Религия эллинизма - Зелинский Фаддей Франкович (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Итак, мантика есть – ну что ж, для Греции это не новое слово. Она всегда ее признавала; ее сыны с незапамятных времен отправлялись в Дельфы к своему вещему богу, чтобы от него узнать угрожающее им в будущем. Только узнать? Нет, конечно: узнать и, милостью богов, предотвратить. Поприще прорицателя по Солону – одно из почтенных поприщ в человеческой жизни:
Этого Феб-Аполлон нам вещателем мудрым поставил: Издали взором своим грозный он рок узнает.
Узнает для чего? Конечно, не для того, чтобы пригласить нас "согласиться" с ним. Напротив, он предостерегает нас: "не плыви – потерпишь крушение". И я остаюсь на суше и спасен. Пока перед нами ласковая предостерегающая мантика. Рок Посидония не таков, и его мантика иная. Разницу прекрасно выразил Валленштейн у Шиллера:
Да, есть такие голоса, не спорю: Назвать "остерегающими" их, Однако, не решился б я: они ведь Лишь неизбежность возвещают нам.
Это именно те, которые слышит пророк Посидония и в глубине своей чуткой души и в немых приметах своего веками испытанного искусства.
Вернее, своих искусств: их ведь много, и Посидоний с уважением относится ко всем. Толкование снов, толкование жертвенных знаков, толкование полета птиц – все это старо, много раз и безуспешно осмеяно. Но вот, что ново, что действует на нас всей силой своей новизны, подавляя нас в то же время своим тысячелетним опытом: астрология! Для нее не прошли даром те два столетия, которые она, будучи Беросом перенесена в Грецию, провела в ближайшем соседстве с греческой наукой: она сама стала наукой, выработала свои методы, нашла свое философское основание, заняла свое прочное место среди ведовских наук. Нападки и насмешки средней Академии, пренебрежение подлинной астрономии тоже пошли ей впрок; будучи вынуждена защищаться, она стала еще неуязвимее. Теперь она празднует свой первый, великий триумф: философия в лице Посидония принимает ее в свою систему. Отныне астрология – наука среди наук, пока равноправная, вскоре центральная; мало того, она – первая среди телохранительниц рока. Нигде его властная запись не действует на нас с такой подавляющей силой, как на этой огненной скрижали небес; нигде, равным образом, его неотвратимость не становится так ясной для самого неученого человека. Уйти от Рока? Да, как же! Попробуйте сдвинуть одну из планет, соединивших свои аспекты в вашем гороскопе!
Да, астрология – это наглядное доказательство неотвратимости рока. С тех пор, как наша личность, в момент ее рождения – или, по иным, в момент ее зачатия, получила от "влияющих" звезд свою неизгладимую астральную печать, она в силу этой печати измеряет обставленный предопределенными вехами путь своей жизни, не будучи в состоянии сдвинуть ни одной потугами своей мнимо-свободной воли. Таков был знак, под которым, благодаря Посидонию, человечество начало свою новую жизнь под сенью римской империи. Счастлив, кто мог, веруя, не мыслить; счастлив, пожалуй, и тот, кто веруя и мысля, мог принять рок, "согласиться" с ним. Но каково было тем, в ком бурлила жажда свободы, чья воля не давала себя заворожить жужжанием веретена предвечной пряхи? Удивительно ли, что они чем далее, тем любовнее прислушивались к ласковому голосу благодати, нашептывающему им, что водою святого крещения смывается астральная печать?
Объективным основанием ведовства был догмат всемирной симпатии: его субъективным основанием была наличность души, родственной божеству. И в отношении ее Посидоний вернулся к догмату первоучителей, отброшенному Панэтием: она не рождается вместе с телом, будучи одинакового с ним происхождения, – она вселяется в него извне, будучи по своей природе самобытна. Эта самобытная душа существовала до своего воплощения и будет существовать после своей разлуки с оживляемым ею ныне телом: догмат прибытия и бессмертия души, тоже отвергнутый Панэтием и не без колебаний выставленный первоучителями, получает у Посидония свою полную определенность, обязательную отныне для его последователей.
Где же пребывает душа, свободная от темницы тела? В подземном царстве? Нет. С этим представлением, восходящим к исконному анимизму и основанным, в сущности, на отождествлении могилы, т.е. обители разлагающегося тела, с обителью переживающей его души, Посидоний энергично порывает, завершая этим начавшийся еще в V веке перелом. Тогда начинало получать право гражданства противоположное мнение – мнение о надземном эфире как об обители отделившихся от тела душ: не без удивления читаем мы в одном афинском государственном надгробии V в. слова:
Души их принял эфир...
столь резко противоречащие тоже государственной элевсинской религии. Нет, всего этого нет: нет бездонных адских пропастей, в которых терпят вечные мучения непосвященные и злые, нет стража Кербера, нет перевозчика Харона и всей этой фантастической эсхатологии, которой пугают детей. Ведь душа – эфирное существо, родственное богу; вполне ясно, что она после разлуки с бренным телом воссоединяется со своей стихией, возвращается в эфир. Да, душа возвращается в эфир: надлежит твердо запомнить этот "догмат вознесения души". Все же ее царство здесь ограничено: душа – сродни богу, но еще не бог, те чистые сферы небес, в которых обитают боги, для нее недоступны. Ее обитель по выходе из тела и до нового воплощения – надземное пространство, над которым, рея в первой сфере светил, плывет Луна, пространство, занятое тремя надземными стихиями – небесной водой, воздухом и (стихийным) огнем. В них они очищаются, а затем, очищенные, проводят остаток времени до своего перевоплощения, в Элисии, который Посидоний представляет себе на Луне.
И тут Посидоний впускает в свою систему сильную струю платонического орфизма; он мог это смело сделать, так как и Платон ведь видел в эфире (хотя не исключительно в нем) обитель отделившихся от тела душ. Посидоний назначил им местом очищения подлунное пространство; оно же, по мнению Платона, было обителью демонов, т.е. посредников между богами и людьми, препровождающих от последних первым их молитвы и от первых последним их указания. Это очень убедительно: ведь душа – это и есть демон. Посредничество между богами и людьми – не это ли и есть чары? И ими ведают души, отделившиеся от тела, души, очищаемые в пространстве, управляемом Луною, безмолвною богинею чар и демонов: это позволяет ввести магию в эсхатологию Посидония. Но Луна в то же время и первая планета; за нею следуют Гермес, Афродита, Солнце, Арес, Зевс, Кронос, эфирные божества небесных светил – мы видели, только их и допускал Посидоний, кроме единого своего всебога. Это опять-таки очень удобно, так как позволяет ввести в эсхатологию Посидония также и астрологию. Души-демоны передают людям указания богов? Это только теперь стало понятно, когда мы убедились, что эти боги – планетные божества, обитающие каждое в своей сфере, повыше Луны.
Пусть так; души-демоны обитают в подлунном царстве, соприкасаясь с надлунной обителью богов. Значит ли это, что их участь здесь одинакова? Никоим образом.
"Всем, которые заступились за невредимость отчизны, оказали ей услуги, способствовали ее величию, назначено на небесах определенное место, где они наслаждаются вечным блаженством. Для того высшего бога нет на всей земле ничего более угодного, чем те скрепленные правом сообщества людей, которые называются государствами: их правители и спасители отсюда ведут свое происхождение и сюда же возвращаются".
Цицерон
Это – посидониевская теория апофеоза.
"...Соблюдай же справедливость и благочестие; велико их значение в отношениях к родителям и близким, но наиболее велико в отношении к отчизне. Такая жизнь – путь к небесам и в этот сонм людей, уже проживших свою жизнь и населяющих по своем освобождении от тела то место, которое ты видишь" – а был это круг, отличающийся своим сиянием от окружающих его огней – "и которое у вас зовется Млечным путем". С него и прочее показалось моим наблюдающим взорам прекрасным и чудесным. Были там звезды, которых мы никогда с этого места не видим, и все такой величины, которой мы никогда не подозревали: меньшей из них была та, которая, будучи всех дальше от неба и ближе к земле, сияет чужим светом...
