Новая философская энциклопедия. Том первый. А - Д. - Коллектив авторов (е книги txt) 📗

702

ДУН-ЦЗИН одного вида, интеллект абстрагирует ее от индивидов, превращая в универсалию (общее понятие). Непосредственно, не прибегая к помощи умопостигаемых видов, контактировать с тем, что реально существует, интеллект может только в одном случае: познавая акты, производимые им самим. Знание об этих актах, выражающееся в утверждениях типа «Я сомневаюсь в том-то и том-то», «Я думаю о том-то», является абсолютно достоверным. Участие интеллекта (наряду с органами чувств) в познании вещей внешнего мира обеспечивает уже на стадии чувственного восприятия достижение достоверного знания. Противопоставив, вслед за Авиценной (Ибн Синой), необходимое бытие Бога случайному бытию конечных вещей, Дуне Скот должен был объяснить, каким образом эти виды бытия связаны между собой. Он не мог согласиться с Авиценной, что мир конечных вещей эманирует из необходимого бытия с необходимостью: Бог, согласно христианскому вероучению, творит мир свободно; в акте творения он не понуждаем никакой необходимостью. В своей концепции творения Дуне Скот исходит из той же предпосылки, что и другие схоласты: Бог, прежде чем сообщить вещам существование, имеет совершенное знание их сущности. Но если идеи вещей укоренены в самой божественной сущности, как полагали его предшественники, то тогда, указывает Дуне Скот, божественный интеллект в акте познания был бы детерминирован предсушествуюшими сущностями вещей. В действительности же божественный интеллект первичен по отношению к сущностям вещей, поскольку, познавая их, он их одновременно и производит. Поэтому необходимость, свойственная сущностям вещей, — каждая сущность характеризуется определенным набором признаков, причем эти признаки обязательно должны у нее присутствовать — не есть внешняя необходимость, с которой божественное познание должно сообразовываться ; необходимость — не свойство сущностей самих по себе, но сообщается им в акте познания и свидетельствует о совершенстве божественного ума. Бог творит не только сущности вещей, но и реально существующие вещи. Бытие вешей случайно, не присуще им с необходимостью, поскольку единственная причина их существования — это воля (желание) Бога: «Она действует случайно по отношению к любому объекту, так что может желать противоположного ему. Это справедливо не только тогда, когда воля рассматривается... просто как воля, которая предшествует своему акту, но также и тогда, когда она рассматривается в самом акте волеизъявления» (Op. Oxon., I, d. 39, q. unica, n. 22). Этим объясняется радикальная случайность сотворенных вещей. В акте творения Бог назначил каждой веши ее природу: огню — способность нагревать, воздуху — быть легче, чем земля, и т. д. Но поскольку божественная воля не может быть связана каким-либо отдельным объектом, вполне мыслима возможность для огня быть холодным и т. п., а для всей вселенной управляться иными законами. Свободная воля Бога, однако, не есть чистый произвол. Совершенство божественной воли состоит в том, что она может действовать лишь в согласии с божественным интеллектом. Поэтому, как утверждает Дуне Скот, «Бог желает в высшей степени разумно». Он желает сущности такими, какими они должны быть, и выбирает совместимые сущности среди тех, что должны получить реальное существование в акте творения. Бог не способен желать бессмысленного. Он — бесконечно мудрый архитектор, знающий собственное творение во всех частностях. Существование и несуществование случайных вещей всецело зависит от свободной воли Бога, но когда Бог желает и творит, Он всегда творит мудро и целесообразно. Утверждение превосходства воли над интеллектом — отличительная черта этики Дунса Скота. Он не отрицает того факта, что человек должен знать объект, желать его, но почему, спрашивает он, выбирается именно этот объект в качестве объекта знания? Потому что мы желаем знать его. Воля управляет интеллектом, направляя его к познанию того или иного объекта. Дуне Скот не согласен с Фомой Аквинским, что воля с необходимостью устремляется к Высшему Благу, и, если бы человеческий интеллект был в состоянии к усмотрению Блага самого по себе, наша воля сразу прилепилась бы к нему и этим достигла бы наиболее совершенной свободы. Воля, возражает Дуне Скот, единственная способность, которая ничем не детерминирована — ни своим объектом, ни природными склонностями человека. Для Дунса Скота неприемлемо главное допущение, из которого исходили его предшественники, формулируя свои этические доктрины, а именно, что в основе всех моральных добродетелей лежит естественное стремление всякой вещи достичь той степени совершенства, которой она может достичь, обладая присущей ей формой. Любовь к Богу и к своему ближнему в таких доктринах, оказывается следствием более фундаментального стремления человека к достижению собственного совершенства. Опираясь на введенное Ансельмом Кентерберыйским различение между естественной склонностью человека к действиям ради собственной выгоды и стремлением к справедливости, Дуне Скот трактует свободу воли как свободу от необходимости, вынуждающей человека искать прежде всего своего собственного блага; свобода выражается в способности любить добро ради самого добра, в способности бескорыстной любви к Богу и к другим людям. Соч.: Opera omnia, ed. L. Vives, 26 vol. P., 1891 — 95; Opera omnia, ed. С Balic etc. Vatican, 1950; God and Creatures: The Quodlibetal Questions, ed. and transi. F. Alluntis and A. Wolter, 1975. Лит.: Gilson E. Jean Duns Scot: Introduction a ses positions fondamentales. P., 1952; Messner R. Schauendes und begriffliches Erkennen nach Duns Scotus. Freiburg im В., 1942; Bettoni E. L'ascesa a Dio in Duns Scotus. Mil., 1943; Grajewski M. The Formal Distinction of Duns Scotus. Wash., 1944; Wolter A. The Transcendentals and Their Function in the Metaphysics of Duns Scotus. N. Y., 1946; Vier P. С Evidence and its Function according to John Duns Scotus. N. Y, 1951; Owens J. Common Nature: A Point of Comparison Between Thomistic and Scotistic Metaphysics. — «Mediaeval Studies», 19 (1957); Hoeres W. Der Wille als reine Vollkommenheit nach Duns Scotus. Munch., 1962; Stadter E. Psychologie und Metaphysik der menschlichen Freiheit. Die ideengeschichtliche Entwicklung zwischen Bonaventura und Duns Scotus. Munch., 1971. Г, А. Смирное

ДУН— ЦЗИН (кит. движение — покой) — одна из основных категориальных оппозиций по модели инь ян в китайской философии. В «Дао дэ цзине» «движением (подвижностью, действием — дун) дао» объявлена «возвратность» (фань), подразумевающая цикличность любых мировых процессов, которые ведут к их собственному «истоку»; «возвращение к корню» определяется как «покой». Согласно «Хуайнанъ-цзы», «человек от рождения пребывает в покое», который выступает исходным атрибутом «[индивидуальной] природы» (сын).

703

ДУН ЧЖУНШУ Ван Ей уподобил возникновение «движения» из «покоя» рождению «наличия/бытия» из «отсутствия/небытия» (см. Ю—у) и «пустоты» (сюй, см. Сюй—ши). Остановка «движения» означает состояние «покоя», который вместе с тем «не противостоит движению», а как бы потенциально его содержит. Онтологическая первичность «покоя» признавалась большинством крупнейших мыслителей-неоконфуцианцев. Чжан Цзай сформулировал тезис: «движение не приходит извне». Причина «коловращения вешей» изначально присутствует в мироздании в виде «импульса» (цзи): само «движение» содержится в «покое» и потенциально безгранично. Чжоу Дуньи усматривал в «движении Великого предела (тай цзи)» причину рождения силы ян, а в «покое Великого предела» — порождающее начало инь. «Покой» и «движение» — «корни» друг друга; доходя до предела, они последовательно сменяются противоположностью. Как атрибуты «веши», они взаимоисключающи: «покой» соотнесен с «отсутствием/небытием» и «безмятежностью [сознания и психики]», а «движение» — с «наличием/бытием» и реагирующе-воспринимающим «осознанием» (цзюэ). Вместе с тем в сфере собственно сознания и психики эта антиномия утрачивает прямой смысл: атрибутами «духа» (шэнъ) являются «движение, заключающееся в отсутствии движения», и «покой, заключающийся в отсутствии покоя». Положение «Хуайнань-цзы» об исходном «покое», в котором пребывает изначальная «природа» человека, преобразовано Чжоу Дуньи в принцип «главенства покоя» (чжу цзин), подразумевающий упор на медитативную отрешенность в практике умственного совершенствования. Главный создатель «учения о принципе» (ли сюэ) Чжу Си отождествил «Великий предел» со структурообразующим началом (ли-принципом), содержащим в себе «движение и покой». Они соотносятся друг с другом как «тело/ субстанция — функция/акциденция» (mu—юн), неразделимые в «небесном принципе» (тянь ли): «покой — это тело Великого предела, движение — функция Великого предела». «Движение» не устраняет «покоя» — он может быть просто неразличим, так же как «движение» в состоянии «покоя». Медитативная практика «подвижничества» (гунфу), по Чжу Си, предусматривает такое «проникновение в покой и движение», когда «основой» (бэнь) становится «покой». У ведущего мыслителя направления синь сюэ («учение о сердце») Ван Янмина понятие «покой», сопряжено с «принципом» и представлением о «высшем добре» (цзи шань), а «движение» —с «пневмой» (иц) и наличием соотносительных добра и зла. Высшая реальность «благого знания» (лян чжи) — врожденного интуитивного «знания блага» — лишена и «движения», и «покоя». Как и Чжу Си, Ван Янмин соотносил «покой» с «субстанцией», а «движение» — с «функцией», тем самым отдавая приоритет «покою». Оспаривая тезис Чжоу Дуньи о противоположности «покоя» и «движения», Ван Янмин в то же время продолжил его мысль о познавательно-чувственной сфере, в которой противопоставление «движения» и «покоя» утрачивает смысл. Однако он отрицал связь «покоя» с «отсутствием/небытием», «движения» — с «наличием/бытием» и соотносил «покой» с постоянной «пробужденное- тыо сознания» (цзюэ) и «реагентностью» (ин), т.е. готовностью к реакции на объект (вещь, явление, мысль, эмоцию и т.п.), а «движение» — со «стабилизацией [сознания]» (дин) и «безмятежностью» (цзи). Склонный к материализму Ван Фучжи в противоположность большинству ведущих философов-неоконфуцианцев отдавал приоритет «движению», характеризуя его как «основу Великой пустоты». Категории «движение» и «покой» продолжают играть существенную роль в теории традиционной китайской медицины и особенно — психофизиологического тренинга. Лит.: КобзевА. И. Учение Ван Янмина и классическая китайская философия. М., 1983, с. ПО, 129, 219, 269 и др. А. Г. Юркевин