Грёзы о Земле и небе - Циолковский Константин Эдуардович (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
Чем объясняется такой невозможный оптимизм, вы это узнаете из развязки наших похождений.
Прогуляться бы после еды… Спать много я не решаюсь: боюсь удара.
Увлекаю и приятеля.
Мы – на обширном дворе, в центре которого возвышается гимнастика, а по краям – забор и службы.
Зачем здесь этот камень? О него можно ушибиться. На дворе почва обыкновенная земная, мягкая. Вон его, через забор!.. Берись смело! Не пугайся величины! И вот камень пудов в шестьдесят обоюдными усилиями приподнят и перевален через забор. Мы слышали, как он глухо ударился о каменную почву Луны. Звук достиг нас не воздушным путем, а подземным: удар привел в сотрясение почву, затем наше тело и ушные кости. Таким путем мы нередко могли слышать производимые нами удары.
– Не так ли мы и друг друга слышим?
– Едва ли! Звук не раздавался бы, как в воздухе.
Легкость движений возбуждает сильнейшее желание полазить и попрыгать.
Сладкое время детства! Я помню, как взбирался на крыши и деревья, уподобляясь кошкам и птицам. Это было приятно…
А соревновательные прыжки через веревочку и рвы! А беготня на приз! Этому я отдавался страстно…
Не вспомнить ли старину? У меня было мало силы, особенно в руках. Прыгал и бегал я порядочно, но по канату и шесту взбирался с трудом.
Я мечтал о большой физической силе: отплатил бы я врагам и наградил бы друзей!.. Дитя и дикарь – одно и то же. Теперь для меня смешны эти мечты о сильных мускулах… Тем не менее желания мои, жаркие в детстве, здесь осуществляются: силы мои благодаря ничтожной лунной тяжести как будто ушестерились.
Кроме того, мне не нужно теперь одолевать вес собственного тела, что еще более увеличивает эффекты силы. Что такое для меня тут забор? Не более, чем порог или табурет, который на Земле я могу перешагнуть. И вот, как бы для проверки этой мысли, мы взвиваемся и без разбегу перелетаем через ограду. Вот вспрыгиваем и даже перепрыгиваем через сарай, но для этого приходится разбегаться. А как приятно бежать: ног не чувствуешь под собой. Давай-ка… кто кого?.. В галоп!..
При каждом ударе пяткой о почву мы пролетали сажени, в особенности в горизонтальном направлении. Стой! В минуту – весь двор: 500 сажен – скорость скаковой лошади…
Ваши «гигантские шаги» не дают возможности делать таких скачков!
Мы делали измерения: при галопе, довольно легком, над почвой поднимались аршина на четыре; в продольном же направлении пролетали сажен пять и более, смотря по быстроте бега.
– К гимнастике!..
Едва напрягая мускулы, даже, для смеху, с помощью одной левой руки мы взбирались по канату на ее площадку.
Страшно: четыре сажени до почвы!.. Все кажется, что находишься на неуклюжей Земле!.. Кружится голова…
С замирающим сердцем я первый решаюсь броситься вниз. Лечу… Ай! Ушиб слегка пятки!
Мне бы предупредить об этом приятеля, но я его коварно подбиваю спрыгнуть. Подняв голову, я кричу ему:
– Прыгай, ничего – не ушибешься!
– Напрасно уговариваешь: я отлично знаю, что прыжок отсюда равен прыжку на Земле с двухаршинной высоты. Понятно, придется немного по пяткам!
Летит и мой приятель. Медленный полет… особенно сначала. Всего он продолжался секунд пять.
В такой промежуток о многом можно подумать.
– Ну что, физик?
– Сердце бьется – больше ничего.
– В сад!.. По деревьям лазить, по аллеям бегать!..
– Почему же это там не высохли листья?
Свежая зелень… Защита от Солнца… Высокие липы и березы! Как белки, мы прыгали и лазили по нетолстым ветвям, и они не ломались. Еще бы – ведь мы здесь не тяжелее жирных индюшек!..
Мы скользили над кустарниками и между деревьями, и движение наше напоминало полет. О, это было весело! Как легко тут соблюдать равновесие! Покачнулся на сучке, готов упасть, но наклонность к падению так слаба и самое уклонение от равновесия так медленно, что малейшего движения рукой или ногой достаточно, чтобы его восстановить.
На простор!.. Огромный двор и сад кажутся клеткой… Сначала бежим по ровной местности. Встречаются неглубокие рвы, сажен до десяти шириной.
С разбегу мы перелетаем их, как птицы. Но вот начался подъем; сперва слабый, а затем все круче и круче. Какая крутизна! Боюсь одышки.
Напрасная боязнь: поднимаемся свободно, большими и быстрыми шагами по склону. Гора высока – и легкая Луна утомляет. Садимся. Отчего это так тут мягко? Не размягчились ли камни?
Беру большой камень и ударяю о другой; сыплются искры.
– Отдохнули. Назад…
– Сколько до дому?
– Теперь немного, сажен двести…
– Кинешь на это расстояние камень?
– Не знаю, попробую!
Мы взяли по небольшому угловатому камню… Кто бросит дальше?
Мой камень перенесся через жилище. И отлично. Следя за его полетом, я очень опасался, что он разобьет стекла.
– А твой?.. Твой еще дальше!
Интересна здесь стрельба: пули и ядра должны пролетать в горизонтальном и вертикальном направлении сотни верст.
– Но будет ли тут работать порох?
– Взрывчатые вещества в пустоте должны проявлять себя даже с большей силой, чем в воздухе, так как последний только препятствует их расширению; что же касается кислорода, то они в нем не нуждаются, потому что все необходимое его количество заключается в них самих.
III
Мы пришли домой.
– Я насыплю пороху на подоконник, освещенный Солнцем, – сказал я. – Наведи на него фокус зажигательного стекла… Видишь огонь… взрыв, хотя и бесшумный. – Знакомый запах, моментально исчезнувший…
– Можешь выстрелить. Не забудь только надеть пистон: зажигательное стекло и Солнце заменят удар курка.
– Установим ружье вертикально, чтобы пулю после взрыва отыскать поблизости…
Огонь, слабый звук, легкое сотрясение почвы.
– Где же пыж? – воскликнул я. – Он должен быть тут, поблизости, хотя и не станет дымить!
– Пыж улетел вместе с пулей и едва ли от нее отстанет, так как только атмосфера мешает ему на Земле поспевать за свинцом, здесь же и пух падает и летит вверх с такой же стремительностью, как и камень… Ты бери пушинку, торчащую из подушки, а я возьму чугунный шарик: ты можешь кидать свой пух и попадать им в цель, даже отдаленную, с таким же удобством, как я шариком. Я могу при этой тяжести кинуть шарик сажен на двести; ты на такое же расстояние можешь бросить пушинку; правда, ты никого ею не убьешь и при бросании даже не почувствуешь, что ты что-нибудь бросаешь. Бросим наши метательные снаряды изо всех сил, которые у нас не очень различны, и в одну цель: вон в тот красный гранит…
Мы видим, как пушинка опередила немного чугунный шарик, как бы увлекаемая сильным вихрем…
– Но что это: со времени выстрела прошло три минуты, а пули нет? – сказал я.
– Подожди две минуты, и она, наверно, вернется, – отвечал физик.
Действительно, через указанный приблизительно срок мы ощущаем легкое сотрясение почвы и видим прыгающий невдалеке пыж.
– Где же пуля? Ведь не клок же пакли произвел сотрясение? – удивился я.
– Вероятно, от удара пуля накалилась до расплавления и мелкие брызги разлетелись в разные стороны.
Поискав кругом, мы в самом деле нашли несколько мельчайших дробинок, составлявших, очевидно, частицы пропавшей пули.
– Как долго летела пуля!.. На какую же высоту она должна подняться? – спросил я.
– Да верст на семьдесят. Эту высоту создают малая тяжесть и отсутствие воздушного сопротивления…
Утомились ум и тело и потребовали отдыха. Луна Луною, а неумеренные прыжки дают себя чувствовать. Вследствие продолжительности полетов во время их совершения мы не всегда падали на ноги и – ушибались. В течение четырех – шести секунд полета можно не только осмотреть окрестности с порядочной высоты, но и совершить некоторые движения руками и ногами; однако самовольно кувыркаться в пространстве нам не удавалось. Потом мы выучились одновременно сообщать себе поступательное и вращательное движения; в таких случаях мы переворачивались в пространстве раз до трех. Интересно испытать это движение, интересно и видеть его со стороны. Так я подолгу наблюдал за движением моего физика, совершавшего без опоры, без почвы под ногами многие опыты. Описать их – надо для этого целую книгу…
