Понятие сознания - Райл Гилберт (читать онлайн полную книгу txt) 📗
Грубо говоря, «верить» принадлежит семейству слов, обозначающих мотивацию, а «знать» — семейству слов, обозначающих умения, навыки, компетенцию. Поэтому мы спрашиваем, «как человек что-то узнал» в отличие от «почему он во что-то верит», подобно тому, как мы спрашиваем: «как человек завязывает выбленочный узел», но — «почему он хочет завязать таким узлом» или «почему он всегда завязывает „бабьи“ узлы». Умения и навыки имеют свои методы, а привычки и склонности имеют источники. Соответственно, мы спрашиваем, что заставляет людей верить во что-то или бояться чего-то, но не спрашиваем, что заставляет их знать что-то или достигать чего-то.
Конечно, вера и знание (если это знание что), действуют, так сказать, в одном поле. Об одном и том же роде вещей мы можем сказать, что их можно знать или не знать, что в них можно верить или не верить, подобно тому, как об одном и том же роде вещей мы говорим, что их можно производить и что их можно экспортировать. Человек, верящий, что лед опасно тонок, будет предостерегать других, что нужно кататься о осторожностью, и будет отвечать на вопросы так же, как и человек, который знает, что лед опасно тонок. Если спросить его, знает ли он, что это действительно так, он не колеблясь ответит утвердительно, пока его не приведет в замешательство вопрос, как он это обнаружил.
Можно сказать, что вера подобна знанию, она отличается от доверия к людям, радения о каких-то делах или отвращения к курению тем, что она является «пропозициональной установкой», т. е. то, во что именно человек верит или что именно он знает, выражается предложением. Это, конечно, верно, но это еще слишком тощее сходство. Разумеется, если я верю, что лед опасно тонок, то я не раздумывая говорю себе и другим, что «лед тонок», соглашаюсь, когда другие люди делают такие же высказывания, и возражаю на противоположные по смыслу, вывожу следствия из предложения «лед тонок» и т. д. Однако вера в то, что лед опасно тонок, выражается также и в склонности кататься осторожно, бояться, представлять себе в воображении возможные несчастья и предостерегать от них других катающихся. Вера выражается в склонности не только высказывать определенные утверждения, но и осуществлять некоторые действия, рисовать некоторые образы в воображении, иметь определенные чувства. И все эти вещи связаны с одним и тем же предложением. Фраза «Лед тонок» будет содержаться в описании страхов, предостережений, осторожного катания, утверждений, выводов, согласий или возражений.
Человек, знающий, что лед тонок, а также заинтересованный в выяснении того, тонок он или нет, тоже будет склонен вести себя и реагировать подобным образом. Но если мы говорим, что он держится у берега, потому что знает, что лед тонок, то мы используем оборот «потому что» совсем в другом смысле и даем существенно иной род «объяснения» этому, нежели тогда, когда говорим, что он держится у берега, потому что верит, что лед тонок.
(4) Ментальные события
Существует масса способов описывать людей как занимающихся в данный момент тем-то, часто переносивших то-то, потративших на деятельность несколько минут, быстро или нескоро получивших какой-то результат. Важным подмножеством таких событий являются события, в которых выражаются определенные свойства интеллекта или характера. Надо сразу же заметить, что одно дело — сказать, что в некоторых человеческих действиях и реакциях выражаются свойства характера и интеллекта, и совсем другое — в силу злосчастной лингвистической особенности — сказать, что имеют место такие события, как ментальные акты и процессы. Второй способ выражения традиционно подразумевает историю о существовании двух миров, историю о том, что одни вещи существуют или случаются в «физическом мире», тогда как другие имеют место и происходят не в этом мире, а в некоем другом, метафорическом месте. Отказ от этой истории ничуть не мешает сохранению обычных различий, например, между лепетом и осмысленной речью, судорожным подергиванием и подачей сигналов. А ее признание ничуть не помогает прояснить подобные различия.
Начнем с рассмотрения ряда понятий, которые можно отнести к неопределенной, однако полезной рубрике «относящихся к вниманию» (minding). Hi можно также обозначить как «понятия внимания». Я имею в виду следующие понятия: замечать, уделять внимание, обращать внимание, сконцентрироваться, вложить во что-то всю душу, думать о том, что делаешь, проявлять бдительность, интерес, стараться и пытаться. «Рассеянно» — говорим мы о действии, в котором человек не обращает внимания или даже не замечает, что он делает. Есть в языке и более специальный смысл словосочетания «обращать внимание», в котором мы сообщаем, что человек обращает внимание на то, что он ест: он не только замечает, что ест, но и заботится о том, что ему есть. Если человек наслаждается чем-то или не любит чего-то, отсюда следует, что он обращает на это внимание (обратное неверно). «Наслаждаться» и «не любить» принадлежат к широкому классу глагольных выражений, подразумевающих внимание. Мы не можем, не говоря нелепицы, сказать, что человек рассеянно обдумывает, исследует, проверяет, полемизирует, планирует, слушает или смакует. Можно рассеянно бормотать или ёрзать, но если человек вычисляет или исследует, то излишне добавлять, что он уделяет тому, что делает, некоторое внимание.
Внимание во всех своих видах может различаться по степени. Водитель может вести машину с большим вниманием, с разумной степенью внимания или не очень внимательно, а учащийся может быть очень или не очень собран. Человек не всегда может сказать, сосредоточил ли он на своем занятии все внимание или только часть его. Ребенок, который должен выучить наизусть стихотворение, может считать, что он очень старается, потому что он не отрывает взгляда от книги, бормочет, морщит лоб и затыкает уши. Но если он все равно не может пересказать стихотворение, сказать, о чем оно, или найти ошибку, когда другой ребенок неправильно декламирует его, учитель не примет его утверждения, что он очень старался, и даже сам ребенок, возможно, согласится с мнением учителя.
Некоторые традиционные концепции сознания были, по крайней мере отчасти, мотивированы стремлением прояснить понятие внимания. Обычно для этого пытались выделить какую-то черту, характерную именно для внимания и общую для всех его проявлений. Эту черту описывали, как правило, в терминах созерцания и наблюдения, указывая, что одно дело, когда человека щекочут, а другое — когда он это замечает; одно дело читать текст, и другое — его изучать. Речь шла, образно говоря, о процессах, происходящих под неусыпным оком сознания того, о ком идет речь. Но дело в том, что наблюдение или инспектирование того, что в тебе происходит, — это не отличительные характеристики внимания вообще, а некоторые особые виды внимания. В самом деле, когда человека буквально или метафорически описывают как наблюдателя, можно осмысленно спросить, внимательно ли он наблюдает или нет. Если кто-то внимательно наблюдает за птичкой на газоне, отсюда не следует, что он также в метафорическом смысле «внимательно наблюдает» за своим наблюдением. Если человек направляет все свое внимание на карикатуру, которую он рисует, отсюда не следует, что он столь же внимательно следит за своими пальцами, выполняющий рисунок. Когда человек делает что-либо внимательно, отсюда не следует, что его действие соединено со своего рода теоретизированием, исследованием или осознанием. В самом деле, тогда получалось бы, что всякий раз, когда мы делаем с вниманием одну вещь, мы делаем с вниманием бесконечно много вещей.
Причины неправильного описания внимания в терминах созерцания в какой-то мере обусловлены общей интеллектуалистской традицией, считающей сущностью сознания теоретизирование, а сущностью теоретизирования — своего рода созерцание. Есть, впрочем, и другие, более серьезные причины. В самом деле, если человек что-то делает или претерпевает и обращает на это внимание, то он действительно может рассказать (если он обучен искусству такого рассказа), что именно он делал или претерпевал. При этом он не будет искать свидетельства, делать умозаключения; он будет постоянно знать то, что именно он должен рассказать. Это уже вертится у него на кончике языка.
