Библия Раджниша. Том 2. Книга 1 - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" (серия книг txt) 📗
То же касается и других религий в Индии. Это очень дорогостоящее явление. Например, в другой джайнской секте монахи живут совершенно обнаженными и не могут останавливаться ни в каких домах или семьях, поскольку близость к семье может породить привязанность. Может возникнуть некоторая проблема, они могут быть смущены. Они могут располагаться только в храме. А джайнские храмы самые дорогие и самые лучшие храмы в Индии. Сейчас трудно строить такие храмы. В Маунт Абу - некоторые из вас могли видеть их, поскольку я, бывало, устраивал там свои лагеря, - они хранят настоящие шедевры искусства. В эти храмы были вложены такие огромные деньги: они все из мрамора. На постройку одного такого храма могли потребоваться сотни лет. Начинал прадед, и лишь третье, четвертое или пятое поколение торжественно открывало храм, когда он был готов. На постройке работали тысячи рабочих, художников, ремесленников.
Пригласить обнаженного джайнского монаха... Ведь обнаженный джайнский монах считается монахом наивысшего порядка. Ачарья Тулси - это не обнаженный джайнский монах. Он считается монахом более низкой степени. Да, он джайн, но если вы спросите последователей обнаженных монахов, они вам скажут: «Нет большой разницы между нами и Ачарьей Тулси. Может быть, он держит три одеяния, а мы шесть, но в этом и все различие. Вот между нашими монахами и ним настоящая разница». И точно, обнаженный джайнский монах мучит себя больше, чем кто-либо во всем мире. Никто не может состязаться с ним, он самый лучший мазохист, какие только могут быть.
Пригласить обнаженного джайнского монаха означает, что вам нужен храм, соответствующий его престижу, иначе вы оскорбите его. И каждый большой город продолжает тратить леньги на воздвижение храмов, поскольку обнаженный монах может останавливаться только в храме. Вы удивитесь тому, что джайнов не так много, но они имеют множество храмов по всей стране. Даже в местах, где не живет ни одна джайнская семья, можно найти джайнские храмы, поскольку джайнские монахи ходят повсюду и им нужно какое-то место, где они могли бы остановиться.
Вы удивитесь - на все это смешно смотреть, - джайнский монах не может просить ни у кого, кроме как у джайна. А сейчас джайнов очень немного, только триста тысяч по всей Индии -как чайная ложка соли в океане. Есть тысячи городков и деревень, где не встретишь ни одного джайна. Джайнский же монах должен непрерывно ходить на протяжении восьми месяцев; он вынужден проходить через деревни, где не живет ни один джайн.
Что же делают джайны? За монахом следует процессия из двадцати семей - двадцать автобусов, пятьдесят автобусов. Причина в том... Вы удивляетесь, почему пятьдесят автобусов? Если бы нужна была одна джайнская семья, то хватило бы и одного автобуса или автомобиля. Нет, джайнский монах должен ходить, прося подаяние, и ему не разрешается просить у одной семьи. Это против их писаний. Когда создавались писания, все это было совершенно правильно, поскольку было так много монахов, что они становились тяжелой ношей для общества. Если монах приходит в одну семью и находит там хорошую пищу, то начнет являться каждый день и измучит эту семью. А если узнают другие монахи, то и они начнут ходить в эту же семью.
Поэтому был установлен закон о том, чтобы ни один монах не просил подаяния только у одной семьи - хотя бы и на один прием пищи. Даже подаяние на один прием пищи он должен просить от нескольких семей: маленький кусочек отсюда, маленький кусочек оттуда. И назавтра ему не дозволяется просить у тех же самых людей. Никакому другому монаху не дозволяется просить в том же самом месте, где уже просил какой-нибудь монах. И теперь это порождает проблему: монах должен просить в разных семьях.
Итак, пятьдесят, шестьдесят семей с пищей всех видов... и со всем тем, что необходимо им самим - палатки и все остальное.
На самом деле осталось только двадцать два обнаженных джайнских монаха, ведь все это дело настолько утомительно, что когда умирает один обнаженный монах, его не заменяет никто. Это очень трудно. Так что пятьдесят, шестьдесят автобусов... Потом палатки, и на ночь собирается целый городок, а утром монах отправится в путь дальше. И они должны устраивать храмы в таких местах, где, странно сказать, нет ни одного человека, являющегося джайном. Чтобы поклоняться в храме, они вынуждены нанимать брамина.
А брамины и джайны - враги (джайнизм это восстание против брахманизма), но брамины это единственные, кто знает, как поклоняться, и поэтому им платят, чтобы они делали это. На самом деле они не поклоняются; это легко понять: как они могут поклоняться врагу? Этот человек Махавира, статуя которого стоит здесь, непрерывно критиковал браминов. И теперь брамин за плату поклоняется ему. Может быть, в глубине души он проклинает его, но снаружи он восхваляет, осыпает цветами и делает все, что предписывает джайнизм для поклонения.
Поутру весь городок будет готов. Монах приходит и узнает обо всех этих автобусах и о том, что весь этот палаточный городок вырос за ночь. Когда он приходил за день до этого, не было ни одной палатки. И всех этих людей он знает, ведь они непрерывно на протяжении месяцев следовали за ним. И, конечно, все эти люди должны быть достаточно богатыми, чтобы бросить все свои дела, чтобы возить за собой повсюду все свои семьи. А время года действительно трудное. В некоторых местах осадки достигают двухсот дюймов (пяти метров), а в некоторых местах может быть еще хуже - пятисот дюймов - и они должны следовать за монахом даже по горам, ведь джайны устраивают свои священные места в горах.
Индусы устраивают свои священные места по берегам рек. Поскольку индусы почти монополизировали реки, джайны вынуждены были что-то делать, чтобы защитить себя, - все тот же состязающийся ум повсюду. Так что они придумали, что лучше всего будет выбрать высочайшие вершины гор и показать этим дуракам, что реки - это просто грязь. В Индии люди выбрасывают в реки мертвые тела, полусожженные тела, мертвых животных. Очень священные места! Поэтому-то джайны и устраивают свои священные места в высоких горах.
Эти автобусы следуют за ними в эти горы, и палаточные города возникают за одну ночь, пока монах спит, но не у него на глазах. Я спрашивал у этих обнаженных монахов: «Вы что, на самом деле не знаете, что эти люди следуют за вами - одни и те же лица, одни и те же палатки, одни и те же автобусы - на протяжении четырех месяцев? Они дурачат сами себя, но кого дурачите вы? И зачем весь этот цирк?»
В частном порядке они говорили мне: «Вы правы, но что мы можем сказать на это? Вы всегда бьете в то место, где больнее всего. У вас есть сноровка, - говорили они мне, - бить людей в самое слабое место. Это же ясно, четыре месяца... Я знаю, но не могу говорить об этом публично, ведь как иначе я выживу?» Монах зависит от этих людей. Эти люди бизнесмены, они вкладывают деньги. Они хотят, чтобы он говорил бедным людям: «Вы страдаете из-за вашей прошлой плохой кармы, а эти богатые люди наслаждаются своей хорошей кармой из прошлой жизни. Если вы тоже хотите наслаждаться, то делайте хорошую карму, подчиняйтесь священным писаниям, следуете принципам, предначертанным великими учителями, и в следующей жизни вы будете богаты».
Я пытался объяснить, почему священники должны все переносить на следующую жизнь: ведь с этой жизнью они ничего не могут сделать. А со следующей жизнью одно хорошо: никто не знает, что случится - случится что-нибудь или нет, выживет кто-нибудь или нет. Такая стратегия была придумана для того, чтобы объяснение оставалось рациональным. В противном случае все еще есть люди, которые делают все, что говорят священные писания, и все же страдают, бедны, больны. Они спрашивают: «Мы делаем все, что вы говорите, - так почему же мы страдаем? » Оставить их в стороне, даже этих джайнских монахов - один из них умирает от рака, так за что же он страдает? За всю свою жизнь он не сделал ничего, о чем можно было бы сказать, что это плохо. Нужно найти какое-то объяснение в его прошлом.
Человек пребывает в страдании, потому что религии не помогли ему уничтожить причины этого страдания.
