Людены, или Великая Октябрьская Социалистическая Контрреволюция (СИ) - Эшер Эли (читать хорошую книгу txt) 📗
Как производственные отношения от них отстают?
Как уже упоминалось, марксизм принимает на веру некоторые постулаты. Они, в частности, включают то, что производительные силы развиваются эволюционно и последовательно, а производственные отношения в целом не развиваются вообще за исключением ситуаций, когда они уже полностью непригодны для существующих производительных сил, и тогда уж они меняются революционно, т. е. новые производственные отношения заменяют собой старые.
Надо признать, что в целом история подтверждает этот взгляд на вещи. Производственные отношения — и более широко, социальный строй — имеют тенденцию не менять ничего принципиального, пока это возможно. Скажем, если есть в стране король, то короли и королевы продолжают править этой страной, пока феодализм не закончится, а то и после того.
Причина тому простая. Те, кто отбирают еду, заинтересованы в том, чтобы и продолжать это делать. Более того, производственные отношения устроены так, что «верхи» могут, даже если «низы» и не хотят. Собственно, сохранить текущие отношения и свое право на добычу — это и есть главная задача правящего класса. Если он с ней не справляется, то очень быстро приходят другие, которые могут.
И что из этого выходит
С другой стороны, оказывается время от времени сохранить старые производственные отношения уже не получается, и они меняются на новые. Примеров в истории хватает. Причем даже если это происходит мирным путем, все равно это происходит достаточно быстро, поскольку новые способы производить еду и, особенно, отбирать ее, оказываются настолько эффективнее старых, что даже при мирном переходе старперы [4] просто идут по миру. Ну, а при немирном переходе происходит то же самое, только у них еще оказывается и не так много шансов дожить до того времени, когда они пойдут по миру.
Кстати, «мирный» и «нереволюционный» переход — это весьма условное понятие. Переход от античного рабовладения к феодализму в Европе сопровождался развалом Западной Римской Империи и разрушением Рима и многих других городов. Переход Англии к буржуазному строю знаменовался процессом огораживания и луддизмом, в ходе которого крестьяне в массовом порядке сгонялись с земли, на которой жили. Даже для выживших это было похуже нашей перестройки, не говоря уже о многих казненных за бродяжничество [5].
Возвращаясь к теме, грубо говоря, картинка такова. Сначала все стабильно за исключением того, что мы изобретаем все новые и новые способы получения еды. Рано или поздно новые, более эффективные способы заменяют старые и оказывается, что отбирать еду старыми способами уже не получается. Например, это случилось в Англии, когда феодал получал свою долю собирая оброк с крестьян на своей земле, а основные деньги уже стали делаться с эксплуатации рабочих в городах. А то бывает и похуже, например, как говорил Владимир Ильич, когда «верхи не могут, низы не хотят.» Т. е. по сути нужен новый «общественный договор» о том, как и почему одни могут присваивать себе труды других. Что успешно и осуществляется рано или поздно, так или иначе.
В некотором смысле, производственные отношения и базовые классы следуют вполне биологической модели ареалов и биониш, и их способности прокормить определенное количество особей. Как это происходит в природе? Перегородили, скажем, упавшие деревья с мусором небольшую речку, и она залила большой луг с куском леса. Луг, естественно, превратился в болото. Много неглубокой воды с грязью, мелких луж, кочек… Начинает активно размножаться болотная растительность и насекомые. Кучи комаров реют над бывшим пастбищем. Начинают размножаться лягушки. Почему? Потому что есть много еды для лягушек — комаров. Затем начинают разводиться змеи, поскольку есть много еды для змей — лягушек. Потом прилетают и начинают селиться рядом птицы, питающиеся комарами, лягушками и змеями. Потом появляются хищные птицы, которые питаются другими птицами, змеями или на худой конец, лягушками. Потом пришел медведь или, скажем, местные хулиганы и сломали плотину. Вода стала уходить, комарам стало негде размножаться и их число уменьшилось. Тогда и лягушкам стало мало что есть, и их число тоже уменьшилось. Кто помер, кто ускакал на соседнее болото. Птицы и змеи, питавшиеся лягушками, обнаружили, что еды стало мало и тоже разлетелись да расползлись потихоньку. Зато начали расти луговые травы. Стали размножаться насекомые, питающиеся луговыми травами — кузнечики, бабочки, мотыльки. Рядышком поселились мыши полевки, куропатки и перепела, кормящиеся зернами этих трав и насекомыми. А невдалеке поселилось семейство лис, пара соколов и сова, питающихся мышами и куропатками. Изменились ресурсы — производительные силы — изменилось население.
Примерно то же самое происходит и в ходе эволюции производительных сил человеческого общества. Была старая добрая Англия. То есть, кому добрая, а кому и не очень, но это не важно. Могла она прокормить столько-то крестьян, столько-то рыцарей, столько-то баронов, и столько-то всякой высшей знати, ремесленников, купцов, моряков. Потом придумали ткацкий станок. Стали делать ткань на мануфактурах. Ткани стало много, дешевой и хорошей. Стали ее продавать по всему миру. Стало еще выгодней производить ткань. Лорды начали сгонять крестьян с земли и разводить вместо крестьян овец. На шерсть для тех самых мануфактур. Земли для крестьян стало меньше, Англия оказалась способна прокормить значительно меньше крестьян. То есть не вообще прокормить, на халяву, а именно крестьян, которые кормились бы обработкой земли. Вот и стало крестьян меньше. Зато появлось много мануфактур. Появилось много мест для рабочих мануфактур, где они могли бы прокормить себя. Соответственно, стало значительно больше рабочих. Заметьте, что в отличие от болота, не пришлось ждать пока новые поколения новых видов народятся. Человек — существо высокоприспосабливаемое, этакий оборотень в мире животных. Лягушка она всегда лягушка, мокро вокруг или сухо, а человек — он вчера был крестьянин, а сегодня, когда голодно стало, завязал поясок потуже и пошел в рабочие. Согнанные с земли крестьяне и составили новый рабочий класс Англии. Разумеется те, кого в процессе не повесили за бродяжничество, или кто не нашел другое применение своим силам — будь то матрос, или купец, или солдат, завоевывающий новые рынки сбыта для своей страны. То же произошло и с правящим классом, был лорд-феодал, собирающий оброк, а стал лорд-капиталист, разводящий овец на шерсть, может даже используя кого-то из тех самых крестьян, с которых он собирал оброк еще совсем недавно. Просто кормушек для лордов-феодалов стало меньше, а для лордов-капиталистов — больше. Да и кормушки для лордов-капиталистов оказались больше и вкуснее. Вот и вся политэкономия.
Короче, главное правило — люди идут туда, где есть еда. А места, где есть еда, определяются производительным силами. При этом, производственные отношения определяют, как люди в одних местах могут отнимать еду у людей в строго определенных других местах. Если в этих других местах еды не оказывается, то и отбирать нечего. Производительные силы изменились — места, где есть еда изменились — в старых местах еды уже нет — старые производственные отношения перестают работать. Зато еда появилась в новых местах, и туда набежали люди. Как те, что производят еду, так и те, кто ее отнимает. По Марксу это означает, что появились новые производственные отношения.
А теперь давайте рассмотрим в качестве примеров известные переходы между формациями.
Смены формаций
От еды к рабам — «Аргх! Угх?! Бум!» (право силы)
Первый переход призошел от первобытнообщинного к рабовладельческому строю. При первобытнообщинном строе способы производства были простые — охота и собирательство. Да и орудия для этого были, прямо скажем, не слишком развитые — много ли добычи набьешь примитивным копьем или рогатиной? О собирательстве и говорить не приходится. Любое мало-мальски крупное племя выедало весь пригодный «подножный корм» очень и очень быстро, а потому было вынуждено мигрировать.
