Человек против мифов - Берроуз Данэм (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Из всех рассмотренных нами мифов миф, говорящий нам о невозможности быть одновременно и свободным и обеспеченным, особенно тенденциозен. Властители думают о своей собственной свободе и своей собственной обеспеченности, а не о нашей. Если мы скажем, что хотим быть свободными, они ответят, что нет, им нужна обеспеченность, а если мы выразим желание обеспечить себя от превратностей судьбы, они ответят, что нет, им нужна свобода. Иными словами, их свобода совместима с их безопасностью, но и то и другое несовместимо с нашей свободой и нашей безопасностью. Наверное, так оно и есть. Но если это так, то пропагандирующие эту теорию теоретики не должны упрекать других за предположение, что, возможно, существует борьба между классами. Этой борьбой пронизана их собственная песня, и завлекательная мелодия лишь едва прикрывает ее.
СВОБОДА, РАВЕНСТВО, БРАТСТВО
Если, как мы говорили в начале главы, свободу, равенство и братство составляют триединое целое, то сущность этого целого можно называть обеспеченностью. В этом можно убедиться, окинув мысленным взором все примеры необеспеченности, какие только можно представить. Вы обнаружите, что все они сводятся к трем главным типам. Положение людей непрочно потому, что, во-первых, они скованы иррациональностью, вместо того, чтобы быть разумно свободными; во-вторых, в их жизни царит резко выраженное неравенство; в-третьих, борьба между группами (т.е. отсутствие всеобщего братства) постоянно угрожает как самой жизни, так и ее созданиям. И когда человек добьется свободы, равенства и братства, тогда он, наконец, узнает, что значит обрести обеспеченность.
Эта троица заслуживает и преклонения. Даже мошенническое злоупотребление ее понятиями не может развеять очарования высоких идеалов. Их основное содержание, возвышенное наперекор всему, сопротивляется любым попыткам произвольно изменять его, и чем дальше от них мир, тем с большей ясностью он осознает их ценность. Даже цинизму не под силу принизить подобные идеалы. Справедливо, конечно, что чаще всего о них разглагольствуют люди, жаждущие их развенчания, испытанные их приверженцы молча хранят в своем сердце. Но словоблудие и предательство существуют потому, что одни люди являются эксплуататорами, другие – эксплуатируемыми и эти группы находятся в конфликте, который может быть разрешен только путем уничтожения эксплуатации. Однако конец эксплуатации означал бы начало действительного братства, конец неравного распределения власти знаменовал бы собой начало равенства, а конец неограниченных привилегий для немногих – начало подлинной свободы для всех.
Так, даже враги идеалов свободы, равенства и братства не могут скрыть их от нас или исказить своими истолкованиями настолько, чтобы мы не могли со всей ясностью видеть их подлинный смысл. Да и мы сами не можем напутать в отношении этих идеалов настолько, чтобы сама логика наших желаний не привела нас к осознанию наших ошибок. Действительно, забавный парадокс: чем ошибочней наши представления о конечных социальных истинах, тем настоятельней необходимость их правильного познания, чем больше лгут нам правители, тем легче нам развеять обман – при условии, конечно, что правителям не удалось (как удалось нацистам) парализовать в народе способность мыслить.
Больше того, указанные три идеала – в качестве понятий – объединены тем, что смысл каждого включает в себя смысл других. Невозможно приступить к раскрытию содержания одного из них, не поймав себя на мысли, что вы говорите сразу обо всех. Можно ли, например, представить себе свободное общество, в котором большее или меньшее число его членов не имеет минимальных условий свободы? Конечно, нет. Но если свободное общество – это общество, каждый член которого имеет минимум свободы, тогда все в этом обществе равны в отношении обладания этим минимумом. Равенство в этом отношении фактически и доказывало бы, что общество свободно. Далее. Можно ли назвать свободным общество, большее или меньшее число членов которого видит, что удовлетворению их насущных потребностей препятствует деятельность других? Опять же нет. Но если свободное общество – это общество, каждый член которого удовлетворяет свои существенные потребности, не только не встречая препятствий со стороны других, но даже с помощью других, то такое общество было бы обществом всеобщего сотрудничества, что стоило бы называть братством. Братский характер отношений фактически доказывал бы, что общество свободно. Что касается равенства и братства, то связь между ними, я полагаю, так очевидна, что не нуждается ни в какой разработке. Ибо братские отношения между неравными немыслимы, и равенство вне братского союза, по-видимому, не может существовать.
Все же, хотя эти три идеала в конечном итоге составляют единство, развитие индустриального общества ведет к их разделению; и, хотя содержание этих идеалов достаточно ясно всем, кто на них ориентируется, указанное развитие в значительной мере его вульгаризировало. Группа людей, чья социальная роль сводится к извлечению прибыли из труда других людей, не может в глубине души считать равенство и братство желанными идеалами. Все их благополучие покоится на неравенстве экономического положения людей – важнейшем из всех неравенств. Деятельность, направленная на извлечение прибыли, вынуждает их к конкурентной борьбе друг с другом и с теми, чьим трудом эта прибыль создается. Таким образом, сотрудничество извлекающих прибыль может быть лишь эпизодичным и не может служить основой их практики. Соответственно и братство вряд ли может служить для них идеалом.
Такие люди, я думаю, не раз должны были проклинать судьбу за то, что она поставила их революционных предков перед необходимостью поддержать эти идеалы. Решение об их поддержке было гениальным шагом, ибо именно лозунг "Свобода, Равенство и Братство" был необходим для мобилизации всех слоев феодального общества против аристократии. Он объединил всех недовольных аристократами и все их жертвы, а аристократов изолировал и сделал их беспомощными. Но после ряда революций, когда настала пора оплатить счет (мне эта метафора представляется уместной), победивший средний класс предпочел расплатиться не тем, что было обещано, а штыками и пулями. То, что Теннисону с высоты его британского Парнаса виделось как "неистовое красное безумство на Сене", было попыткой народа получить законно ему причитающееся, натолкнувшейся на отказ должников платить.
И конечно же, народ до сих пор не получил свое. Промышленный капитализм существует уже около полутора веков, в течение которых он в невероятных масштабах увеличил производительность труда и теперь увенчал все прошлые завоевания новым триумфом – покорением атомной энергии. Но теперь после стольких лет существования капитализма и после создания таких мощных производительных сил, в каком положении мы застаем мир? Европу, Азию и Америку потрясают экономические и социальные кризисы. По сообщениям, миллионы людей страдают от голода. Короче говоря, после 150 лет существования промышленного капитализма, превзошедшего по производительности все существовавшие до него общественные формы, большинство людей на земле не может удовлетворить своих простейших экономических потребностей.
Мало того, мы полностью отдаем себе отчет в том, что возможна новая война. Жива еще тяга к рынкам сбыта и источникам сырья, которая на протяжении столетия вела капиталистические страны от конфликта к конфликту. Стоя на страже интересов своих зарубежных капиталовложений, капиталисты держат колониальные народы под гнетом, который эти народы испытывают уже давно.
Однако за неравномерностью исторического развития, сохраняющего на новом этапе остатки старого, легко проглядеть действительные завоевания истории. Вторая мировая война уничтожила одну из ужасных форм тирании – фашизм стран "оси". Она также освободила ряд стран от власти иностранного капитала. Соответственно следует сделать вывод, что мы несколько приблизились к воплощению нашего триединого идеала. Прогресс осуществлялся трудным путем, но тем не менее это был прогресс. Мне кажется, мы забудем свой долг перед будущим, если будем думать, что наши страдания не принесут никакой пользы нашим детям.
