От Залмоксиса до Чингиз-хана - Элиаде Мирча (книги без сокращений .TXT) 📗
РИТУАЛЬНЫЕ ГРОТЫ: ОККУЛЬТАЦИЯ И ЭПИФАНИЯ
Ритуально-мифологический сценарий реализуется в многочисленных традициях, связанных с периодической эпифинией бога, воцарением правителя-мессии, или явлением пророка. Этот сценарий довольно долго просуществовал в иранской и азиатских культурах. По одной легенде, Мани объявил, что поднимается на небо, где пробудет один год, а затем уединится в пещере. Бихафарид, живший в 8 веке, построил замок и, убедив жену, что находится при смерти, уединился в нем. Через год он объявился и сообщил, что побывал на небе, где Бог показал ему Рай и Ад и доверил передать людям свое откровение. У Г. Виденгрена, подробно изучившего этот мотив, мы находим историю Аль-Бируни: накануне воцарения партийский владыка уединился в пещере, куда пришли его подданные, чтобы поклониться ему как новорожденному, то есть как младенцу сверхъестественного происхождения. В армянской традиции сохранились сведения о пещере, в которой укрылся Мехер (то есть Михр, Митра) и откуда он выходил раз в году. Всякий раз Митра представал как перевоплощенный, новорожденный правитель.
Эта иранская тема звучит в христианской легенде о залитой светом Вифлеемской пещере. Анонимный автор труда "Opus imperfectum in Matthacum" сообщает, что волхвы ежегодно восходили на Гору Побед, где находилась пещера с родником и деревьями, и ждали появления Звезды. В конце концов она явилась им в образе младенца и призвала идти в Иудею. В зукнинской летописи, относящейся, как и "Opus imperfectum", к периоду до 6 века, эта легенда излагается белее подробно: 12 "Правителей-Мудрецов" каждый месяц восходят на Гору и вступают в Пещеру Сокровищ. Как-то раз они увидели неописуемый столб света, над которым сияла Звезда ярче, чем тысяча солнц. Звезда проникает в Пещеру Сокровищ и обращается к Правителям. Ослепнув от света, они упали на колени. Свет сгущается и, приняв форму смиренного человека, сообщает, что его послал небесный Отец, чтобы призвать Правителей в Галилею.
Перед нами великий синкретический миф о Небесном Спасителе в сильно иранизированной форме. В этом мифе много архаических элементов, предшествующих культу Митры и ирано-семитскому синкретизму. Несомненно важная тема сверхъестественного света не должна, однако, заслонять от нас фундаментальную символику. Так, Пещера на вершине горы представляется исключительно подходящим местом для божественной эпифании, где после оккультации являет себя бог-спаситель, пророк или космократ.
В то же время пещера - часть хтонического мира и модель всего универсума. Именно символика пещеры как священного всеобъемлющего пространства, составляющего "мир в себе", а не прямая "естественная" трактовка ее как сумеречного, подземного царства, позволяет добраться до подлинного религиозного смысла этой легенды. Ритуальная пещера иногда имитирует ночное небо, становясь imago mundi (образом мира), Вселенной в миниатюре. Пребывание в пещере не обязательно означает нисхождение в мир теней, оно может означать и жизнь в ином, более объемном, более сложном мире, населенном сверхъестественными существами (богами, демонами, душами умерших и др.), и потому этот мир полон богатств и неограниченных возможностей (ср. десакрализованные мифы о пещерах с сокровищами и т. п.). Лишь в результате "естественной" интерпретации учеными 19 века, которые свели религиозную символику к ее конкретной физической форме, космический смысл пещер и культовых подземных жилищ был заслонен представлением об обители умерших и источнике земельного плодородия.
ЗАЛМОКСИС И ОБРЕТЕНИЕ БЕССМЕРТИЯ
Если обратиться к самой версии Геродота вне проблемы ее происхождения и истинности, то Залмоксиса можно представить как: а) д а й м о н а или т е о с а, несущего откровение эсхатологического толка и основавшего культ инициации, которая определяет условия существования после смерти; б) Залмоксис - не сверхъестественное существо космического типа, с самого начала традиции находящееся по ту сторону, подобно другим фракийским богам, упоминаемым Геродотом (Аресу, Дионису, Артемис или Гере); Залмоксис возникает в определенной религиозной истории, существовавшей до него, и знаменует собой новую эпоху эсхатологического типа; в) "откровение", которое он несет гетам, реализуется в хорошо известном ритуально-мифологическом сценарии "смерти'' (оккультации) и "возвращения на землю" (эпифании). Этот сценарий часто служил поводом для основания новой эры или нового эсхатологического культа; г) основная идея послания Залмоксиса - жизнь после смерти, бессмертие души; д) поскольку возвращение Залмоксиса на землю само по себе не служит "доказательством" бессмертия души, этот эпизод, видимо, передаст неизвестный нам ритуал.
Вера в бессмертие души не переставала волновать греков в 5 веке. Геродот подобрал для гетов самое красочное определение, когда назвал их теми, "кто верит в свое бессмертие" (getas tous athanatizontas), "потому что согласно их вере они не умрут, а отправятся к Залмоксису". В диалоге "Кармид", написанном вероятно через 30 лет после Геродота, Сократ повествует о встрече с неким фракийцем, "одним из тех врачевателсй фракийского короля Залмоксиса, о которых говорят, что они обладают даром наделять бессмертием". В самом деле, глагол athanatizein означает не "верить в свое бессмертие", а "становиться бессмертным". Смысл такого "обретения бессмертия" раскрывается Геродотом: Залмоксис, принимая своих гостей ("первых граждан"), "учил, что ни он, ни его гости, ни их потомки не умрут, а лишь попадут в иное место, где будут жить вечно, пользуясь всеми благами". Однако это счастливое существование не было обещано всем, а лишь тем, кто проходил особый обряд инициации, что роднило культ Залмоксиса с греческими и эллинистическими мистериями. Гелланикос, старший современник Геродота, описывая ритуал Залмоксиса, справедливо его называет "teletai", подчеркивая его инициативный характер.
Гелланикос, среди прочего, упоминает теридов и пробидов, два соседствующих с гетами племени: они также верили, что не умрут, а отправятся к Залмоксису. Однако пребывание рядом с богом не считалось обязательным, потому как "умершие могли вернуться обратно". Вот почему на поминках "они радовались мысли, что покойник вернется". Ради этого они совершали приношения и пировали.
Сведения о возвращении умерших есть и у Фотия, Суида и Помпония Мела. Последний полагал, что у фраков было три представления о загробном существовании души: первое - возвращение умерших. Согласно второму представлению, души хотя и не возвращаются, однако не исчезают, а начинают иное счастливое существование. Наконец, третье представление ближе к философии пессимизма, чем к народной эсхатологии: души умирают, однако смерть предпочтительней жизни.
Те немногочисленные источники, которыми мы располагаем, помимо Геродота, еще более усложняют проблему. Попытаемся сперва понять, что могло означать "возвращение умерших", о котором сообщают Фотий, Суид и Помпоний Мела. Это утверждение никоим образом не означает метемпсихоз, как иногда предполагалось, хотя у Эврипида и существует высказывание, из которого можно предположить о существовании веры в переселение душ у фракийцев. Вполне вероятно, что более поздние сообщения о "возвращении умерших" появились в результате ошибочной трактовки текстов Геродота: геты поверили в бессмертие души после того, как Залмоксис вновь появился спустя четыре года; из этого геты сделали вывод, что после смерти они все отправятся к Залмоксису лишь на некоторое время, а затем опять вернутся на землю. Другая возможная интерпретация - обряд погребения, смысл которого - добиться периодического возвращения умерших.
Подобные обряды засвидетельствованы как в регионе Средиземноморья, в Греции, на Балканах, так и в других местах (у немцев, финно-угров и др.). Указание на то, что териды и кробиды осуществляют жертвоприношения и пируют, "чтобы заставить покойника вернуться", напоминает о многочисленных сходных обычаях, из которых самый зрелищный засвидетельствован у черемушей. Не исключено также, что речь идет о новых традициях, возникших под иранским и германским влиянием, усилившимся в эпоху Децебала.
