Восток и Запад - Генон Рене (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Если высшей целью человека является его духовная реализация и в мире царит не только законосообразность, но все в нем происходит целесообразно и даже целенаправленно, то тогда моменты «вмешательства» в историю, в становление цивилизаций и культур непонятных для человека сил, как бы он их не представлял себе и как бы он не объяснял их присутствие в своей жизни, обретает метафизическое измерение. Если «пришельцы» могут вызывать только недоверие и опасение (для них Земля — чужбина), то «посланники» вызывают некоторое сомнение, поскольку их послания всегда по непонятной причине переворачиваются их учениками и последователями и превращаются в нечто неузнаваемое; их сторонники и последователи к тому же непрестанно между собой воюют. В отличие от этого метафизическое измерение как бы раскрывает наш проявленный мир, создает в нем просвет, в этом измерении каждый может обратиться к самому сёбе как к центру мира, воспринимая окружающую его природу не как враждебную себе, а напротив, как содействующую. Но обратившись к самому себе, разве каждый не остается один на один с самим собой? Да, в себе он обретает спасение, Бога и исток жизни. Здесь нет и не может быть посредников. Что же тогда? Получается, что бесполезно изучать другие традиции, даже если среди своих, местных вариантов традиции мы можем обрести лишь одни пустые скорлупы, оболочки, без живого духовного наполнения? Отнюдь нет! Ведь «другие» это те же самые мы, только мы себя в них не узнаем. Как только мы это постигаем, путь становится открытым, препятствия тают на глазах. Ведь человек больше, чем его мысль о самом себе, как о существе конечном, не напрасно его называют микрокосмом, аналогом Космоса. Причем, эта аналогия признается и на Востоке, и на Западе. И только как аналоги Вселенной люди могут быть уравнены, оставаясь каждый уникальным творением Бога.
Мы взяли в качестве эпиграфа прекрасно-скорбное стихотворение средневекового японского поэта Басё. Природа — вот то, отношение к чему, действительно, отличает Восток от Запада. Проникновенное, можно сказать, любовное к ней отношение, во всяком случае, более бережное на Востоке (когда–то!) и расчетливое, беспощадное — на Западе (сегодня!).
Это тоже Басё. Или его же:
Конечно, если Природа воспринимается только как объект технологической деятельности и научного исследования, то и человек, как ее часть, может быть только таким же объектом. Но Природа не есть бессмысленный и мертвый объект. И на Западе было Духовная Традиция, и она проходит возь все века, с большей или меньшей полнотой обнаружила себя в тех или иных учениях, культурных формах. Без нее вообще всякое существование человека заглохло бы в кратчайшее время. Она просто «скрывается» от взора тех, кто не готов жить в согласии с ее принципами. Во всяком случае, среди доминирующего в западной ментальности антитрадиционализма или псевдотрадиционализма, только отношение к Природе, ее созерцание может дать новую надежду. Ведь Природа есть развертывающийся во времени проявленный Замысел Бога о человеке и его мире. Увидеть это непросто, но созерцание ее красоты, любование ею, проникновение ее музыкой есть путь к такому постижению. Природа как Замысел Бога, видимая и невидимая, ведомая и неведомая, грозная и милая, простая и бесконечно сложная, — вот истинный Восток и исток.
Чтобы закончить на светлой ноте мое небольшое предваряющее повествование, я хочу привести пример из современной поэзии, это стихи М. Лобановой. Они самодостаточны, как сама Природа; можно сказать, что они как искорки Востока на Западе:
И еще одно, на тему времен года, традиционная и вечная тема искусства:
ПРЕДИСЛОВИЕ
Редьярд Киплинг однажды написал эти слова: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и они никогда не сойдутся». В этой простой фразе чувствуется вся досада завоевателя, который понимает, что те, кого он считал побежденными и покоренными, носят в себе нечто такое, на что он не может иметь никакого влияния. Как случилось, что у поборника британского империализма в Индии вырвалось такое признание бессилия и уныния? Может быть в этом следует видеть эхо личной неудачи, но для нас это неважно, нас гораздо больше интересует, правда ли то, что он сказал. Конечно, видя современное состояние вещей, было бы очень соблазнительно с ним согласиться; однако, если бы мы придерживались такого мнения, если бы мы думали, что никакое сближение невозможно и никогда не будет возможным, мы не стали бы писать эту книгу.
Может быть, больше, чем кто-нибудь другой, мы осознаем всю ту дистанцию, которая разделяет Восток и Запад, в особенности, современный Запад; ведь в нашем "Общем введении к изучению индуистских доктрин» мы особенно настаивали на различиях до такой степени, что некоторые могли подумать о каком-то преувеличении с нашей стороны. Тем не менее, мы убеждены, что не сказали ничего такого, что не было бы совершенно точным; и в то же время мы рассматривали (в нашем заключении) условия интеллектуального сближения, которое, оставаясь достаточно далеким, все же кажется нам возможным. Если, следовательно, мы восстаем против ложных уподоблений, которыми соблазняются западные исследователи, то потому что они не являются незначительным препятствием, противостоящим этому сближению; когда исходят из ошибочной концепции, результаты часто идут наперекор поставленной цели. Отказываясь видеть вещи такими, какими они являются, и признавать определенные отличия, неустранимые в настоящее время, обрекают себя на совершенное непонимание восточного склада ума и лишь продляют и усугубляют недоразумения, тогда как надо стремиться прежде всего их рассеять. Пока западный человек будет воображать себе, что существует только один тип человечества, что есть только одна «цивилизация» с разными ступенями развития, никакое согласие не будет возможным. Истина состоит в том, что существует множество цивилизаций, развертывающихся в очень разных направлениях, и что современная западная цивилизация обнаруживает черты, которые делают из нее довольно своеобразное исключение. Никогда не следует говорить о превосходстве или приниженности в абсолютном смысле, не уточняя того, в каком отношении вещи рассматриваются, когда их хотят сравнить, даже допуская, что они действительно сравнимы. Не существует цивилизаций, превосходящих другие цивилизации во всех отношениях, потому что невозможно для человека сразу и в равной степени применять свои способности во всех направлениях, и потому что существуют направления развития, которые представляются поистине несопоставимыми. Тем не менее, допустимо думать, что можно наблюдать определенную иерархию, и что вещи интеллектуального порядка, например, значат гораздо больше, чем вещи материального порядка; если это так, то цивилизация, которая кажется более низкой в одном отношении, будучи неоспоримо выше в другом отношении, вновь окажется ущербной в целом, какова бы ни была внешняя видимость; таков случай западной цивилизации, если ее сравнивать с цивилизациями восточными. Мы хорошо знаем, что такой способ рассмотрения шокирует большинство западных людей, потому что он противоречит всем их предубеждениям. Но они, оставив в стороне всякий вопрос о превосходстве, могут, по крайней мере, предположить, что вещи, которым они придают самое большое значение, не обязательно всех людей интересуют в той же мере, и что некоторые даже могут их считать совершенно ничтожными и что интеллект можно засвидетельствовать иначе, нежели конструируя машины. Это уже было бы кое-что, если бы европейцы дошли до такого понимания и вели бы себя соответственно; их отношения с другими народами несколько изменились бы и весьма выгодным для всего мира образом.
