Христианство и Философия - Карпунин Валерий Андреевич (книги онлайн .TXT) 📗
Не всякий мистический опыт, то есть опыт таинственного общения человека с Богом, Толстой категорически отрицал и высокомерно называл «вздором», потому что сам он не имел этого опыта. Его гордость стояла непреодолимой глухой стеной между ним и Богом, между ним и Иисусом Христом.
Толстой претендовал на создание «новой религии». И что же он, в конце концов, создал? Суть его «религиозного» учения можно выразить очень просто: живи аскетически, не делай зла; тогда после смерти достигнешь слияния с Богом — с «Универсальным Духом». Но в этих утверждениях Толстого нет абсолютно ничего нового. Об этом уже около трех тысяч лет говорят индусы. Так что Толстой в своих сознательно исповедуемых религиозных убеждениях был гораздо ближе к индуистам, чем ко Христу.
Надо сказать правду: как богослов, мыслитель и религиозный философ, Толстой был малоталантлив. Его религиозно-философские сочинения малоубедительны, скучны, занудны, многословны, полны логических неувязок и очень часто непонятны. Будучи искренним человеком, Лев Николаевич и сам это как-то подметил. Вот его собственные слова: «Иногда это (он имеет в виду свои религиозные взгляды. — В.К.) мне кажется верным, а иногда кажется чепухой».
Писатель же он — гениальный. Для меня он — самый гениальный писатель из тех, чьи произведения я читал. Его писательский дар не оставлял его до конца жизни. Всякий талант — это дар Божий. Бог очень многое говорит нам через писателей, художников, людей искусства, если они полностью отдаются своему, точнее Божьему, дарованию. Так было и с Толстым. Когда он забывал несообразности, которые он изрекал про Бога, и всецело отдавался своему художественному дару, он писал замечательные христианские рассказы, повести, сказки. В своем художественном творчестве он очень часто бывал подлинным христианином. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать хотя бы его рассказы: «Чем люди живы», «Где любовь, там и Бог», «Много ли человеку земли нужно?» и многие другие.
Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ КАК ХРИСТИАНСКИЙ МЫСЛИТЕЛЬ. «ЛЕГЕНДА О ВЕЛИКОМ ИНКВИЗИТОРЕ»
Федор Михайлович Достоевский — великий русский писатель и выдающийся мыслитель. Автор гениальных романов «Преступление и наказание», «Идиот», "Бесы", «Братья Карамазовы» и других, он был также одним из глубочайших философов. В центре его и художественного, и философского внимания всегда находится человек. Писатель убежден, что человек загадочен, соткан из противоречий и очень часто преступен, но он — абсолютная ценность. Какие же противоречия присущи нашей натуре? о — противоречия между темными, «подпольными», злыми силами, движениями и тенденциями, с одной стороны, и светлыми, добрыми силами и тенденциями, с другой. И первые, и вторые силы присущи нашей душе в равной степени, считает Достоевский. «Бог с дьяволом борются, а поле битвы — сердца людей!» — говорит он об противоречиях устами одного из своих героев. Замечу, что очень часто темная сторона в человеке описывается Федором Михайловичем, к сожалению, гораздо убедительнее и художественнее, чем светлая, такова особенность его дарования. Именно поэтому его талант иногда называют «жестоким».
Достоевский, если можно так выразиться, рассматривает человека «изнутри», а не «снаружи». Если смотреть на человека «снаружи», то он предстает перед нами жестко включенным в порядок природы, то есть некая «вещь» среди других вещей, поведение (поступки) которой полностью определяются внешними обстоятельствами. В этом случае человек не свободен, а значит, и не несет никакой ответственности за свои поступки, он «невменяем», ему нельзя «вменить в вину» ни его проступки, ни даже его преступления. Его поведение точно так же определяется внешними природными законами, как траектория движения бильярдного шара, по которому бьют кием игроки.
Но если смотреть на человека «изнутри», то он предстает перед нами как независимая от природы, самобытная инстанция. Его линия поведения, с этой точки зрения, полностью зависит от него самого. Он свободен и потому ответствен, то есть «вменяем». Он не имеет никакого права объяснять и оправдывать свои поступки и проступки внешними, не зависящими от него обстоятельствами, жить по принципу: «моя хата с краю, я ничего не знаю», перекладывать свободу со своих плеч на плечи того или иного «начальника». Он не имеет никакого права заявлять словами одной из песен Высоцкого:
«Всегда в ответственных случаях надо думать… и решать… самому», — говорит Достоевский.
Подход к человеку «изнутри», а не «снаружи», является единственно верным, если мы хотим постичь духовную суть человека, его богоподобие.
Мы знаем, что человек — существо двуединое: и материальное (телесное), и нематериальное (духовное). Как телесное существо, каждый из нас, разумеется, включен в порядок природы и подчиняется ее законам. Достоевский, конечно же, не оспаривает этого факта. Он говорит о другом. Подлинная суть человека, то есть то, что отличает нас от других материальных объектов и составляет в нас образ Божий, — это наш дух, сущность и проявления которого нельзя объяснить, исходя из процессов, происходящих в нашем теле. Дух человеческий не зависит от природы!
В чем же проявляется деятельность духа в нас? Прежде всего, в нашей свободе. Сущность человека, духовное начало в нем и его свобода — это, по существу, одно и то же, убежден Достоевский. Жизнь духа в человеке проявляется прежде всего в том, что каждый из нас может свободно подчиняться Божьим заповедям, руководствоваться ими, свободно выбрать Бога, а не Его противника. В этом отношении высшими, подлинно человеческими, поступками являются подвиги святости, к которым призывает нас Бог. По мнению писателя, и аморальное, преступное поведение человека представляет собой проявление высшей жизни духа в нем, поскольку он свободно выбирает такое поведение! Преступление есть проявление высшей жизни духа?! Человек, мучающий и убивающий другого человека, совершает «духовный» поступок?! — вправе возмутиться читатель. «Да!» — ответил бы на этот вопрос Федор Михайлович. Именно так: поскольку и в преступлении проявляется свободный выбор человека. А там, где проявляется свобода, проявляется и духовная суть человека. Другое дело, что преступное проявление нашей свободы заслуживает и порицания, и наказания.
Итак, «ядро» человека, его подлинная сущность, самое дорогое для нас — это наша свобода, свобода выбора линии поведения, конкретного поступка в конкретной ситуации. Это — с одной стороны. С другой же стороны, свобода представляет собой тяжкое бремя, которое обламывает «плечи» нашей грешной души, ибо подлинная свобода неразрывно связана с сомнениями, колебаниями, страданиями. И что важнее всего, она связана с ответственностью перед Богом и людьми. Тяжко бремя ответственности! Каждый из нас хорошо знает это по собственной жизни: мы свободны, поэтому должны поступать по совести, не лукавить, быть прямодушными, честными, не бояться «губящих наше тело, души же не могущих убить». Так жить и вести себя нам заповедал Господь. И многим, очень многим из нас, выполнение этих заповедей кажется «бременами неудобоносимыми». Почему? По одной очень простой причине — по недостатку веры Богу, веры в абсолютность Его заповедей. Чем меньше вера, тем тяжелее кажется бремя свободы, тем труднее выполнять Божьи заповеди. И тогда мы настойчиво ищем, кому бы подчиниться, под флаг какого «идола» встать, стараемся поскорее найти того, под чьим водительством «не надо думать», ибо он «все за нас решит». Об этом Достоевский пишет во многих своих произведениях, но особенно ярко и сильно — в «Легенде о Великом Инквизиторе», которая входит в роман «Братья Карамазовы».
Под видом Великого Инквизитора Достоевский вывел «древнего змея», искушающего род людской со времени наших прародителей. Великий Инквизитор — это зло под личиной добра. Сатана, когда он ведет свою душегубительную работу, всегда прячется под маску добра. Он всегда рядится под «ангела Света», благодетеля человечества. Нужно отметить, что он — «великий актер». Репертуар его ролей бесконечно разнообразен и очень увлекателен для душ, удобосклонных ко злу. Он, кстати, вполне может проповедовать «мир и спокойствие». Но его «мир и спокойствие», в конце концов, оказываются кладбищенским «миром и кладбищенским спокойствием», несущим смерть (погибель) человеческой душе, ибо он — отец погибели.
