Постмодернизм от истоков до конца столетия - эволюция научного мифа - Ильин Илья (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
размежевания социальной истории и истории духовной жизни"
(там же, с. 48-49).
Это возвращает нас к исходному пункту аргументации: есть
одна сфера, где проблематика исторической ментальности или,
как раньше говорили, духа времени, всегда проявляется наиболее
наглядно, -- это область художественной литературы и других
видов искусства. И в этом отношении "анналисты" явились пря
мыми предшественниками постструктуралистов и деконструктиви
стов, стремящихся выявить структуры, закономерности или сте
реотипы исторической ментальности, или, вернее, природно ей
присущую противоречивость. Очевидно, стоит привести определе
ние деконструкции М. Рыклина, одного из наиболее ярких пред
ставителей московских деконструктивистов: "Деконструкцию
можно понимать как попытку объяснить гетерогенное множество
нелогических противоречий и иного рода дискурсивных возмож
ностей, которые продолжают довлеть над философской аргумен
тацией даже при устранении логических противоречий" (19,
с. 163). Недаром своей славой историка один из основателей
"Школы анналов" Люсьен Февр обязан работам по исследова
нию "литературного сознания" корифеев французской литературы
XVI в. Деперье, Маргариты Наваррской и Рабле (133, 134,
135).
Литературность как придание миру смысла
В атмосфере подобного
смешения истории и литературы,
которая особенно приобрела по
пулярность в 80-х годах, стала
общим местом ссылка на книгу
американского историка Хейдена
Уайта "Тропики дискурса" (289), где он пытается убедить чита
теля, и весьма успешно, преодолеть "наше нежелание рассматри
175
ПОСТМОДЕРНЫЙ ЛИК СОВРЕМЕННОСТИ
вать исторические повествования (Уайт так их и называет -
"нарративы". -- И. И.) как то, чем они самым очевидным обра
зом и являются, -- словесным вымыслом, содержание которого
столь же придумано, сколь и найдено, и формы которого имеют
гораздо больше общего с литературой, чем с наукой" (там же,
с. 82). История, т. е. историческое исследование, по Уайту, до
бивается своего объяснительного эффекта лишь благодаря опера
ции "осюжетивания", "воплощения в сюжет" (emplotment):
"Под воплощением в сюжет я просто имею в виду закодирование
фактов, содержащихся в хронике, как компонентов специфических
видов сюжетной структуры, закодирование, осуществленное таким
же способом, как это происходит, по мнению Фрая, с литератур
ными произведениями в целом" (там же, с. 83). С точки зрения
Уайта, само понимание исторических повествований-нарративов
зависит от их существования в виде той литературной модели, в
которую они были воплощены; он называет в качестве таких ли
тературных моделей "романс, трагедию, комедию, сатиру, эпос" и
т. д. (там же, с. 86).
Под влиянием подобного подхода оформилась целая область
исследований -- нарратология -- наука по изучению повествова
ния-нарратива как фундаментальной системы понимаемости лю
бого текста, стремящаяся доказать, что даже любой нелитератур
ный дискурс функционирует согласно принципам и процессам,
наиболее наглядно проявляющимся в художественной литературе.
В результате именно литература служит для всех текстов моде
лью, обеспечивающей их понимание читателем. Отсюда и тот
переворот в иерархических взаимоотношениях между литератур
ным и нелитературным: оказывается, что только литературный
дискурс или литературность любого дискурса и делает возмож
ным наделение смыслом мира и нашего его восприятия.
Разумеется, не все западные ученые единогласно разделяют
эту постмодернистскую мифологему современного научного мыш
ления, но она является господствующей мыслительной ориентаци
ей, той сильной идеей, с которой приходится считаться даже тем,
кто с ней не согласен.
В результате такого взгляда на роль и функцию литературы,
ее моделей понимания и осознания мира литературоведение неиз
бежно должно было превратиться в науку наук, а литературоведы
стали культурологами, пытающимися выявить закономерности
восприятия человеческим сознанием специфики духа современно
сти. Подобное олитературивание мира знания имело своим след
ствием несомненную иррационализацию результатов исследова
176
ГЛАВА III
тельского анализа. Если мир поддается только литератур
но-художественному, поэтическому осмыслению, -- осмыслению,
поневоле способному существовать лишь в языковых формах ху
дожественной образности, то иной картины мира, кроме как ме
тафорически запечатленной, оно
и не способно было дать.
"Общество спектакля"
Фактически вся наука 80-х
годов постмодернистской ориен
тации испытала на себе последст
вия утраты рациональности, строгости логической аргументации.
К тому же отказ от понятия исторического прогресса, как и от
самой идеи линейного развития истории, на смену которой при
шла концепция Фуко о скачкообразном чередовании эпистем,
привели к утрате и исторической перспективы исследований, по
крайней мере в теории, потому что на практике она оставалась
испытанным аналитическим приемом. "Несмотря на отсутствие
исторической перспективы, социологи, философы и экономисты.
-- отмечает Кармен Видаль, -- быстро осознали особый харак
тер феномена 80-х годов. Бодрийар, Дебор, Калабрезе, Тоффлер,
Липовецкий, Делез, Лиотар, Хабермас и многие другие называли
его эрой крайностей, необарокко, призрачной кажимости,
постмодернизма и тому подобное" (284, с. 171). Признавая
справедливость всех этих определений, Видаль считает, что наи
более удачную характеристику обществу 80-х дал Ги Дебор в
книге, вышедшей еще в 1967 г., назвав современное общество
"обществом спектакля", где истина, подлинность и реальность
больше не существуют, а вместо них господствуют шоу-политика
и шоу-правосудие.
"Шоу-власть" -- концентрированная и диффузная
В 1967 г. Дебор различал
две формы "шоу-власти": кон
центрированную и диффузную.
"Обе они, -- писал он в
"Комментариях к "Обществу
спектакля", работе, вышедшей в
конце 80-х годов, -- витают над реальным обществом и как его
цель, и как его ложь. Первая форма, благоприятствуя идеологии.
концентрирующейся вокруг диктаторской личности, выполняет
задачи тоталитарной контрреволюции, как фашистского, так и
сталинского типа. Вторая, побуждая лица наемного труда пользо
ваться своей свободой выбора для потребления широкого массива
предлагаемых услуг, представляет собой американизацию мира,
177
ПОСТМОДЕРНЫЙ ЛИК СОВРЕМЕННОСТИ
процесс, который в некоторых отношениях путал, но также и ус
пешно соблазнял те страны, где было возможным поддерживать
традиционные формы буржуаз
ной демократии" (91, с. 8).
Шоу отменяет историю
В 80-е годы возникла тре
тья форма, являющаяся комбина
цией первых двух и названная
Дебором "интегрированным спектаклем". Россию и Германию
Дебор считал показательными примерами первого типа, США -
второго, а Францию и Италию -- третьего. "Общество спектак
ля", столь характерное для идеологического климата 80-х годов,
существует в условиях барочного калейдоскопа явлений жизни,
превратившихся в сознании людей в чистую символику без како
го-либо признака на содержательный акцент, в шоу-мир везде
сущей рекламы товаров потребления и театральной рекламности
политики. Это приводит к тому, что для подростков 80-х годов
имя Рембо звучит как Рэмбо, а Маркс как название шоколад
ного батона. Дебор отмечает, что заветным желанием
