Введение в социальную философию: Учебник для вузов - Кемеров Вячеслав Евгеньевич (читать книги регистрация .TXT) 📗
Марксова идея отчуждения концентрировалась вокруг вопроса о социальной, в более узком смысле – социально-классовой природе отчуждения. Отчуждение человека от результатов его деятельности трактовалось через общественное отношение, через утрату вещи, присвоенной другим человеком. По сути, речь шла не о разделении деятельности, предполагающем обмен ее результатами, а о присвоении отчужденной деятельности людьми, обладающими собственностью на средства производства, силой и властью. Поскольку подразумевалось присвоение неоплаченного труда, постольку речь должна была идти не о вещах только, о и о самом процессе деятельности, самореализации или нереализации личности работника. Но, поскольку в экономическом анализе и в реальном производстве личностный процесс и процесс деятельности фактически оставался в тени, фокус проблемы смещался в плоскость отношений к вещам, к представлению отношений между людьми как отношений вещей, к пониманию логики человеческих связей как логики вещей. Происходило то, что сам Маркс в своей концепции отчуждения называл фетишизацией. Его собственная концепция отчуждения фетишизировалась: фетишизировались классовые отношения, эксплуатация, неравенство, собственность.
Рассматривая этот парадокс, важно видеть, что фетишизация самой концепции отчуждения привела к вытеснению из этой концепции мотивов, реально в ней присутствовавших, важных и перспективных и в плане теоретическом, и в плане ответа на вопрос о путях, возможностях, средствах преодоления отчуждения.
Если мы не удовлетворяемся ответом на вопрос, кому принадлежат средства производства, а хотим понять, как они участвуют в отчуждении, мы сразу оказываемся вынужденными рассматривать эти средства не как вещи, а как воплощения деятельности определенного социального качества, определенной сложности. Отчуждаются и присваиваются не вещи сами по себе, а социальные качества. Поэтому отчуждение деятельности, воплощенной в социальные качества, оказывается и отчуждением самой жизни человека, реалий и потенций его личностного развития. Поэтому и эксплуатация, в конечном счете, – это отчуждение и присвоение чужой жизни, чьих-то личностных возможностей.
С учетом этого намечается иной уровень рассмотрения проблемы. Отчуждение раскрывается не только как утрата человеком себя в деятельности, оно воспроизводится как постоянное растворение личности в абстрактных социальных качествах. Тогда и работник, и капиталист, и интеллигент, и люмпен в массе практических актов выступают лишь персонификациями абстрактных социальных качеств. Тогда и сама личность кажется такой персонификацией, и в науке надолго устанавливается взгляд на личность как на персонального представителя класса, группы, совокупности отношений, культуры, социализации и т.п. Практика порождает господство реальных абстракций, по аналогии с ними в науке господствуют теоретические абстракции, в философии – абстрактно-общие категории. Конкретный человек с его личностными особенностями вытесняется и из практики, и из науки. Отчуждение становится или кажется тотальным… Становится или кажется?
С точки зрения индивида, пожалуй, становится. Ибо он отчужден всесторонне и многократно: и в результатах деятельности, и в ее процессах, и в непосредственно личностном бытии, и в образовании, и в культуре.
Парадоксально, но оно не кажется таким «с точки зрения» общества. Общество «не заинтересовано» в тотальном отчуждении личности. Его, конечно, может не интересовать конкретный человек, но сама личностная форма ему необходима, ему важно, чтобы она воспроизводилась и даже развивалась. Без культивирования личностной формы общество не может существовать.
Говоря гегелевским языком, здесь обнаруживается утонченная «хитрость мирового разума», который дает каждому человеку шанс испытать себя на личностном поприще, но не дает массе людей воспользоваться плодами этого испытания. Но этот шанс у людей все-таки остается, и они иногда добиваются в его реализации впечатляющих результатов.
§ 3. Отчужденная социальность и перспективы ее освоения
Итак, отчуждение оказывается одной из сторон процесса, другой стороной которого является освоение или присвоение людьми условий, форм деятельности, ее результатов, разнообразных качеств, явленных и скрытых в природных и общественных вещах.
Освоение всех этих качеств представляет собой особую проблему; особенность ее, однако, в том, что это уже проблема личности.
Какие бы практические и духовные абстракции ни господствовали над людьми, они не могут сами собой реализовываться и т.п. Для того чтобы действовать, они должны «перевестись» на язык личностного бытия, на язык личностных форм человеческого существования. Нельзя из простых функций скомбинировать сколь угодно сложную деятельность, где личность фактически будет ненужной. Развенчание этого тезиса в литературе породило целое семейство антиутопий.
Современные представления об органической и организованной сложности подтверждают узость такого тезиса. Значимость этих представлений обусловлена двумя рядами событий. С одной стороны, попытки реализовать эту идею как чисто техническую задачу создания чистой социальности, лишенной всяких признаков личностного бытия людей; оплаченные миллионами жертв, эти социальные эксперименты дали отрицательный результат. С другой стороны, это современные ресурсные проблемы, понимаемые широко как проблемы интенсивного, качественного использования природных и человеческих ресурсов. Перспективы решения этих проблем оказываются в значительной степени связаны с возможностями людей освоить отчужденные от них практические и теоретические абстракции: обезличенные и дегуманизированные социальные качества, «самодействующие» стандарты поведения и мышления, социальные регулярности, возведенные в ранг культурных универсалий.
Дело, разумеется, не в том, что отчуждение начинает сниматься как бы автоматически; инерция отчужденных форм чрезвычайно велика, и в этом, может быть, главная трудность их преодоления. Дело в том, что реорганизация и усложнение социальности далее невозможно без развития личностей. Обнаруживается зависимость социальности от индивидного развития людей, воплощенность социальности в личностном бытии. А это определенная перспектива, определенная возможность, далекая от реализации, но намечающая конкретные средства и силы такой реализации. Освещение проблемы, даваемое этой перспективой, позволяет по-иному взглянуть и на прежние исторические формы, увидеть, например, в отношениях личной зависимости не только механику отчуждения от человека его физических сил и результатов деятельности, но и отчуждение самого его личностного процесса, «отнятие» у него способности к самостоятельному человеческому бытию, самостоятельному индивидному действию и решению.
Совершенно иначе можно взглянуть и на недостаточное развитие личности, обнаруживаемое на фоне нарастающей сложности технологических, экономических, организационных и образовательных проблем. В ряде случаев личностная недостаточность оказывается либо следствием, либо причиной уклонения человека от организационной ответственности, возлагаемой на него возрастающей социальной сложностью. Человек «не берет себе», а, наоборот, «отдает другим» свою ответственность, свое решение, свою информированность. Он вроде бы остается в натуральной форме человеческого индивида, но сам личностный процесс «переключает» в движение деятельности других людей. Фактически имеет место эксплуатация человека человеком, но эксплуатация, осуществляемая не за счет отчуждения результатов труда, а за счет перераспределения проектировочных, организационных, прогностических форм личностной самореализации людей. Если при классическом капитализме имеет место преимущественно развитие одних личностей за счет лимитированного развития других, то здесь, наоборот, сохранение неразвитой формы личностного бытия обеспечивается за счет скрытой эксплуатации более развитой и организованной личностной формы.
Изменив несколько угол зрения, можно представить дело так: если классический капитализм создает сложной деятельности преимущества перед деятельностями простыми, формирует предпосылки для эксплуатации простой деятельности со стороны деятельности сложной, то теперь мы сталкиваемся с проблемой скрытой эксплуатации и отчуждения, осуществляемыми по отношению к сложным личностным формам.
