Опыты научные, политические и философские (Том 2) - Спенсер Герберт (полные книги txt) 📗
Мнение, что непрямой метод, т. е. метод, передающий смысл рядом приближений, наиболее пригоден для людей необразованных, выводится из того, что они обыкновенно употребляют его. Форма выражения, усвоенная диким, как, например: "воды дай мне", - представляет простейший тип приближающего распределения. В плеоназмах, употребляемых сравнительно часто малообразованными, мы видим ту же структуру, как например в фразе: "The men, they were there" (Люди, которые находятся там). Напротив, старый родительный падеж (по-английски), например "the king, his crown" (корона короля), приближается к подобному же порядку выражения мысли. Сверх того, факт, что непрямой метод называется естественным, предполагает, что его самопроизвольно употребляет народ, т. е. что он есть самый легкий для необразованных умов.
Есть, однако, много случаев, в которых нельзя признать лучшим ни прямого, ни непрямого построения и где предпочтительнее перед обоими среднее построение: когда число обстоятельств и определений, которые нужно включить в фразу, велико, самый разумный способ состоит не в том, чтобы исчислить их все прежде, чем ввести идею, к которой они принадлежат, и не в том также, чтобы поставить эту идею впереди и заставлять слушателя преобразовывать ее потом сообразно с частностями, приводимыми в конце; а в том, чтобы употребить оба метода понемногу. Возьмем пример. Надо стараться избегать такого крайне непрямого распределения, каково следующее:
"Мы достигли цели нашего путешествия, наконец, с немалыми затруднениями, сильно утомленные, по изрытым дорогам и при дурной погоде".
Переделка этой фразы в совершенно прямое распределение тоже не произвела бы удовлетворительного эффекта, как мы это и видим:
"Наконец, после немалых затруднений, сильно утомленные, по изрытым дорогам и при дурной погоде, мы достигли цели нашего путешествия".
Д-р Ватли, у которого мы заимствовали первое из этих двух распределений, предлагает следующую конструкцию:
"Наконец, сильно утомленные, по изрытым дорогам и при дурной погоде, мы достигли, с немалыми затруднениями, цели нашего путешествия".
Здесь можно заметить, что введением в фразу слов "мы достигли" несколько ранее уменьшается труд удерживания в памяти стольких частностей, и следующее затем дополнение "с немалыми затруднениями" придается к мысли весьма легко. Еще лучше было бы поставить слова "мы достигли" ранее; особенно, если вместе с тем и обозначения будут распределены сообразно вышеизложенному правилу: что более абстрактные элементы мысли должны предшествовать более конкретным. Посмотрим, что выйдет, если мы сделаем эти изменения:
"Наконец, после немалых затруднений и сильно утомленные, мы достигли по изрытым дорогам - при дурной погоде - цели нашего путешествия".
Фраза читается сравнительно легко (по-английски), в прежней же было меньше затруднений от замедления или перемены мысли.
Прежде чем оставим эту отрасль нашего предмета, следует еще заметить, что даже при обращении к самым светлым умам прямой слог не годится для сообщения идей сложного или отвлеченного характера. Покуда ум не очень занят, он способен обнять все приготовительные члены фразы и употребить их основательно; но если какие-нибудь тонкости аргументации поглощают внимание, то может случиться, что ум, будучи не в состоянии вести рядом оба процесса, утомится, вследствие чего элементы мысли придут в беспорядок.
Обращаясь теперь к рассмотрению фигур речи, мы встречаем тот же общий закон эффекта. В основе всех правил, определяющих выбор и употребление слов, мы находим то же главное требование - сбережение внимания Действительно, фигуры речи потому-то именно и употребляются, что они так хорошо отвечают этому требованию.
Укажем для примера на синекдоху. Преимущество, достигаемое иногда заменой целого частью, зависит от более удобного или более яркого представления мысли. Если вместо того, чтобы сказать: "эскадра из десяти кораблей", мы говорим: "эскадра из десяти парусов", то представление группы судов в море рисуется более правильно, так как парус представляет самую видную часть судна, находящегося в движении; сказать "все руки к помпам" лучше, чем: "все люди к помпам", так как это рисует людей при их специальной работе и таким образом усиливает впечатление. "Седые волосы и горе ведут к могиле" - более сильное впечатление от этого выражения происходит от той же причины.
В метонимии представляется то же самое. Вера в превосходство разума над грубой силой выражается в более конкретной и, следовательно, более доступной форме, если мы ставим слова: перо и меч вместо соответствующих абстрактных выражений. Сказать: "остерегайся пить" менее сильно, нежели сказать: "остерегайся бутылки" (beware of the bottle), и это главным образом потому, что первая фраза изображает менее специфически картину. Подобие (Simile) употребляется во многих случаях только как украшение; но когда оно увеличивает силу речи, то делается это также путем экономии в напряжении мысли. Вот пример: "Ошибочное предположение, будто бы великие люди и великие дела чаще встречались в древнее время, нежели теперь, должно быть отчасти отнесено к влиянию исторической перспективы. Как в ряду колонн, размещенных на равном расстоянии, наиболее отдаленные от нас кажутся наиболее близкими между собою, так и выдающиеся явления прошедшего кажутся тем более близкими одно другому, чем более они удалены от нас".
Для того чтобы передать эту мысль с буквальной точностью, потребовалось бы несколько предложений; сила первых успела бы ослабеть, покуда воображение было бы занято присоединением остальных. С помощью сравнения избегается всякое усилие; картина мгновенно выясняется и производит полное свое действие.
Но о месте, на которое должно ставить подобие (Simile) { Собственно говоря, термин "подобие" ("Simile") приложим лишь ко всей фигуре в целости, именно к обеим сравниваемым вещам и выведенному из этого сравнению. Но, ввиду того, что нет специального названия для объяснительного члена в фигуре, нам кажется, нет оснований не употреблять термина "Simile" для этого обозначения. В тексте, в каждом отдельном случае, будет видно, в каком смысле это слово было употреблено.}, надо сказать то же, что было сказано касательно распределения прилагательного и существительного, сказуемого и подлежащего, главного и придаточного предложения и пр. Как определительное должно предшествовать определяемому, так, чтобы достигнуть силы выражения, подобие должно обыкновенно ставиться впереди предмета, к которому относится, хотя есть исключительные случаи, где оно с успехом ставится в конце.
Насколько сокращается количество слов с помощью метафоры и насколько сильнее становится от этого впечатление, видно из восклицания Лира:
Ingratitude! thou marble-hearted fiend { У Дружинина передано так: "Неблагодарность - демон с черствым сердцем!".}.
Оно потеряет часть своего эффекта, если его произнести так:
Ingratitude! thou fiend with heart like marble;
и произойдет это отчасти от положения подобия и отчасти от потребности в лишних словах. Если сравнение скрыто, сила метафоры, по зависимости от сравнительной краткости ее, делается гораздо рельефнее. Прибегая к аналогии между психическими и физическими явлениями, мы видим.
Подобно тому как прошедший через призму луч белого света разлагается и дает цвета радуги, так, пройдя через душу поэта, неокрашенные лучи правды превращаются в ярко окрашенную поэзию.
Ясно, что, воспринимая оба комплекса слов, выражающих обе половины сравнения, останавливаясь мыслью на одной части, чтобы истолковать другую, необходимо довольно значительное внимание. Значительная доля внимания сохраняется при выражении сравнений в виде метафоры. Так, например:
"Белый свет правды, проходя через многостороннюю душу поэта, преломляется в радужную поэзию".
Как много можно выразить немногими словами и какого эффекта можно достигнуть при помощи метафоры - всем известно. Мы приведем один стих из поэмы "A life Drama"
