Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции - Фукуяма Фрэнсис (читаем книги онлайн .txt) 📗
Человеческое достоинство возвращается
Отрицание концепции человеческого достоинства — то есть идеи, что есть в человеческой расе нечто уникальное, дающее каждому представителю этого вида более высокий моральный статус, чем любому предмету остального мира — ведет нас на очень опасный путь. В конце концов мы, быть может, вынуждены будем по нему пойти, но если так, то ступать на него надо с открытыми глазами. И Ницше — куда лучший проводник на этой дороге, чем легионы специалистов по биоэтике и поверхностных университетских дарвинистов, которые сегодня склонны давать нам нравственные советы по данному поводу.
Чтобы избежать следования по этой дороге, нам надо еще раз оглянуться на понятие человеческого достоинства и спросить, есть ли способ защитить эту концепцию от ее хулителей, и такой, чтобы он был совместим с современной наукой и при этом отдавал должное полному значению особости человека. Я думаю, что такой способ есть.
В отличие от многих консервативных протестантских конфессий, которые продолжают держаться креационизма, католическая церковь к концу двадцатого века нашла компромисс с теорией эволюции. В 1996 году в послании Папской академии наук Папа Римский Иоанн Павел Второй поправил энциклику Пия Двенадцатого "Humani generis", в которой говорилось, что дарвиновская эволюция — серьезная гипотеза, но до сих пор не доказанная. Папа объявил:
Сегодня, почти полвека спустя после публикации энциклики, новое знание привело к пониманию, что теория эволюции — более чем гипотеза. Нельзя не заметить, что эта теория все более принимается исследователями по мере появления новых открытий в различных областях знания. Совпадение результатов работ, не намеренное и не сфабрикованное, само по себе есть серьезный аргумент в пользу этой теории. [283]
Но Папа еще сказал, что хотя Церковь и может признать ту точку зрения, что человек произошел от животных, имеется "онтологический скачок", который происходит где-то в этом эволюционном процессе. [284] Душа человека есть нечто, непосредственно созданное Богом, следовательно: "теории эволюции, которые, согласно философским учениям, их вдохновившим, считают, будто разум возникает из сил живой природы или как простой эпифеномен таковых, несовместимы с истиной о человеке". И еще Папа добавил: "не могут они служить и основой для достоинства личности".
Иными словами, Папа заявил, что в некоторый момент за 5 миллионов лет между обезьяноподобными предками человека и возникновением современных людей в нас была внесена душа — способом, остающимся до сих пор таинством. Современная наука может открыть временные характеристики этого процесса и указать на его материальные последствия, но она до сих пор не объяснила ни что такое душа, ни как она начала быть. Церковь явно многому научилась у современной науки за последние два века и соответственно изменила свое учение. И хотя многие ученые фыркнули бы при мысли, что они могут чему-то научиться у Церкви, Папа указал на реальную слабость современной теории эволюции, над которой ученым следовало бы задуматься. Современная наука намного меньше сказала пока что о том, что значит быть человеком, чем кажется многим ученым.
Части и целое
Многие современные дарвинисты считают, что они полностью демистифицировали проблему того, как люди стали людьми, путем классических редукционистских методов современной науки. То есть любой вид высшего поведения или свойство, например язык или агрессивность, можно проследить через срабатывание нейронов до биохимических основ работы мозга, которые можно понять через еще более простую химию органических соединений, составляющих мозг. До своего современного состояния мозг дошел путем последовательности возрастающих эволюционных изменений, в их основе — случайные отклонения и процесс естественного отбора, с помощью которого по требованиям окружающей среды отбирались определенные ментальные свойства. Таким образом, каждое свойство человека может быть прослежено до материальной первопричины. Если, например, сегодня мы любим слушать Моцарта или Бетховена, то это потому, что наша звуковая система в процессе эволюционной адаптации к среде стала различать определенные виды звуков, которые предупреждали нас о появлении хищника или помогали на охоте [285].
Проблема такого мышления не в том, что оно обязательно ложно, но в том, что оно недостаточно для объяснения наиболее характерных и уникальных для человека свойств. Проблема заключается в самой методологии редукционизма для понимания сложных систем, в частности, биологических.
Конечно, редукционизм составляет одну из основ современной науки, и он породил множество из величайших ее триумфов. Вот перед вами два с виду разных вещества: грифель в вашем карандаше и алмаз в вашем обручальном кольце, и есть искушение поверить, что это действительно разные вещества. Но редукционистекая химия учит нас, что на самом деле оба предмета составлены из одного простого вещества, углерода, и видимые различия связаны лишь с тем, как соединены в них атомы углерода. Редукционистская физика все прошлое столетие занималась тем, что разбирала атомы на субатомные частицы и далее до еще более редуцированного набора основных сил природы.
Но что пригодно в области физики, скажем, в небесной механике и гидродинамике, не обязательно годится для изучения объектов на другом конце шкалы сложности, каковы большинство биологических систем, потому что поведение сложных систем не может быть предсказано путем простого сложения или масштабирования составляющих их частей. [286]
Отличное друг от друга и четко узнаваемое поведение, например, стаи птиц или роя пчел является результатом взаимодействия отдельных птиц или пчел, подчиняющихся относительно простым правилам (лететь за находящимся впереди собратом, обходить препятствия, и так далее), ни одно из которых не включает и не определяет поведения роя или стаи как целого. Групповое поведение "возникает" в результате взаимодействия индивидов, которые его создают. Во многих случаях взаимодействие между частями и целыми нелинейно: то есть увеличение входного сигнала А влечет увеличение выходного сигнала В до определенного момента, после которого оно создает качественно иной и неожиданный выходной сигнал С. Это так даже для достаточно простых веществ, например, для воды: Н20 подвергается фазовому переходу из жидкого состояния в твердое при нуле градусов Цельсия — что не следует с необходимостью из химического состава этого вещества.
Поведение сложного целого не может быть понято как сумма поведений частей, и это уже некоторое время понимается в современной науке [287], что привело к появлению так называемых нелинейных или "сложных адаптивных" систем, являющихся попыткой промоделировать возникновение сложности. Этот подход в некотором смысле противоположен редукционизму: он показывает, что целые не могут быть прослежены до более простых предшествующих частей, что не существует простой прогностической модели, которая позволила бы перейти от частей к возникающему поведению целого. Такие системы, будучи нелинейными, могут оказаться крайне чувствительны к малым изменениям начальных условий, а потому могут казаться хаотическими, даже если их поведение полностью детерминистическое.
Это значит, что поведение сложных систем куда более трудно понять, чем думали когда-то основатели редукционистской науки. Астроном девятнадцатого века Лаплас когда-то сказал, что может точно предсказать будущее вселенной по законам ньютоновской механики, если будет знать массы и параметры движения составляющих ее частей. [288] Сегодня ни один ученый не сделал бы такого заявления — не только из-за внутренних неопределенностей, которые вносят законы квантовой механики, но и потому что нет надежной методологии для предсказания поведения сложной системы. [289] Говоря словами Артура Пикока: "Концепции и теории… составляющие содержание наук, сосредоточенных на более сложных уровнях, часто (но не всегда) логически не сводимы к используемым в тех науках, которые занимаются компонентами этих систем" [290]. Есть в науке иерархия уровней сложности, где люди и поведение людей занимают место у самого верхнего уровня.
