Философия как духовное делание (сборник) - Ильин Иван Александрович (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
Тем самым «сущность (эйдос) – это предмет нового порядка. Подобно тому как данное в индивидуальном или постигающем опытным путем созерцании есть индивидуальный предмет, так данное в сущностном созерцании – есть чистая сущность». [59]
Заметим, что здесь осуществляется известный издревле «мистический дуализм», при котором (у Гуссерля) «чистое сознание» таинственным образом [60] совпадает с «трансцендентным предметом», по-другому, «трансцендентальный феномен» тождествен «эйдической, идеальной сущности»; для Ильина это «полнота духовного опыта, определяемая как живое тождество духовного предмета и субъективного духа». [61]
Категории сущности чего-либо присуще следующее:
«Сущность чего-либо может быть дана лишь “односторонне”, “многосторонне” же лишь в последовательности моментов и никогда не может быть дана “всесторонне”… любое многообразие опыта, сколь бы далеко оно ни заходило, все равно оставляет открытыми еще более конкретные, новые определения вещи, – и все это in infinitum». [62]
Ясно, что для целей философии и ее задач недостаточно как математической, так и формальной логики. Поэтому Гуссерль разрабатывает свою, довольно нетривиальную логику, которую, как мы уже говорили, он называет «чистой логикой», которая является своего рода специальной теорией науки, более точно, формальной и универсальной теорией науки, она является формальной наукой всех наук; чистая логика есть mathetis universalis, но она отнюдь не совпадает с математикой, которую Гуссерль отличает как от формальной логики (и не является логицистом, признающим совпадание логики и математики), так и от своей чистой логики. Сущность чистой логики как универсально-объективной науки не только в изучении идеальных законов мышления, но в постижении идеально-логических истин, или идеального бытия в себе. Чистая логика сама по себе есть иерархически построенная система чисто логических предложений и a priori истин-в-себе. Но эти истины не реальное, но «идеальное» бытие; они существуют в божественном духе и не зависят от личности и пространственно-временных обстоятельств. Таким образом, начиная с «формальной онтологии», когда под истиной понимался смысл или значение, Гуссерль трансформирует свое понимание истин как вечных идей Платона. У чистой логики есть три цели и задачи: 1) учение форм значения (смысла); 2) учение о логических следствиях и непротиворечивости; 3) теория возможных форм теорий. Все это изложено в «Логических исследованиях» в двух томах, изданных дважды, о которых уже упоминалось, «Логике и общей теории сущности (лекции 1917–1918 гг.)» и в «Формальной и трансцендентальной логике» (1929). В первой из них выделяются шесть исследований: «Выражение и значение», «Идеальное единство видов и современные теории абстракции», «Теория целого и частей», «Различие между независимым и зависимым значениями и идея чистой грамматики», «Об интенциональных опытах и их “содержаниях”» и «Элементы феноменологического разъяснения знания». Мы приводим здесь столь подробное изложение содержания Логики Гуссерля, чтобы оттенить и отличить ее от традиционной формальной логики, диалектической логики, математической логики, квантовой логики и др. Заметим, что предметом любой логики является не сама предметная область, а ее осмысление; это форма, определенного типа язык, для правильного (истинного) описания, передачи и интерпретации суждений, предложений, умозаключений и понятий в соответствующей этой логике науке (трансцендентальной философии, диалектической философии, математике, квантовой физике и др. соответственно).
Итак, предельным понятием и конечной целью для Гуссерля является «чистое сознание» как бытие абсолютного:
«Через посредство феноменологической редукции все царство трансцендентального сознания явилось для нас как царство бытия в определенном смысле “абсолютного”. Вот изначальная категория бытия вообще (или же, в нашей речи, изначальный регион), – в ней коренятся все иные регионы бытия, по своей сущности сопрягаемые с нею, посему сущностно от нее зависимые. Учение о категориях обязано безусловно исходить из такого различения бытия – наирадикальнейшего из всех бытийных различений, – бытие как сознание и бытие, “изъявляющее” себя в сознании, бытие “трансцендентное”». [63]
Причем само различение может быть во всей своей чистоте получено только благодаря феноменологической редукции.
Можно сказать, что во времена Гуссерля в той или иной степени многие занимались этим вопросом и использовали часто независимо друг от друга этот «феноменологический» метод. К ним могут быть причислены представители иррационализма, философии бессознательного Эдуарда Гартмана, философии жизни Бергсона, экзистенциализма Хайдеггера и Ясперса, [64] психоанализа Фрейда, Юнга, [65] приверженцы системы Станиславского и др. Сейчас в этой же плоскости (или сфере) находятся исихастские философские исследования современной христианской антропологии.
Ильин позаимствовал у Гуссерля и его непосредственных предшественников Бертрано и Больцано, но затем самостоятельно развивал такие фундаментальные понятия, как «одиночество», «интенция», «созерцание», «предметность», «акт», «очевидность», «смысл», «положение дел» (Sachverhalt). Для последнего он нашел нетривиальный русский термин «обстояние». Этот термин встречается у него в следующих сочетаниях: «предметное обстояние (что в предмете объективно есть)», «объективное обстояние» (объективная сверхвременная познаваемая связь), «духовное обстояние» (постигаемое живым человеческим духом), «божественное обстояние» (как познание, или предстояние перед лицом последнего и безусловного высшего Предмета: «перед лицом Божиим»). [66] Кроме того, Ильин оказался более последовательным гуссерлианцем, чем сам Гуссерль, который позже склонялся к платоновской онтологии (рассматриваемая им формальная онтология, пустые формы и под.), ранее им не принимаемой: сущности раннего Гуссерля не имели онтологического статуса, в отличие от идей Платона, а выступали в качестве «значений», «смыслов». Для Ильина «предметные обстояния» выступают в качестве внеонтологических предметов, чем он отличается от всяких неоплатонических установок, и куда ближе к имманентной установке Аристотеля с его оригинальным понятием энтелехии.
Итак, предметом философии у Ильина являются «объективные обстояния», прежде всего в виде знания о предмете, притом —
а) само знаемое содержание,
б) истинность знания о нем, и причем безусловного.
А именно, «обстояние смысла» [67] Ильин раскрывает систематически и подробно как категориальную специфичность смысла:
I. Смысл есть нечто сверхвременное и сверхпространственное.
II. Смысл есть нечто сверхпсихическое.
III. Смысл есть нечто идеальное, т. е. мыслимое логическое содержание. Смысл не реален ни эмпирически, ни метафизически.
IV. Смысл есть своеобразное, особливое, обстоящее нечто, и постольку он не субъективен, а объективен.
V. Объективность смысла есть его самостоятельность в обстоянии. Это тесно связано с его тождественностью, т. е. неуклонностью, неизменимостью, неукоснительным себе-равенством.
VI. Эта повторяемость смысла при тождественности его существенного состава объясняется его всеобщностью.
VII. Смысл – это то, что разумеется в мысли. Это разумеемое всегда абстрактно.
