Опыты научные, политические и философские (Том 1) - Спенсер Герберт (читать бесплатно книги без сокращений txt) 📗
VII СОЦИАЛЬНЫЙ ОРГАНИЗМ
Сэр Джеймс Макинтош попал в большой почет за высказанную им мысль, что "конституции не создаются, а сами вырастают". В наше время самое замечательное в этом изречении то, что оно когда-то считалось столь замечательным. Как по удивлению, выказываемому человеком при виде какого-нибудь обыденного явления, можно судить об общем развитии этого человека, так точно из удивления, с которым какой-нибудь век встречает новую мысль, можно составить себе понятие о степени просвещения этого века. Факт, что это изречение Макинтоша наделало столько шума, показывает, как глубоко было в его время незнание социальной науки. Слабый луч истины казался тогда ярким светом, точно так же, как далекое мерцание сальной свечи является звездой среди окружающей тьмы.
Явившись среди совершенно чуждой системы мышления, подобная мысль действительно не могла не поразить. Во времена Макинтоша вещи объяснялись гораздо более гипотезой искусственного созидания, нежели гипотезой самобытного развития, - что большинство людей делает, впрочем, и в наше время. Тогда думали, что каждая планета была собственноручно пущена в ход Творцом, с той именно степенью быстроты, какая требовалась для уравновешивания солнечного притяжения. Образование Земли, отделение моря от суши, творение животных считались механическим трудом, от которого Господь почил, как работник отдыхает от работы. Человека считали сделанным вроде того, как делаются главные фигуры. Под стать этим понятиям и как бы с общего молчаливого согласия установилось убеждение, что и общества устраиваются так или иначе непосредственным вмешательством Провидения, постановлениями законодателей или соединением того и другого.
Но что общества не искусственно создаются, это до того очевидно, что кажется удивительным, как могла такая истина ускользнуть от внимания наблюдателей. Ничто, быть может, не доказывает так наглядно ничтожность исторических исследований, которые до сих пор производились. Достаточно оглянуться на окружающие нас перемены, наблюдать за социальной организацией в главнейших ее особенностях, чтобы убедиться, что эти перемены и особенности не имеют ничего сверхъестественного и не определяются волею каких-либо личностей, как это вообще можно бы вывести из поучений историков, а проистекают из общих, естественных причин Одного факта разделения труда достаточно, чтобы пояснить это. Не повеления какого-нибудь правителя были причиной того, что некоторые люди сделались мануфактуристами, тогда как другие остались земледельцами. В Ланкашире миллионы людей посвятили себя выделыванию хлопчатобумажных изделий, в Йоркшире миллион людей живет разработкой шерсти; гончарный промысел Стаффордшира, ножевые изделия Шеффильда и металлические изделия Бирмингема занимают сотни тысяч рук. В строе английского общества это факты крупные, но мы не можем приписать их ни чуду, ни законодательству. Не "героем-царем" и не "коллективной мудростью" раздроблено было население на производителей и оптовых и мелочных распределителей. Вся наша промышленная организация, от главнейших ее очертаний до мельчайших подробностей, сделалась тем, чем она есть, не только без помощи законодательного руководства, но в значительной мере вопреки законодательным стеснениям. Она возникла из различных человеческих нужд и деятельностей. Между тем как каждый гражданин старался о личном своем благоденствии и ни один не помышлял о разделении труда, да и не сознавал необходимости такого разделения, оно установилось и постоянно развивалось. Процесс этот совершался медленно и скрыто, так что до новейшего времени никто почти его не замечал. Он подвигался шагами, до того незаметными, что промышленные порядки долгое время казались все теми же, как и в старину. Рядом изменений, столько же нечувствительных, как те, через которые семя переходит в дерево, общество сделалось тем сложным сочетанием взаимно зависящих друг от друга деятелей, каким оно является нам теперь. И надо заметить, что эта экономическая организация есть существенная основа всего строя. Благодаря самобытно выработавшимся таким образом сочетаниям, каждый гражданин снабжается предметами жизненных потребностей и в то же время оказывает и другим какую-либо помощь, поставляет какой-нибудь продукт. Тем, что мы живы сегодня, мы обязаны правильному течению этой комбинации в течение прошлой недели, и, если бы существующий механизм был внезапно уничтожен, большая часть нас перемерла бы до исхода текущей недели. Если же эти наиболее крупные и жизненные черты нашего общественного строя возникли не по мысли какого-либо индивида, а из личных усилий граждан удовлетворить их собственные потребности, то можно быть уверенными, что и менее важные черты возникли таким же путем.
"Однако, - скажут нам, - нельзя же причислить общественные изменения, произведенные непосредственно законом, к самобытно развившимся явлениям. Когда парламент или король приказывает сделать то или другое и назначает от себя лиц для исполнения приказанного, процесс, очевидно, искусствен, и в этих границах общество должно считать скорее искусственно сотворенным, нежели самобытно взросшим". Нет, даже изменения не составляют исключения. Истинные источники подобных изменений лежат глубже, нежели в действиях законодателей. Возьмем на первый раз самый простой пример Всем нам известно, что распоряжения представительных правительств состоят в конечной зависимости от воли нации: они могут на время расходиться с этой волей, но в конце концов должны сообразоваться с нею. Сказать же, что правительственные распоряжения определяются волей нации, все равно что сказать, что они составляют результат среднего уровня индивидуальных желаний или - другими словами - индивидуальных натур. Следовательно, закон, имеющий такое начало, действительно вырастает из народного характера. В тех случаях, когда правительство есть представитель одного какого-нибудь преобладающего сословия, замечание остается столь же верно, хотя делается не столь очевидным в применении. Самое существование сословия, пользующегося монополией власти, возможно только вследствие известного настроения и образа мыслей всей общины. Без чувства подданнической преданности со стороны вассалов феодальная система никогда не могла бы существовать. Из протеста шотландских горцев против уничтожения наследственных юрисдикции видно, что они предпочитали этот вид местного управления. Если же народному характеру следует приписывать возникновение неответственного управляющего сословия, то народному же характеру должны быть приписываемы и те общественные порядки, которые сословие это создает для достижения собственных целей. Даже там, где существует деспотическое правительство, та же доктрина сохраняет свою состоятельность. Как и в предыдущих случаях, так и тут характер народа есть первоначальный источник политической формы, и множество примеров доказывает, что внезапно создаваемая новая форма не принимается, а быстро пятится назад к прежней форме. Сверх того, если постановления деспота действительно входят в силу, то это делается только потому, что они приспособлены к состоянию общества. Действия неограниченного правителя, подчиняясь в значительной мере общественному мнению - влиянию предыдущих примеров, образу мыслей дворянства, духовенства, войска, - бывают отчасти непосредственным результатом национального характера; когда же они идут вразрез с национальным характером, то в скором времени теряют на практике свою силу. Неудача попытки Кромвеля прочно установить новые общественные условия и быстрота, с которой, после его смерти, ожили ниспровергнутые порядки и учреждения, доказывают, до какой степени монарх бессилен изменить тип управляемого им общества. Он может временно нарушить, задержать естественный процесс организации или помочь ему, но над общим ходом процесса он не имеет власти. Можно сказать даже более. Люди, которые видят в истории обществ только историю великих людей и думают, что эти великие люди направляют судьбы обществ, упускают из виду, что сами эти великие люди суть порождение этих обществ. Не будь известных предшествовавших обстоятельств, известного общего уровня национального характера, эти великие люди не могли бы народиться и получить то образование, которое их развило. Если общества, к которым они принадлежали, преобразовывались до известной степени ими, то они, со своей стороны, и до и после рождения образовывались этими обществами, являлись результатом всех тех влияний, которые способствовали сформированию унаследованного этими людьми характера и сообщили им с раннего возраста известное направление, верование, нравственный склад, познания и стремления Таким образом, общественные изменения, которые можно непосредственно приписать личностям, одаренным необыкновенной силой, надо относить к социальным причинам, породившим эти личности; следовательно, с высшей точки зрения все общественные изменения надо отнести к общему процессу развития.
