Философия в систематическом изложении (сборник) - Коллектив авторов (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗
Явление упражнения составляет замечательное усовершенствование приспособляемости души к среде, в которой она осуществляет свое самосохранение. Посредством ассоциации душа приспособляется к часто повторяющимся явлениям, предвидя их наступление и течение еще до того, как они стали для нее чувственной действительностью. Упражнение есть еще более совершенное приспособление к наиболее частым, а посему, вообще говоря, и к наиболее важным явлениям.
Если душе приходится много раз подряд проявлять себя в одном каком-либо действии, то наступает явление утомления, т. е. постепенное ухудшение действия. Ощущение внешних раздражений и их различий притупляется; внимание труднее сосредоточивается и распространяется на меньший объем, труднее становится запечатлевать в памяти новые представления и т. д.
Утомление, очевидно, является для души средством защиты и предохранения. Слишком продолжительная и вместе с тем интенсивная работа в одном каком-либо направлении могла бы повредить душе, поэтому она не справляется с такой работой и отказывается от нее. Но при непрерывности органического устройства душа не могла бы с успехом защитить себя от излишка, если бы она с самого начала не стояла на страже своих интересов. Первые следы усталости сказываются потому уже в самом начале душевной деятельности, состоящей в многократном повторении, а именно: результаты упражнения постепенно становятся все менее успешными. Довольно часто обнаруживается поэтому такое странное явление, что непосредственно по возобновлении деятельности, прерванной хотя бы на продолжительное время, она идет успешнее, чем в конце предшествовавшего периода. Дело в том, что результаты прежнего упражнения имеются налицо, хотя бы в ослабленном виде, но исчезло утомление, не позволявшее им раньше проявиться во всей силе, и вот получается парадоксальное явление, будто способность к известного рода деятельности увеличилась за тот промежуток времени, когда в ней не упражнялись.
Большое практическое значение утомления и его связи с расстройством душевной жизни и организма обратили на него в последние годы внимание целого ряда исследователей. Особенно много интересовались утомлением, поскольку оно вызывается школьным обучением. Но при крайней сложности этих явлений для сравнительно немногого удалось найти удовлетворительное объяснение. Особенные трудности представляются при решении вопроса о надлежащих методах испытаний. А затем еще если в известном случае и удается несомненно установить наличность духовного утомления, то мы до сих пор не располагаем данными для решения вопроса, следует ли это утомление признавать вредным и если да, то с какого момента.
III. Душевные противодействия
Приходящие из внешнего мира и воспринимаемые душой впечатления вызывают всегда много противодействий, которые проявляются в виде движений органов тела и переходят опять во внешний мир. При сложности развитой душевной жизни это соотношение не всегда легко установить. Но первоначальное его существование несомненно. По существу, всякое воздействие внешнего мира на душу вызывает в ней самые разнообразные движения: движения посредствующих органов чувств, рук и ног, головы, органов речи, затем движения внутренних органов, например, сердца, кровяных сосудов, легких и т. д.
Эти движения реакции имеют двойной характер. Одни непосредственно направлены на сохранение организма. Раздражения, полезные для организма в целом или для его органов, удерживаются, чтобы их воздействие дольше продолжалось, или совсем воспринимаются телом. Вредные и расстраивающие раздражения, напротив, устраняются, и тело по возможности защищает себя от их дальнейшего воздействия.
Наряду с этим существует еще второй класс движений реакции. Когда кошка увидит мышь, она ее схватывает и пожирает: это полезно для ее сохранения. Но обычно кошка пару раз позволяет мыши убегать и каждый раз опять ловит ее, хотя при этом не исключена возможность того, что мышь ускользнет. А когда кошка увидит клубок ниток или катящийся шар, то сейчас начинается та же история, что с мышью, хотя в несъедобности этих предметов кошка убеждается уже с самого начала. Точно так же и человек реагирует на внешние воздействия не только вышеупомянутыми реакциями сохранения, но и такими движениями, которые не имеют никакого прямого отношения к его сохранению: топанием и барахтанием, раздиранием, бросанием и т. п. Люди и животные не только борются с вещами, но и играют ими. В такого рода играх производится работа органов и их сил, чем достигается развитие, упражнение и сохранение присущих им способностей, и в этом их смысл. В игре развиваются, конечно, те самые силы и способности, какими организм пользуется и в борьбе с внешним миром. Так что, упражняя и развивая в игре свои силы и способности, человек делает нечто полезное и для своего сохранения. Движения игры, по характеру своему и ближайшим целям отличные от движений сохранения, следует поэтому рассматривать вместе с тем как подготовительные упражнения к этим последним.
Организму прирождены самые разнообразные движения сохранения и игры. Это для него целый клад, которым он пользуется при реагировании на внешние впечатления. Для души они, правда, являются сначала чем-то как бы посторонним. Вследствие известного сочетания нервных путей отдельные воздействия вызывают всегда одинаковые определенные реакции, и это происходит рефлективно, без всякого участия сознания. Далее, эти движения только следуют друг за другом простыми рядами. Известное впечатление вызывает определенное движение: например, вид какого-нибудь предмета вызывает его схватывание и поднесение ко рту. Этим изменяется кое-что в окружающем или в отношении организма к окружающему (предмет, скажем, оказался горьким), и это изменение при известных обстоятельствах может послужить толчком к новому движению. Но в том и другом отношении дело постепенно принимает иной вид: движения, которые первоначально сопровождали душевные процессы чисто рефлективно, втягиваются в известном смысле в круг душевной жизни; вместе с тем они осложняются и становятся движениями, при которых принимаются в расчет сразу многие впечатления или даже объективно еще не осуществленные впечатления, т. е. они становятся так называемыми поступками.
Причины этих изменений коренятся в двух особенностях отношений души к производимым ее телом движениям. Первая особенность направлена, так сказать, на душу: если совершаются какие-либо из первоначально чисто рефлективных движений, то они, по крайней мере в большинстве случаев, воспринимаются; у них нет душевных причин, но имеются душевные действия. Отчасти они видимы, отчасти они вызывают кожные ощущения, но главным образом они отражаются в душе как кинестетические ощущения (с. 206), т. е. посредством впечатлений, материально исходящих от суставов, сухожилий, мускулов. Эти кинестетические ощущения затем, понятно, ассоциируются с другими одновременно вызванными в душе впечатлениями оптического, акустического и т. п. характера. И вот, когда впоследствии повторяются когда-нибудь эти иные впечатления, но уже без сопровождавших их тогда движений, то в сознании все-таки репродуцируются в виде представлений и соответствующие им кинестетические ощущения. А это, в свою очередь, существенно важно для второй закономерности, которая, так сказать, направляется от души: кинестетическим представлениям свойственна тенденция вызывать как раз те самые движения, которым они обязаны своим возникновением; одна только мысль о том, как себя чувствуешь при совершении известного движения, при достаточной живости вызывает уже само движение. Непроизвольное произнесение шепотом слов, о которых много думаешь, качание тела или хотя бы одной головы при слушании мелодии танца, движения играющих на бильярде или в кегли, в которых сказывается желательное им направление шаров, – это все пояснительные примеры изложенной закономерности.
В силу этих двух закономерностей первоначально чисто рефлективные движения становятся душевными переживаниями и проявлениями душевной деятельности. Дитя, скажем, видит что-то белое и блестящее, оно хватает его и рефлективно, как все дети, подносит ко рту. Случайно это оказался кусок сахара, он замечательно вкусен, ребенок держит его крепко, сосет и впитывает в себя. Все пережитые при этом впечатления – вид предмета, движения рук, сильное удовольствие от вкусной вещи, сосательные движения – так близки друг к другу во времени, что они ассоциируются, а с каждым повторным переживанием подобного случая эта ассоциация становится прочнее. Впоследствии поэтому, как только ребенок увидит кусок сахара, он сразу же представит себе его приятный вкус, а также связанные с ним ощущения, вызываемые движением рук и сосанием. И вот эти представления станут стимулами большей или меньшей силы для соответствующих движений – рука протянется, рот и язык станут делать сосательные движения, и это даже в том случае, если сахар будет лежать так, что его не так просто взять, а приходится только смотреть на него издали. Ребенку хочется тогда получить этот кусок сахара; т. е. движения, первоначально только чисто внешним образом следовавшие за впечатлением, и результаты этих движений теперь, так сказать, проходят сперва через душу, по крайней мере как представления, и их объективному осуществлению наряду с первоначальным механизмом рефлексии содействует и это душевное предвидение. Аналогично отражаются в душе обстоятельства, сопровождавшие или следовавшие за совершением движений, а соответствующие им моторные реакции видоизменяют реакции, вызванные главным впечатлением. В конечном результате движения совершаются не слепо и по первому порыву, а приспособляются к духовно предвидимым результатам, т. е. становятся осторожнее и дальновиднее.
