Краденые латы - Иванов Анатолий Михайлович (читать книги онлайн .txt) 📗
В 1289 году когда мир все же был нарушен, Келаун взял Триполи. При этом погибло много тамплиеров, главным образом, арагонских. 18 мая 1291 года пал последний оплот крестоносцев на континенте – крепость Акра. В этот день геройски погиб Гийом де Боже, доказав тем самым, что к миру он стремился отнюдь не из трусости. Из пятисот защищающих крепость тамплиеров остался в живых какой-нибудь десяток. Преемник де Боже, Тибо Годэн, отплыл с ним на Кипр.
Таков был тернистый путь, пройденный тамплиерами за два столетия. Как видим, в их истории бывали всякое, но для того, чтобы выносить ордену окончательный приговор, следует знать ее полностью, а не вырывать из нее лишь «рассказ о двенадцати повешенных», как это делает В.Емельянов, забыв о тех, кто пал на Мальорке и при Аскалоне, при Хариме и Хаттине, при Лигнице и Акре и во множестве других битв. Сами тамплиеры утверждали, что за 180 лет они потеряли в Палестине 20 000 своих братьев [38] – цифра, конечно, завышена, но и реальная, несомненно, достаточно велика. Семеро Великих Магистров погибли в боях – чуть не каждый третий. Даже автор книги с отнюдь не апологетическим названием «Средневековые ростовщики» С.Г.Лозинский признает, что тамплиеры «обнаруживали чудеса храбрости в борьбе с мусульманами» [39]. Пусть читатель судит теперь сам, насколько правильно утверждение журнала «Человек и закон», будто де Моле и де Шарне, взойдя на костер, всего лишь пытались «оставить в памяти потомков хоть какой-то героический ореол ордена ростовщиков и развратников». По-моему, орден совсем не нуждался в такой жертве для защиты своей репутации, какой она была до того, как на тамплиеров обрушились обвинения в ереси.
С плачевным концом крестовых походов завершилась целая эпоха, а вместе с нею уходили в прошлое, теряли свое значение, а порою и самый смысл своего существования многие ее порождения, в том числе и рыцарские ордена. Зашаталась и власть римского престола, который покровительствовал этим орденам и опирался на них. На смену идее вселенской теократии шла другая – идея национальных государств, одним из носителей которой и выступил, в частности, французский король Филипп IV Красивый (1285-1314).
У французов это имя, похоже, вызывает сложные ассоциации, как у нас – имя Ивана Грозного. С одной стороны, тешит мысль о национальном величии, с другой – с ужасом вспоминается о жестокости и произволе. Первая мысль имеет тенденцию перевешивать, и неудивительно, что многие французские историки оправдывают Филиппа IV. Из них, очевидно, и складывается то «большинство», на которое теперь ссылается В.Пигалев. И в самом деле, есть чем гордиться: той цели, к которой на протяжении более столетия тщетно стремились германские императоры, Филипп IV достиг одним ударом. Доведя в 1303 году хамскими оскорблениями до кончины папу Бонифация VIII, не ко времени размечтавшегося об эпохе Григория VII или Иннокентия III, Филипп IV загнал пап в Авиньон и превратил их в своих марионеток. После унижения папы разгром папского воинства был со стороны Филиппа IV шагом вполне логичным.
Ордена превращались в анахронизм. Этот момент совершенно правильно понят М.-Л.Бульст-Тиле, которая пишет: «Интернационализм Ордена тамплиеров, тесные связи его магистров с Англией и Арагоном, как мне кажется, оказали решающее влияние на действия короля против ордена. В национальном государстве для рыцарского ордена, который был создан, когда осознавалась общность христианства и его ответственность, – а сознание это исчезло к концу XIII века – не было больше места» [40]. После падения Акры, подчеркивает также Жорж Лизеран, появилось мнение, что орден тамплиеров бесполезен и не нужен [41]. Снова всплыли старые планы объединения орденов – это предлагал сделать еще папа Григорий Х на Лионском соборе в 1274 году, поддерживали эту идею и последующие папы, вплоть до Бонифация VIII и Климента V. Последний Великий Магистр ордена тамплиеров, печально знаменитый Жак де Моле, писал специальную записку против этого объединения, руководствуясь, как полагает Ж.Лизеран, «чисто эгоистическими мотивами» [42]. Нужно, однако, учитывать, что во времена де Моле существенно видоизменилось и содержание идеи объединения: теперь ее поддерживал Филипп IV, намереваясь лично встать во главе объединенных орденов и таким образом прибрать их к своим загребущим рукам. С этой целью Филипп обратился с просьбой принять его в почетные члены Ордена тамплиеров, но де Моле отказал ему на том основании, что Устав ордена запрещает прием царствующих особ [43]. Де Моле разгадал планы Филиппа IV, но своей проницательностью, возможно, как раз и подписал себе смертный приговор.
А.Левандовский, стоя целиком на стороне Филиппа IV, пытается подвести под свою позицию марксистский базис и призывает себе на помощь цитату из Ф.Энгельса, согласно которой власть династии Капетингов во Франции «была представительницей порядка в беспорядке, представительницей образующейся нации в противоположность раздроблению на бунтующие вассальные государства». В данном случае эта цитата не вполне уместна, равно как и хромающая на обе ноги историческая параллель А.Левандовского, сравнивающего борьбу Филиппа IV против тамплиеров с борьбой Петра I против стрельцов. Орден тамплиеров имел строго иерархическое, централизованное устройство, отличался сплоченностью и дисциплинированностью, члены его, как писал еще Бернар Клервосский, не следовали собственной воле, а повиновались приказам, так что тамплиеры нимало не напоминали анархическое воинство стрельцов и отнюдь не были «представителями беспорядка». Нет, они тоже представляли порядок, и притом весьма строгий, но, как уже говорилось, отживающий. Новые историки полагают, что орден хотел перенсти свой центр с Кипра во Францию и создать надгосударственную республику, причем по отношению к ней употребляется термин «синархическая» [44]. Такого государства в государстве Филипп IV у себя потерпеть, разумеется, не мог.
Существуют и иные версии, касающиеся причин процесса тамплиеров. Так, по мнению С.Г.Лозинского, на мой взгляд, менее верному, чем высказанные выше, «единственным мотивом», которым Филипп IV руководствовался в своей политике по отношению к тамплиерам, была «низкопробная корысть, стремление овладеть чужим богатством. Так действовал он по отношению к евреям, так он и поступил с тамплиерами» [45]. С.Г.Лозинский имеет здесь в виду изгнание евреев из Франции за год до дела тамплиеров. Филипп IV, действительно, нуждался в средствах и пошел для этой цели на порчу монеты, чем заслужил прозвище «Фальшивомонетчика» и вызвал бунт населения в том же 1306 году. На тамплиерах, как и на евреях, было чем поживиться, но вряд ли корысть в данном случае была главным, тем более единственным мотивом, хотя и она, конечно, играла свою роль, особенно после неудачной попытки захватить богатую Фландрию в 1302 году.
Владения тамплиеров были действительно, весьма обширны. Во всем христианском мире они владели, по данным 1244 года девятью тысячами замков, но это далеко не рекорд: их соперники имели 19 000 замков [46]. Но в области коммерческих операций тамплиеры отличались не меньше, чем на полях битв.
Орден тамплиеров очень рано взял на себя задачу перевода денег с места на место, причем перевод этот часто носил лишь бумажный характер. Построив флот, тамплиеры за приличное вознаграждение переводили паломников из Европы на Восток и обратно. Не брезговали они и спекуляцией, в частности, хлебом. Накопив средства, они занялись ростовщичеством, стали ссужать деньгами знатных пилигримов. Как уже говорилось, в долги к ним в конце крестового похода залез французский король Людовик VII. В чрезвычайных обстоятельствах светские и церковные феодалы отдавали на хранение тамплиерам свои ценности. Так казна короля Филиппа II Августа хранилась в парижском замке Тампль, а управлял ею на протяжении 25 лет казначей ордена Эмар, преемником которого был опять тамплиер Жан де Милли [47]. Английский король Иоанн Безземельный хранил одно время у лондонских тамплиеров свои драгоценности, а позже – и королевскую печать. С 1261 по 1272 год у тамплиеров хранилась английская корона [48]. Людовик IX Святой хранил у тамплиеров не только свою казну, но также образцовый ливр и важнейшие государственные документы, например, оригинал договора с английским королем Генрихом III [49]. Словом, финансовая зависимость французских королей от тамплиеров была давней традицией, насчитывала ко времени Филиппа IV уже добрых полтораста лет, и какие чувства обуревали в связи с этим Филиппа IV вполне понятно.
