Тектология (всеобщая организационная наука). Книга 2 - Богданов Александр Александрович (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
Другой тип кризиса, это, как мы сказали, возникновение величин: переход от нуля к «бесконечно малой» величине. Но что такое эта «бесконечно малая» величина?
Предположим, что астроном вычислял расстояние между центрами Земли и Солнца и сделал ошибку в 1 километр. Этой ошибки при нынешних методах на опыте уловить нельзя, и на различные выводы, зависящие от вычисляемой величины, она не оказывает влияния; она и есть в данном случае «бесконечно малая». Она тем не менее вполне реальна как элемент тех же мировых расстояний: прибавим к ней достаточное количество подобных же бесконечно малых, и мы получим величину, уже уловимую для астронома и способную изменить его выводы; а прогресс методов измерения может в будущем и эту «бесконечно малую» сделать «конечной», т. е. доступной для исследования, не лежащей в пределах ошибок.
Как видим, она есть разность двух величин, она получилась у нас путем вычитания величины вычисленной из действительной. А вычитание соответствует практически дезингрессии. Здесь из двух расстояний мы должны пройти, реально или мысленно, одно в одну сторону, скажем, от Земли до Солнца, а затем другое в противоположную сторону — от Солнца к Земле; в результате и будет разность. Активности перемещения соединены таким образом, чтобы они взаимно уничтожались. Если эта дезингрессия полная, то получится «нуль», никакой величины не остается; это было бы при абсолютно точном вычислении. Допустим, что оно таким и было; но через некоторое время действительное расстояние увеличилось на 1 километр, — оно ведь на самом деле изменяется; тогда наша дезингрессия из полной становится неполной, частично нарушается, разность «возникает», величина, хотя и «бесконечно малая», т. е. практически ничтожная, не учитываемая, имеется налицо. Это — второй тип математического кризиса.
Итак, оба типа связаны с понятием нуля, т. е. полной дезингрессии величин: в одном случае она образуется на месте прежней величины, в другом — нарушается.
Нам известна тектологическая роль полной дезингрессии: разъединение, разрыв какой-либо организационной связи. Нарушение полной дезингрессии означает, очевидно, практически образование организационной связи.
Теперь можно вернуться к общетектологическому понятию кризисов. Оно у нас пока было выражено так: «смена организационной формы». Но что представляет эта форма? Мы знаем: совокупность связей между элементами. Следовательно, смена формы может состоять только либо в уничтожении каких-либо прежних связей, либо в возникновении новых, либо в том и другом вместе. Но это и значит, что сущность кризисов заключается в образовании или нарушении полных дезингрессий. Перед нами та же схема, которую в замаскированном виде дала нам математика.
Рассмотрим условия какого-нибудь типичного кризиса, например плавления твердых тел. Оно зависит, как известно, от температуры, а она есть выражение кинетической энергии частиц тела, направленной к их разъединению, разрыву связи между ними. Поддерживают эту связь, а с ней устойчивость взаимного положения частиц другого рода активности, которые обозначаются как «сцепление». В твердом теле сцепление перевешивает тепловую энергию и более чем парализует ее разъединяющее действие. Нагревать тело — значит увеличивать его тепловые активности; при этом перевес сцепления над ними становится меньше; но пока оно еще налицо, не дошло до нулевой величины, тело остается твердым, его молекулы в своих колебаниях сохраняют прежнее соотносительное расположение. Если процесс идет дальше, то наступает момент, когда противоположные активности уравниваются, тепловая энергия достигает уровня, на котором она нарушает уже сцепление; прежняя устойчивая связь разрывается, и частицы вместо колебаний около одного среднего положения начинают двигаться по сложным орбитам. Эта их взаимная подвижность характеризует переход из твердого состояния в жидкое. Момент кризиса есть момент образования полной дезингрессии [80].
Пусть имеется изолированный проводник, например металлический шар на стеклянной ножке в сухой атмосфере; он «заряжен» электричеством. Заряд состоит из особых элементов электричества, однородных и взаимно отталкивающихся. Это взаимное отталкивание заставило бы их удалиться с поверхности проводника и рассеяться в пространстве, если бы они не встречали сопротивления со стороны непроводящей, «диэлектрической» среды — воздуха, стекла. На некотором, очень малом для наших мер расстоянии от поверхности давление электрических элементов наружу вполне уравновешивается сопротивлением диэлектрика; там и проходит «граница» для их распространения; чем сильнее их взаимное давление, или «напряжение электричества», тем дальше от поверхности шара эта граница. Приведем на эту границу другой проводник [81]. В соответственном пункте сопротивление, таким образом, устраняется или, по своей малости, становится недостаточным и электроны устремляются там, как вода, прорвавшая плотину, перераспределяясь между обоими проводниками. Если второй из них изолирован, как первый, то они оба вместе образуют один заряженный проводник; если же он не изолирован, т. е. связан с землей, проводником практически бесконечно больших размеров, то оба «разрядятся». Здесь момент кризиса есть момент разрыва полной дезингрессии.
Частицы воды — жидкости движутся по сложным, но замкнутым орбитам; в этих орбитах одни из них сдерживаются другими, смежными, а все они вообще — давлением атмосферы, внешними активностями, противодействующими их движению. Пока это давление перевешивает их кинетическую энергию, вода остается жидкой, и только малая доля ее частиц, отрываясь от поверхности, уходит в атмосферу, «испаряется», — те немногие, у которых скорость движения оказалась достаточна, чтобы преодолеть встречные удары молекул воздуха. С нагреванием, т. е. увеличением кинетической энергии частиц воды, число таких уходящих возрастает; но до известного предела давление атмосферы в общем продолжает перевешивать, и масса воды остается спокойной. Этот предел для обычного атмосферного давления наступает при 100 °C. Тогда устойчивость системы теряется и начинается массовый прорыв воды в атмосферу — кризис кипения.
Большое формальное сходство с этим случаем представляют кризисы революционные. Активности классов поднимающихся сдерживаются, сдавливаются силой классов господствующих — пока она достаточна для этого. Но рост первых и вырождение в паразитизм вторых непрерывно изменяют соотношение: наступает момент, когда обе величины уравниваются. Тогда общественное целое теряет устойчивость; а затем начинается прорыв низов через те рамки, в которых давление верхов их удерживало.
Тектологическое понимание кризисов ведет к тому, что они обнаруживаются во многих таких случаях, где обыденное мышление вовсе их не находит. Так, предположим, что тело движется с ускорением, потом это ускорение теряется, а затем меняется замедлением. В том пункте, где ускорение становится равным нулю, очевидно, получилась полная дезингрессия между силой, его порождавшей, и какими-то противодействующими. Для обычного наблюдения ничего особенного не произошло — движение продолжается, и притом по прежней линии. В действительности, тут есть кризис — глубокая перемена в самом характере движения. Математика выражает ее тем, что «производная скорости» здесь из положительной величины превращается в нуль, который, как мы знаем, и есть символ кризиса.
Так и в жизни организма один из важнейших кризисов соответствует тому неуловимому и ничем заметно не отличающемуся моменту, когда ее восходящая линия сменяется нисходящей: перевес жизненного усвоения над дезассимиляцией прекращается, чтобы затем уступить место обратному их соотношению.
С точки зрения обыденного мышления кризис есть какое-то нарушение непрерывности. Это было бы неразрешимой загадкой; тектология делает ее разрешимой, подставляя на место одной непрерывности — две, в изменяющемся соотношении. Таков общий способ решения всех «аритмологических» задач, то есть задач, связанных с перерывами в комплексах опыта [82].
