завтрашнего дня.
Точно так же растущее влияние мировых религий, от ислама и русского православия до растущих как грибы сект «:Нью — Эйдж», вряд надо доказывать документально. Все это будут ключевые игроки мировой системы двадцать первого века.
От гольферов до металлургов
Помимо государств, региональных «технополисов», корпораций и религий, еще один тип единиц с возрастающим значением: тысячи межнациональных ассоциаций и организаций, вылезающих из‑под каждого куста. Врачи, собиратели керамики, физики — ядерщики, игроки в гольф, художники, металлурги, писатели, промышленные группы от изготовителей пластмасс до банкиров, активисты здорового образа жизни, профсоюзы, защитники окружающей среды — все это выходит за пределы национального масштаба и становится глобальным. Эти НПО, неправительственные организации, играют активную роль в управлении мировой системой и включают в себя как подкласс целую армию транснациональных политических движений.
Очевидный пример — «Гринпис», хорошо финансируемая экологическая организация. Но это лишь единица из растущего числа действующих лиц на глобальной политической арене. Многие из них имеют достаточно сложную структуру, вооружены компьютерами и факсами, обладают доступом к суперкомпьютерным сетям, спутниковым передатчикам и другим передовым средствам связи. Когда скинхеды в Дрездене громили иммигрантский район, новости об этом тут же появились в КомЛинке — компьютерной сети, объединяющей около пятидесяти локальный компьютерных сетей Германии и Австрии. Оттуда вести попали в британскую сеть ГринНет, которая, в свою очередь, связана с «прогресивными» сетями от обеих Америк до бывших Советских республик. Поток факсов, протестующих против погрома, затопил дрезденские газеты.
Но у групп сторонников мира, протестующих против насилия, нет монополии на транснациональные электронные сети. Объединяются все — от экологических экстремистов до фанатиков непогрешимости Библии, дзэн — фашистов, преступных синдикатов и университетских обожателей перуанских террористов из «Сендеро Люминозо». Все это становится частью быстро распространяющегося «международного гражданского общества», которое не всегда действует цивилизованно.
И здесь тоже глобальная система делится натрое. Транснациональные организации слабы или вообще отсутствуют в обществах Первой волны. Более многочисленны они в обществах Второй волны. И размножаются с невероятной скоростью в обществах Третьей волны.
Итак, прежняя глобальная система, построенная из нескольких четко определенных национально — государственных «чипов», заменена глобальным компьютером двадцать первого века — трехуровневой «материнской платой», в которую втыкаются тысячи и тысячи самых разнообразных чипов.
Гиперсвязи
И компоненты этой мировой системы соединены друг с другом тоже по — новому. Привычный здравый смысл подсказывает нам, что сегодня нации мира становятся более независимыми.
Но это — в лучшем случае сбивающее с толку упрощение. Оказывается, что некоторые страны «недосвязаны» с остальным миром, а другие, наоборот, — «пересвязаны».
Государства Первой волны могут сильно зависеть от того, будут ли несколько других стран покупать у них сырье и сельскохозяйственную продукцию. Замбия продает медь, Куба — сахар, Боливия — олово. Но обычно экономике таких стран не хватает диверсификации. Монокультурное сельское хозяйство, сосредоточение на горсточке сырьевых ресурсов, застойный производственный сектор и недоразвитый сектор услуг — все это снижет потребность в связях с внешним миром. Обычно такие страны остаются на уровне низкой взаимозависимости.
Страны Второй волны, с их более сложным экономическим и социальным строением, нуждаются в большем разнообразии связей с миром. Но и между промышленными странами глобальная взаимозависимость ограничена. Еще в тридцатых годах двадцатого века США, скажем, были партнером других стран только по тридцати четырем договорам и соглашениям. В 1968 году, когда в стране только начался поворот к экономике Третьей волны, США участвовали лишь в 282 таких договорах. «Страны дымовой трубы», вообще говоря, имеют лишь ограниченную взаимозависимость.
А Третья волна подталкивает высокотехнологичные страны к «пересвязанности». Как мы знаем, эти страны переживают болезненный внутренний процесс демонтажа и реконструкции. Гигантские корпорации и правительственно — чиновничьи структуры реорганизуются, делятся или теряют свое значение. На их месте возникают новые. Мелкие организации всех видов и множатся и вступают во временные союзы и консорциумы, преобразуя общество в совокупность легко соединяемых и разъединяемых модулей. Рынки делятся на более мелкие, и само массовое общество индиви — дуализуется.
Этот внутренний процесс, который мы подробнее описали выше, не может не влиять на международные отношения страны. По мере его развития компании, социальные и этнические группы, ведомства и организации развивают колоссальное число внешних связей. Чем более они разнообразны, чем больше они ездят, экспортируют, импортируют и обмениваются информацией с внешним миром, тем больше формируют совместных предприятий, стратегических союзов, консорциумов и ассоциаций, переходящих границы. Короче, они входят в стадию «пересвязанности».
Это объясняет, почему с семидесятых годов число международных соглашений США с другими странами растет экспоненциально. Сегодня США входят в примерно тысячу договоров и в буквальном смысле десятки тысяч соглашений, и каждое, естественно, считается выгодным, но накладывает ограничения на поведение страны.
Таким образом, мы видим новую сложную глобальную систему, построенную из регионов, корпораций, церквей, неправительственных организаций и политических движений. Все они конкурируют, у всех разные интересы, и все отражают различную степень взаимодействия.
Пересвязанность порождает интересный, но незамечаемый парадокс. Япония, США и Западная Европа требуют все больше связей, им нужно повышать степень взаимозависимости с внешним миром, чтобы поддерживать свою передовую экономику. Таким образом, мы создаем очень странный мир, в котором самые сильные страны оказываются одновременно и наиболее связанными внешними обязательствами. Малые государства, менее зависимые от внешних связей, могут иметь меньше ресурсов, но часто могут развивать их свободнее — вот почему некоторые микрогосударства могут не просто обогнать США, но и бегать вокруг кругами.
Глобальная «тактовая частота»
И более того, когда мы втыкаем разнообразные компоненты в глобальную «материнскую плату» и соединяем их разными способами, мы сбрасываем в ноль их внутренние часы. Новая глобальная система работает, как оказывается, с тремя резко различными «тактовыми частотами».
