Годы решений - Шпенглер Освальд (читать полную версию книги txt) 📗
Насколько далеко зашли в нем белые народы? Является ли галдеж против войны духовным жестом или же серьезным отречением от истории за счет достоинства, чести и свободы? Но жизнь есть война. Можно ли отказаться от ее смысла и в то же время сохранить ее? Потребность в покое феллахов, в застрахованности от всего, что нарушает рутину дня, от судьбы в любом ее виде, означает стремление к следующему: к определенному виду мимикрии мировой истории, замиранию человеческих насекомых перед опасностью, happy end'y бессодержательного существования, в скуке которого джазовая музыка и танцы негров играют похоронный марш великой культуре.
Но этого не может и не должно быть. Возможно, заяц сможет обмануть лису. Но не человек человека. Цветной видит белого насквозь, когда тот говорит о «человечестве» и вечном мире. Он чует неспособность и отсутствие воли защищать себя. Здесь необходимо серьезное воспитание, которое я обозначил как прусское и которое по мне пусть называют хоть «социалистическим» — разве дело в словах? Воспитание, которое живым примером разбудит дремлющую силу; не школа, знания, образование, а духовная дисциплина, которая мобилизует то, что еще имеется в наличии, укрепит и приведет к новому расцвету. Мы не можем позволить себе усталость. Опасность стучит в двери. Цветные — не пацифисты. Они не держатся за жизнь, единственной ценностью которой является ее продолжительность. Они подберут меч, если мы его отбросим. Когда-то они боялись белого, теперь они его презирают. Это мнение можно прочитать в их глазах, если белые мужчины и женщины ведут себя перед ними так, как они это делают у себя дома или в самих цветных странах. Когда-то наша мощь приводила их в ужас, как первые римские легионы — германцев. Сегодня, когда они сами стали силой, их таинственная душа, которую нам никогда не понять, выпрямляется и смотрит на белых свысока, как на нечто вчерашнее.
Но наибольшая опасность еще даже не названа: что будет, если однажды классовая и расовая борьба соединятся для того, чтобы покончить с белым миром? Это соответствует природе вещей и ни одна из обеих революций не станет пренебрегать помощью другой только потому, что презирает ее носителей. Общая ненависть гасит взаимное презрение. И что будет, если во главе их встанет белый авантюрист, каких мы уже видели; тот, чья дикая душа не могла дышать в теплице цивилизации и стремилась насытиться в рискованных колониальных предприятиях, среди пиратов, в Иностранном легионе [322], пока он неожиданно не увидел перед собой крупную цель? При помощи таких натур история готовит свои большие неожиданности. Отвращение глубоких и сильных людей к нашему состоянию и ненависть глубоко разочарованных могут перерасти в протест, требующий уничтожения. Подобное не было чуждо и временам Цезаря. Во всяком случае, если в Соединенных Штатах поднимется белый пролетариат, негр будет тут как тут, а за ним своего часа будут дожидаться индейцы и японцы. В этом случае черная Франция также не будет долго колебаться, чтобы устроить в Париже сцены похлеще 1792 и 1871 годов. И разве белых вождей классовой борьбы смутит то, что путь им проложат беспорядки цветных? Они никогда не отличались разборчивостью в своих методах. Ничего бы не изменилось, если бы Москва прекратила отдавать приказы. Она – сделала свое дело. Дело развивается само по себе. Мы вели наши войны и классовую борьбу перед глазами цветных, взаимно унижая и предавая себя; мы требовали, чтобы они участвовали в них. Стоит ли удивляться, если однажды они станут это делать и для себя?
Сегодня грядущая история поднимается над экономической необходимостью и внутриполитическими идеалами. Сегодня в борьбу, борьбу за все или ничто, вступают стихийные силы самой жизни. Начальная форма цезаризма очень скоро станет определеннее, более осознанной и откровенной. Будут полностью отброшены маски из эпохи парламентского промежуточного состояния. Быстро забудутся все попытки уловить содержание будущего при помощи партий. Фашистские очертания этих десятилетий примут новые непредвиденные формы, также исчезнет и национализм в его нынешнем виде. В качестве формообразующей силы останется только воинственный, «прусский» дух, повсюду, не только в Германии. Судьба, некогда сгущавшаяся в значительные формы и великие традиции, будет творить историю в образе бесформенных отдельных сил. Легионы Цезаря снова пробуждаются.
Сейчас, возможно, уже в этом столетии, последние решения ждут своего героя. Перед ними распадаются в прах мелкие цели и понятия сегодняшней политики. Чей меч одержит теперь победу, тот и будет господином мира. Перед нами лежат кости для чудовищной игры. Кто осмелится бросить их?
Комментарии
1. Шпенглер имеет в виду формирование в начале 1933 года правительства национально-консервативной коалиции во главе с Гитлером.
2. Имеется в виду Ноябрьская революция 1918 года, в результате которой в Германии была свергнута монархия и установлена парламентская республика.
3. Речь идет о массовом энтузиазме, охватившем всю Германию в августе 1914 года после объявления о начале Первой мировой войны.
4. Бисмарк (Bismarck) Отто фон Шенхаузен (1815—1898) — герцог, фактический создатель и первый рейхсканцлер Германской империи в 1871 — 1890 годах. Осуществил объединение Германии на прусско-милитаристской основе. Проводил «реалистическую политику», направленную на превращение Германии в ведущую мировую державу. Осуществил ряд социальных реформ.
5. Кромвель (Cromwell) Оливер (1599—1658) — деятель Английской буржуазной революции XVII века, лидер индепендентов. Член Долгого парламента. Один из главных организаторов и руководителей армии парламента, одержавшей в гражданских войнах победу над королевскими войсками. После казни короля и провозглашения республики установил режим единоличной военной диктатуры, став лордом-генералом (1650), затем лордом-протектором (1653).
6. Мирабо (Mirabeau) Оноре Габриэль Рикети (1749—1791) — граф, деятель Великой Французской революции. Депутат Генеральных Штатов от третьего сословия. Приобрел популярность своими обличениями абсолютизма. В ходе революции стал лидером крупной буржуазии, выступал за конституционную монархию.
7. Имеется в виду победа Пруссии во Франко-прусской войне 1870—1871 годов, в ходе которой французская армия была разгромлена, а значительная территория Франции оккупирована. Последовавшее за этим провозглашение Германской империи в Версале завершило объединение Германии.
8. Spengler, Oswald. Preussentum und Sozialismus. Muenchen: С. Н. Beck, 1920. Русский перевод: Шпенглер О. Пруссачество и социализм / Пер. с нем. Г. Д. Гурвича. М.: Праксис, 2002.
9. 30 января 1933 года рейхспрезидент Гинденбург назначил Гитлера рейхсканцлером.
10. Видимо, Шпенглер имеет в виду победу коалиции НСДАП и «Боевого черно-бело-красного фронта» (52% голосов) на выборах в рейхстаг 5 марта 1933.
11. Штауфены или Гогенштауфены (Staufen, Hohenstaufen) — династия германских королей и императоров Священной Римской империи в 1138—1254 годах, в 1197—1268 также короли Сицилийского королевства. Вели длительную борьбу за господство в Италии с городами Ломбардской лиги и римскими папами. Главные представители: Фридрих I Барбаросса, Генрих VI и Фридрих I Штауфен.
12. Ганза (нем. Hanse) — торговый и политический союз северонемецких городов во главе с Любеком в XIV—XVI веках (формально просуществовал до 1669 года). Осуществлял посредническую торговлю между Западной, Северной и Восточной Европой. Окончательное оформление произошло в XIV веке. В период расцвета объединял до 100 городов. С конца XV века начался упадок союза.
13. Имеется в виду ультрамонтанское направление в католицизме (нем. Ultramontanismus, от средневек. лат. ultramontanus — за горами, т.е. за Альпами), ориентировавшееся на позицию римских пап. В XIX веке стало господствующим среди немецких католиков и рассматривалось в качестве противовеса революционному движению. Характеризовалось крайним консерватизмом взглядов в общественных вопросах. В Германии воспринималось не только как антипрогрессистское, но и как антиимперское. Политически было представлено Партией центра.
