Иисус неизвестный - Мережковский Дмитрий Сергеевич (читать книги без регистрации TXT) 📗
…И было в те дни: пришел Иисус из Назарета Галилейского, и крестился от Иоанна в Иордане. (Мк. 1, 1; 4; 9.)
Так начинается Блаженная Весть — Евангелие, — не книга о жизни Христа, а сама эта жизнь, для Марка, ученика Петрова; так же — для учителя его, Петра: «после крещения… мы свидетели всего, что сделал Иисус» (Д. А. 10, 37; 39.)
В этом, как и во многом другом, с Марком согласен Иоанн, с первым свидетелем последний. Тотчас после Пролога, где говорится о небесной жизни Христа, сообщается о начале и жизни земной:
Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн. Он пришел… чтобы свидетельствовать о свете…. И свидетельствовал Иоанн, говоря: я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем (Иисусе.) (Ио. 1, 6–7; 32.)
Здесь, хотя о самом крещении словами не сказано, может быть, потому, что тайна эта слишком свята и страшна (то же, что «неизреченное», arreton, в мистериях), но нет сомнения, что и здесь, в IV Евангелии, так же как и в 1-м, начало всего — Крещение.
Чем бы ни были две первые главы Луки и Матфея о Рождестве, — «мифом» или мистерией, это, во всяком случае, еще не история, — не горы, а смешение облаков с горами; в точном же смысле, история начинается у этих двух, так же как у Иоанна и Марка, крещением; в этом все четыре евангелиста согласны: начал Иисус крещением — кончил крестом; то для них так же несомненно, как это. Если тайная жизнь Его, земная, — до крещения, а небесная, — после креста, то явная — вся между этими двумя пределами земными: Крещение — Крест.
Что такое конец — крест, мы не узнаем, если не будем знать, что такое начало — крещение; не узнаем, и что такое средина — вся жизнь Иисуса — Блаженная Весть, Евангелие.
Явлен миру в Иисусе Христос, в Сыне человеческом — Сын Божий: таков смысл Богоявления Эпифании, как, уже в ранние века христианства, названо крещение.
Если в жизни человечества христианство есть величайшее явление, с чем невольно и злейшие враги его соглашаются, когда хотят уничтожить его, чтобы спасти человечество, то эта бесконечно малая в пространстве и времени, почти невидимая, как бы геометрическая, точка: «Иисус крестился», — есть величайшее событие, поворотная точка, зенит всемирной истории, — то, ради чего все в ней совершается, куда и откуда в ней движется все, от начала до конца времен. Если же Христос, действительно, то, что видит в Нем христианство, то крещение есть равноденственная точка в жизни не только человечества, но и вселенной, — то, для чего она создана и чем будет разрушена, чтобы возникла из нее лучшая вселенная — царство Божие.
Вот что произошло «в пятнадцатый год кесаря Тиберия», у Вифавары-Вифании, «Паромного Домика», [312] на нижнем Иордане, в полутора часах от Иерихона, в двух — от Мертвого моря, когда плотник или строительных дел Мастер, никому неизвестный и «никакого вида не имеющий», сошел с глинисто-скользкого берега в медленно-густо, как масло, текущую, здесь, в раскаленной низине, почти у самого Мертвого моря, всегда, даже зимой, тепловатую, глинисто-желтую воду.
В мире как будто ничего не произошло; никто ничего не заметил. Только два взора — две молнии — скрестились: Иоанна — Иисуса. Все узнал Один; другой узнал что-то. Что-то узнали еще двое: тут же, на берегу, стоящие, Иоанн Заведеев и Симон Ионин, рыбаки Галилейские и ученики Крестителевы — оба.
Может быть, что-то узнал и маленький мальчик на руках у матери, жадно, широко открытыми глазами, смотревший на молнийно-белого, из черной тучи слетавшего голубя, и сначала заплакавший от страха, а потом засмеявшийся от радости.
В ту же минуту, Серафимы, Богу предстоящие Животные, грозно-тяжко наклонили ось мира, и грозно-тихо передвинулись Созвездия.
И небеса разверзлись — раскололись. [313]
Было что-то на грозу похожее, но если бы люди увидели то, что действительно было, то в живых не остались бы.
И глас был с неба. (Мк. 1, 11.)
Было что-то похожее на гром; [314] но если бы люди услышали то, что действительно было, то опять в живых не остались бы.
Глас был с неба:
Ты — Сын Мой; Я ныне родил Тебя [315]
Кеплер, в астрономических выкладках о Вифлеемской звезде, редчайшем будто бы в 7-м году до Р. X., соединении двух планет — иудейского Сатурна и эллинского Юпитера, — знамении великого Царя, Мессии, верно угаданном и вавилонскими звездочетами — «волхвами с востока», и побудившем их пойти в Иудею, узнать, не родился ли Он там действительно, — Кеплер, в выкладках своих, ошибся. Но вот что удивительно: не мог он знать того, что мы теперь знаем с точностью, — что настоящий канун Рождества Христова совпадает не с 1-м годом нашей эры, а с 6— 7-м до нее, потому что Иисус родился лет за 5–6 до нашего условного Р. X., так что возможный исторический вывод из неверных исчислений Кеплера о созвездии 7 года все-таки правилен. И вот что еще удивительней: не мог знать Кеплер и того, что в этом именно, 7-м году, вавилонские астрономы наблюдали действительно редчайшее, «небесное знамение» — астрономическую прэцессию, продвижение равноденственной точки из одного зодиакального знака в другой — из Овна-Агнца в Рыб. Агнец-Овен был для них созвездием бога Солнца, страдающего Тамму-за-Меродаха, Искупителя, а Рыбы, Zib âti, — знамением «великих вод» — Потопа. [316] Память о гибели первого человечества — «Атлантиде», по мифу-мистерии Платона, — сохранилась у вавилонян, как ни у одного из древних народов Востока.
Видя, как солнце вступило в равноденственную точку Рыб, ужасом второго Потопа вечно одержимые, вавилоняне, может быть, сказали уже тогда, в 7-м году, в канун Р. X., как скажут потом христиане, «Скоро всему конец». И если так же заплакали от страха, как тот маленький мальчик на руках матери, у Вифавары, Паромного Домика, увидевший на черной туче белого Голубя, то не засмеялись от радости, как он, потому что меньше знали, меньше видели.
Греческое слово baptisma, значит «погружение в воду», «потопление». Словом этим, может быть, пророчески бессознательно утверждается связь крещенских вод с потопными: ветхий человек, первый Адам, как бы утопает, умирает, в водном гробу купели, и выходит из нее, рождается, новый человек нового человечества, второй Адам. В этом смысле, крещение, погружение в воду, есть древнейшее, потопное, Атлантидное таинство.
Так и нас ныне спасает крещение (потопление), подобное тому противообразу, — antitypes, — (Ноеву ковчегу в потопе) —
говорит ап. Петр (I. 3, 21), вероятный очевидец того, что произошло, когда уже явно, во всемирной истории, передвинулась равноденственная точка из Овна-Агнца в Рыб, и вышел из потопных — крещенских вод второй Адам — Иисус.
Все мы христиане, — люди крещеные, но забыли об этом; не помним ни как родились, ни как крестились. Мертвые не чувствуют, что их кладут в гроб; заживо мертвые не помнят, что их погружали в купель: это было для нас, как бы не было; может быть потому, что мы водой крестились, а не Духом.
«Приняли ли вы Святого Духа, уверовав?» — на этот вопрос Павла мы могли бы ответить, как эфесские ученики Иоанна Крестителя: «мы и не слышали, есть ли Дух Святой» (Д. А. 19, 1–2.)
Кажется, люди погибают сейчас больше всего от недостатка памяти и воображения.
