Философия Гарри Поттера: Если бы Аристотель учился в Хогвартсе - Бэггет Дэвид (читаем бесплатно книги полностью txt, fb2) 📗
Жизнь предсказанная: судьба и свобода в Хогвартсе[124]
Грегори Бэшем
Мы должны верить в свободную волю.
Ведь другого выбора у нас нет. Исаак Башевис Зингер
Только подумайте, как прелестно было бы обладать кристальным шаром, который — в отличие от шара профессора Трелани — мог бы безошибочно предсказывать будущее. Вы могли бы сделать удачную ставку на игре в квиддич, знать наперед обо всех вопросах, которые попадутся вам на экзамене по гербологии, и никогда-никогда больше не покраснеете, попросив очаровательную ведьму или волшебника из Орлиного когтя о свидании.
Однако не всякое знание будущего одинаково приятно. Вот, например, осведомленность о точном дне вашей смерти и ее причине. Представьте, если бы сейчас вы узнали, что умрете в огне взорвавшейся летательной машины 23 июня 2012 года. Или что ваш лучший друг будет убит Волан-де-Мортом 5 декабря 2008 года. С таким знанием сжиться будет непросто. Узнав же о том, что в будущем суждено случиться чему-то ужасному, вы естественно будете искать способ это предотвратить.
Есть прекрасная история, рассказывая которую философы-специалисты часто рассчитывают заставить задуматься своих учеников о головоломках судьбы и свободной воли, и это не памятная сцена из фильма «Матрица». Это старая арабская басня, пересказанная Сомерсетом Моэмом в пьесе 1933 года «Шеппи». Говорит Смерть:
Жил в Багдаде купец. Однажды он послал своего слугу на базар пополнить припасы; вскоре тот вернулся бледный и дрожащий и сказал: «Хозяин, только что, когда я был на базаре, в толпе меня толкнула женщина, а когда я обернулся, то увидел, что толкнула меня Смерть. Она посмотрела на меня и пригрозила мне; дай же мне свою лошадь, чтобы я ускакал из этого города и избежал своей судьбы. Я отправлюсь в Самарру, там Смерть не найдет меня». Купец отдал ему лошадь, и слуга запрыгнул на нее, и вонзил шпоры в ее бока, и поскакал так быстро, как могла лошадь. Купец же спустился на базар, и увидел меня в толпе, и, подойдя ко мне, спросил: «Зачем ты погрозила моему слуге, когда увидела его утром?» — «Это была не угроза, — ответила я, — я просто вздрогнула от удивления. Я поразилась, увидев его в Багдаде, ведь сегодня вечером у меня с ним свидание в Самарре»[125].
Центральная идея: грядущие события произойдут независимо от того, что делается для их предотвращения, — взгляд на мир, которые философы называют фатализмом. Согласно взглядам фаталистов, будущее уже назначено и предопределено, свобода есть иллюзия, а все мы — лишь невольные марионетки в пьесе, роли которой расписаны от начала времен.
Частенько фатализм может приятно удивлять своей благовидностью — когда вы, например, интересуетесь, «суждено» ли вам в четвертый раз глотнуть «Старого огненного виски Огдена», — однако, когда вы подумаете об этом, ответ станет совершенно неправдоподобным. Вдумайтесь, что подразумевает фраза «ваш удел — выпить огненный виски вне зависимости отчего бы то ни было». Это означает, что, если вас загубят заклятием «АВАДА КЕДАВРА» члены шайки Упивающихся смертью, вы все равно (не важно как) пропустите четвертый стакан. Это была бы редкостная уловка даже для такого находчивого и зрелого выпивохи, как вы.
Фатализм, таким образом, можно отбросить, не особенно рискуя. Однако с подобной легкостью нельзя отмахнуться от идеи, согласно которой будущие действия и выбор в той или иной степени предопределены и, следовательно, несвободны. Существуют три основных вызова человеческой свободе и ответственности: научный, религиозный и паранормальный. Большее внимание мы уделим последнему, ибо именно он чаще всего воссоздается в книгах о Гарри Поттере. Но прежде бегло обрисуем вызовы свободе, провозглашаемые наукой и религией.
Научный вызов свободе
Все предопределено, и начало и конец, силами, над которыми мы не властвуем. Альберт Эйнштейн
В темные века истории человечества люди в звериных шкурах сиживали в пещерах и говаривали так: «Ух, не ходил бы я наружу, будь я вами. Разве не видите эту молнию? Боги, должно быть, гневаются на нас»: Они приписывали любые природные явления — радуги, затмения, землетрясения — произвольной, большей частью непредсказуемой воле сверхприродной силы. Сегодня у нас, конечно, есть наука, и наука весьма эффектно преуспевает в демонстрации того, что мы живем в упорядоченной, предсказуемой Вселенной. Фактически она настолько преуспела в этом поиске объяснений, что многие сегодня убеждены в строгом детерминизме — мировоззрении, согласно которому все события, включая человеческие поступки и ежеминутные выборы, суть неизбежные следствия предшествующих им причин. Если строгий детерминизм отражает реальное положение дел, тогда достаточно могущественный Разум, ведающий все важные факты и законы природы, мог бы тысячи лет назад предсказать, что в данный момент вы будете читать данные строки.
Загвоздка в том, что такой детерминизм представляет очевидную угрозу для человеческой свободы и моральной ответственности. Вот, например, Волан-де-Морт в образе Тома Реддла завладел Джинни Уизли. Хотя именно ее руками были начертаны кровью зловещие слова «Тайная комната снова открыта», ее временно подчинили чужой воле, что снимает с нее ответственность за события, последующие за захватом. Поскольку ее действия определяла сила, превосходящая ее контроль, она не могла не совершить то, что она совершила, следовательно, ее действия не были свободны. Но, конечно, если правы детерминисты, никто из нас поистине не в силах не делать того, что мы делаем. Отсюда очевидный конфликт между детерминизмом и свободной волей.
Мнения философов о том, возможна ли свободная воля в совершенно предопределенном мире, разнятся. Строгие детерминисты, например Б. Ф. Скиннер и Дж. Хосперс, указывают, что детерминизм истинен и потому в подобном мире свободная воля не возможна. Умеренные детерминисты, наподобие Дж. Эдвардса, Д. Юма и Дж. С. Милля, утверждая истинность детерминизма, в то же время допускают возможность свободы. Подобно Берни Ботт Биннс, умеренные детерминисты высказывают различные суждения, смысл которых, однако, можно обобщить следующим образом: свободная воля заключается в возможности поступать в соответствии со своим выбором. Если вы можете делать то, что желаете, если ни одна личность, сила или вещь не понуждают вас к тому, чтобы поступать вопреки своей воле, тогда ваш поступок свободен.
Либертанисты[126], вроде У. Джеймса или К. А. Кэмпбелла, имеют свое мнение. Как строгие детерминисты, они считают, что свободная воля и детерминизм несовместимы, но при этом, как умеренные детерминисты, они желают утвердить в своих правах свободу. Под «свободным актом» они, как правило, понимают акты: а) совершенные исключительно их агентом и в) которые могли бы быть иными. В частности, великодушное решение Гарри отдать выигранные им в Тремудром турнире деньги Фреду и Джорджу Уизли было, согласно взглядам либертанистов, свободным действием, поскольку его причиной был лишь выбор Гарри, а не предшествовавшие ему обстоятельства или непреодолимые внешние или внутренние силы; кроме того, точно в такой же ситуации Гарри мог предпочесть исполненному решению другое, например купить всей команде Гриффиндора новые шикарные метлы. Либертанисты отрицают, что, если принять во внимание определенное состояние мозга и все причинные связи в мире, возможен лишь один выбор. Они полагают, что, если бы мы могли каким-то образом прокрутить время вспять и обнаружить себя в ситуации, сложившейся под влиянием совершенно тех же причин, мы могли бы принять другое решение.
Итак, совместимы ли свободная воля и строгий детерминизм? Если, как утверждают умеренные детерминисты, свобода воли является лишь способностью человека поступать в соответствии со своими желаниями, противоречие упраздняется. За исключением обитателей тюрем и родителей маленьких детей, люди этого мира по большей части поступают, как им заблагорассудится, не обращая внимания на истинность или ложность детерминизма. Но корректно ли определение свободной воли, предлагаемое умеренными детерминистами?
