Теория нравственных чувств - Смит Адам (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗

Без такого священного уважения к общим правилам не было бы возможности рассчитывать ни на чье поведение. Возможность эта составляет существенное различие между человеком нравственным и честным и человеком безнравственным и бесчестным.

Один постоянно и неуклонно руководствуется этими правилами и всю жизнь поступает одинаковым образом; другой поступает по-всякому, смотря по тому, действует ли он под влиянием расположения духа, личной выгоды или случайных обстоятельств. Расположение духа, которому подчинены все люди, бывает до того различно в одном и том же человеке, что без этих общих правил человек, все поступки которого в спокойном состоянии отличаются разборчивостью, вдруг может поступить самым безумным образом без всякой видимой причины, так что нет никакой возможности объяснить его поведение каким-либо серьезным побуждением. Друг может посетить вас в такую минуту, в которую вы никого не желали бы видеть. Его услужливость может в подобном случае показаться вам докучливой; и если вы станете поступать согласно вашим внутренним настроениям, то, несмотря на вашу обычную вежливость, вскоре ваше обращение будет проникнуто отталкивающей холодностью, и если вы не поступаете таким образом, то лишь потому, что вас удерживают общепринятые правила вежливости. Обычное уважение к этим правилам, усвоенным по привычке, позволяет вам поступать прилично и побуждает вас сдерживать такие крайности темперамента, которые оказывают весьма заметное влияние на образ действия. Но если по недостатку внимательности к общим правилам мы так часто нарушаем требования вежливости (которые столь легко соблюдать и для нарушения которых нет серьезных мотивов), то что же случилось бы с требованиями справедливости, искренности, целомудрия, добросовестности, которые иногда так трудно бывает выполнить и которые так часто приходится преступать? От исполнения этих требований зависит существование общества, которое вскоре распалось бы, если бы людям не внушалось уважение к правилам нравственности, имеющим столь важное значение.

Это уважение усиливается еще мнением, вкладываемым в нас сначала самой природой, а затем подтверждаемым собственным размышлением и философией: главнейшие правила нравственности суть не что иное, как заповеди и законы самого Бога, от которого когда-нибудь последует вознаграждение за их исполнение и наказание за их нарушение.

Я говорю, что это мнение или, вернее, это понимание внушается нам первоначально природой. В самом деле, люди имеют естественную склонность приписывать свои чувства и страсти таинственным существам, представляющим во всех странах предмет религиозного страха, а так как они не знают никаких страстей, кроме своих собственных, то они и не в силах выдумать никаких других. Они воображают, будто эти неизвестные им существа, которых они представляют себе, но которых не могут видеть, имеют некоторое сходство с известными им разумными существами. В мрачные и невежественные времена язычества люди имели столь грубые представления о Божестве, что без разбора приписывали ему все свои страсти, вызывают расположение людей. Хотя сердце его и не способно на вполне горячую признательность, тем не менее он постарается поступить так, как если бы он испытывал это чувство: то есть оказать своему благотворителю полное внимание и расположение, какие только могут быть внушены самой искренней благодарностью. Он постарается чаще его видеть; он будет выказывать ему свое уважение; говоря о нем, он будет употреблять выражения, исполненные почтения и признательности; он даже постарается отыскать случай отблагодарить его за оказанные услуги. Такой образ его действий вовсе не вызовет подозрений в притворстве, в лицемерии, в скрытом желании получить новые благодеяния, в намерении обмануть своими чувствами окружающих людей или своего благотворителя. При всем этом он может не иметь никаких побуждений, никаких других целей, кроме уважения ко всеми принятому чувству долга и искреннего и горячего желания исполнить его. Таким же точно образом женщина может не чувствовать к своему мужу нежности, обусловливаемой их союзом, но при этом она желает поступать таким образом, как будто ощущает ее, если ей внушены были хоть какие-нибудь основания добродетели; она постарается быть внимательной, кроткой, верной, искренней; она побоится не выказать той заботливости, какая только может быть внушена ей чувством супружеской любви.

Однако же подобный друг и подобная жена вовсе не лучшие друзья и жены. Хотя как тот, так и другая искренне желают исполнить все свои обязанности, тем не менее им часто будет недоставать нежной и предупредительной заботливости; они не будут ловить всякий мимолетный случай, чтобы понравиться и привязать к себе, как это было бы сделано при чувстве более глубоком и более естественном в их положении. Но если им и не принадлежит первое место среди лучших друзей и жен, они, быть может, занимают второе; а если в них глубоко запечатлено уважение к общим правилам нравственности, то они никогда не нарушат существенных своих обязанностей. Но в том положении, в котором они находятся, необходимо соответствие конкретным условиям ситуации, чтобы они могли удовлетворить всем требованиям и поступать постоянно самым правильным и самым совершенным образом, а так как большая часть людей воспитывается не в таких строгих правилах, то она и не может достигнуть этой степени совершенства. Но нет ни одного человека, который силой привычки, воспитания, примера не был бы способен получить такое уважение к общим правилам нравственности, которое постоянно побуждало бы его поступать прилично и избегать в продолжение всей своей жизни того, что действительно заслуживает порицания.

Без такого священного уважения к общим правилам не было бы возможности рассчитывать ни на чье поведение. Возможность эта составляет существенное различие между человеком нравственным и честным и человеком безнравственным и бесчестным.

Один постоянно и неуклонно руководствуется этими правилами и всю жизнь поступает одинаковым образом; другой поступает по-всякому, смотря по тому, действует ли он под влиянием расположения духа, личной выгоды или случайных обстоятельств. Расположение духа, которому подчинены все люди, бывает до того различно в одном и том же человеке, что без этих общих правил человек, все поступки которого в спокойном состоянии отличаются разборчивостью, вдруг может поступить самым безумным образом без всякой видимой причины, так что нет никакой возможности объяснить его поведение каким-либо серьезным побуждением. Друг может посетить вас в такую минуту, в которую вы никого не желали бы видеть. Его услужливость может в подобном случае показаться вам докучливой; и если вы станете поступать согласно вашим внутренним настроениям, то, несмотря на вашу обычную вежливость, вскоре ваше обращение будет проникнуто отталкивающей холодностью, и если вы не поступаете таким образом, то лишь потому, что вас удерживают общепринятые правила вежливости. Обычное уважение к этим правилам, усвоенным по привычке, позволяет вам поступать прилично и побуждает вас сдерживать такие крайности темперамента, которые оказывают весьма заметное влияние на образ действия. Но если по недостатку внимательности к общим правилам мы так часто нарушаем требования вежливости (которые столь легко соблюдать и для нарушения которых нет серьезных мотивов), то что же случилось бы с требованиями справедливости, искренности, целомудрия, добросовестности, которые иногда так трудно бывает выполнить и которые так часто приходится преступать? От исполнения этих требований зависит существование общества, которое вскоре распалось бы, если бы людям не внушалось уважение к правилам нравственности, имеющим столь важное значение.

Это уважение усиливается еще мнением, вкладываемым в нас сначала самой природой, а затем подтверждаемым собственным размышлением и философией: главнейшие правила нравственности суть не что иное, как заповеди и законы самого Бога, от которого когда-нибудь последует вознаграждение за их исполнение и наказание за их нарушение.