Опыты научные, политические и философские (Том 3) - Спенсер Герберт (читать книги полностью TXT) 📗
Придать большую надежность коммерческим предприятиям - вот единственная цель закона о товариществах. Однако же теперь мы находим, что неограниченная ответственность, налагаемая им, является серьезной помехой для прогресса; на практике он не допускает ассоциации мелких капиталистов, он является большим препятствием для постройки улучшенных жилищ для народа; он препятствует установлению лучших отношений между рабочими и нанимателями и, лишая рабочий класс хорошего помещения для его сбережений, препятствует развитию предусмотрительности и поощряет пьянство. И таких благонамеренных мер, создающих непредвиденное зло, масса - например: разрешительный закон, вызывающий порчу пива; система предоставления преступникам льгот, поощряющая людей к совершению преступлений; полицейское распоряжение, загоняющее разносчиков в рабочий дом. И ко всем этим прямым и ближайшим недостаткам присоединяются еще более отдаленные и менее резко бросающиеся в глаза дефекты, которые показались бы нам еще более серьезными, если бы мы могли оценить их суммарный результат. Вопрос, однако, не столько в том, возможно ли для правительства при наибольшем напряжении умственных сил достигнуть всех предлежащих ему разнообразных целей, сколько в том, вероятно ли их достижение. Это менее вопрос возможности, нежели доброй воли. Допустим безусловную компетентность государства и посмотрим, насколько можно в таком случае рассчитывать на удовлетворительные результаты его деятельности. Посмотрим прежде всего, какова та движущая сила, которая приводит в движение законодательную машину, и вникнем, соблюдается ли при этом та разумная экономия сил, которая существовала бы при других условиях.
Так как неизбежным стимулом какого-либо действия для каждого индивидуума является какое-либо желание, то и каждый социальный орган, к какому бы роду он ни принадлежал, должен направляться в своих действиях в качестве мотива некоторым агрегатом желаний. Люди в своей коллективной деятельности не могут произвести никакого результата, который не коренился бы в каком-нибудь общем им аппетите, чувствовании, вкусе. Если бы они не любили мяса, не было бы ни торговцев скотом, ни Смифильда, ни распределяющей организации мясников. Оперы, филармонические общества, песенники и уличные шарманщики вызваны к жизни нашей любовью к музыке. Посмотрите торговую адресную книгу, возьмите путеводитель по Лондону, прочтите указатель железных дорог Брадшау, отчеты ученых обществ, объявления о новых книгах, и в самом объявлении, как и в предметах, которые оно описывает, вы имеете целый ряд продуктов человеческой деятельности, стимулированной человеческими желаниями. Благодаря этому стимулу возникают учреждения как самые колоссальные, так и самые ничтожные, самые сложные, как и самые простые: органы национальной обороны и заведения для очистки дорог, для ежедневного распределения писем и для собирания остатков угля из тины на берегах Темзы, органы, служащие для всякого рода целей, - от пропаганды христианства до покровительства животных, от производства хлеба для целой нации до заготовления крестовника для содержимых в клетках певчих птиц. Но если этот комплекс желаний индивидуумов составляет ту движущую силу, которая приводит в действие всякий социальный орган, то перед нами является вопрос: какой род организации является наиболее выгодным? Так как организация сама по себе никакой силы не имеет, представляя из себя только орудие, то наша задача заключается в том, чтобы найти наиболее выгодное орудие, т. е. такое, которое при наименьших издержках расходует наименьшее количество движущей силы, орудие, наименее подверженное порче и возможно легче поправимое. Спрашивается теперь: из двух описанных выше родов социального механизма добровольного и правительственного - который лучше?
Из самой формы вопроса ясно вытекает предполагаемый опыт: наилучший механизм тот, который заключает в себе наименьшее число. Народная поговорка "Если хочешь, чтобы было хорошо сделано, - делай сам" заключает в себе истину, одинаково приложимую как к политической, так и к частной жизни.
Испытанный факт, что ведение сельского хозяйства посредством управляющего приносит убытки, тогда как хозяйство при помощи арендатора дает барыши, составляет опыт, который в истории нации подтверждается еще лучше, чем в хозяйственной книге землевладельца. Эта передача силы от избирателей к членам парламента, от этих последних к исполнительному органу, от него к управлению, от управления к инспекторам, а от них через их подчиненных к действительным работникам, - такая работа при посредстве целого ряда рычагов, из которых каждый поглощает, через трение и инерцию, часть движущей силы, настолько же дурна по свое и сложности, насколько непосредственная деятельность ассоциаций индивидуумов, частных обществ и свободно созданных учреждений хороша в силу своей простоты. Для того чтобы оценить в полной мере этот контраст, нужно сравнить действие этих двух систем в их деталях.
Официальная деятельность обыкновенно бывает медленна. Когда неправительственные органы мешкают, общество имеет против этого средство: оно отказывается от их услуг и находит взамен более расторопных. Такая дисциплина научает все частные учреждения торопиться; но против проволочек в государственных департаментах не так-то легко действовать. По отношению к долгим, как жизнь, тяжбам канцлерского суда приходится вооружиться терпением, появления каталогов музея нужно смиренно ждать. В то время как сам народ задумывает, строит и наполняет в продолжение нескольких месяцев Хрустальный дворец, законодательное собрание целых двадцать лет употребляет на постройку для себя нового здания. В то время как частные лица печатают и распространяют по всему королевству парламентские прения в течение нескольких часов после того, как они имели место, таблицы департамента торговли (Board of Trade) правильно публикуются месяц и даже более спустя. И так во всем. Вот санитарное управление (Board of Health), которое с 1849 г. собирается закрыть столичные кладбища и до сих пор еще не сделало этого и которое так долго дремало над проектами кладбищ, что "London Necropolis Company" взяла это дело из его рук. Вот владелец привилегии, который 14 лет переписывался с главным штабом в Лондоне, прежде чем получил окончательный ответ относительно употребления в войске его усовершенствованной обуви. Вот плимутский командир порта, который только через 10 дней после крушения "Amazon'ы" собрался снарядить поиски за пропавшими шлюпками.
Официализм, кроме того, нелеп. При обычном течении вещей каждый гражданин стремится к наиболее подходящей для него функции. Люди, хорошо знакомые с делом, за которое берутся, преуспевают и, в среднем выводе, возвышаются сообразно своей успешности, тогда как человека незнающего общество живо распознает, перестает к нему обращаться, вынуждает его, таким образом, предпринять что-нибудь более легкое и в конце концов делает его полезным. Совершенно другое видим мы в государственных органах. Тут, как всякому известно, решающим моментом является не заслуга, а происхождение, возраст, интриги с заднего крыльца и угодливость. Известный в семье "дурень" находит легко место в церковной иерархии, если "семья" имеет хорошие связи. Юнец, слишком мало образованный для какой бы то ни было профессии, отлично годится в офицеры. Седые волосы или титул гораздо лучше обеспечивают повышение во флоте, чем талант. И можно положительно сказать, что способный человек часто убеждается, что на государственной службе превосходство является помехой: что его начальникам докучают предлагаемые им улучшения, их оскорбляет предполагаемое в нем критическое к ним отношение. И таким образом, выходит, что законодательная машина не только сложна, но что она, кроме того, построена из низшего качества материала. Вот причина промахов, о которых мы ежедневно читаем, вроде снабжения адмиралтейства из королевских лесов негодным для употребления лесом, причина неудачной администрации помощи во время голода в Ирландии, помощи, согнавшей земледельцев с полей и уменьшившей последующую жатву на целую четверть {См. отчет майора Ларкома.}, регистрации патентов в трех различных учреждениях, из которых ни одно не имеет перечня их. И эти несообразности дают себя знать везде и повсюду, начиная с неудачной вентиляции здания палаты общин и кончая The London Gazette, неизменно являющейся дурно сфальцованной.
