Что такое философия - Ортега-и-Гассет Хосе (книги полностью .TXT) 📗
Этот внезапный, непредсказуемый характер и составляет сущность жизни. Совсем другое дело, если бы мы могли подготовиться к ней, прежде чем войдем в нее. Как говорил Данте: "Стрела, которую ждешь, летит медленнее". Но жизнь в целом и в каждый момент похожа на выстрел в упор.
Мне кажется, этот образ довольно точно передает сущность жизни. Жизнь дана нам, лучше сказать, брошена вам, или мы брошены в нее на то, что дано нам; жизнь – это проблема, которую должны решать мы. И не только в особо трудных случаях, которые мы определяем как конфликты или трудные ситуации, а всегда. Если вы пришли сюда, значит решились на то, чтобы: прожить этот отрезок жизни таким образом. Другими словами: мы живем, поддерживая себя на весу, влача тяжесть жизни по перекресткам мира. Тем самым мы не предрешаем, печально или весело наше существование: каково бы оно ни было, оно устанавливается тем, что мы вынуждены непрерывно решать его проблему.
Если бы пуля, выпущенная из ружья, обладала душой, она ощущала бы, что ее траектория точно предопределена наводкой и действием пороха, а если ее траекторию мы назовем жизнью, то пуля окажется просто созерцателем, без какого бы то ни было вмешательства в жизнь: ведь пуля не выстреливает себя сама м не выбирает цели. Но именно потому такой способ существования нельзя назвать жизнью. Жизнь никогда нельзя предопределить. Даже будучи совершенно уверены в том, что произойдет с нами завтра, мы всегда рассматриваем это как возможность. Это другой сущностный и драматический атрибут, который нужно поставить рядом с предыдущим. В каждый момент жизнь представляет собой проблему, большую или малую, которую нам следует решить, не оставляя решение Другому, я хочу сказать,. что она никогда не бывает разрешенной проблемой, а в каждый момент мы чувствуем себя вынужденными выбирать из многих возможностей. [Хотя нам не дано выбирать мир, в котором должна протекать наша жизнь, – такова доля ее фатальности, во мы обнаруживаем некое поле с жизненным горизонтом возможностей – такова доля ее свободы, следовательно, жизнь – это свобода внутри фатальности и фатальность внутри свободы.] Разве это не удивительно? Мы ввергнуты в нашу жизнь, и в то же время то, во что мы ввергнуты, мы должны сделать отдавая себе в этом отчет, говоря об этом, создавая это. Или по-другому: наша жизнь – это наше бытие. Мы только оно и больше ничего, – по это бытие не предопределено, не предрешено заранее, а мы должны определить его сами, мы должны решить, что мы будем: например, что мы станем делать, выйдя отсюда. Это я называю "поддерживать себя на весу, поддерживать собственное бытие". Нет ни отдыха, ни передышки, поскольку сон, являющийся одной из форм жизни биологической, не существует для жизни в основном смысле, в котором мы употребляем это слово. Во сне мы не живем, но, проснувшись и вернувшись к жизни, видим, что она обогатились летучим воспоминанием о сновидении.
Простые и устоявшиеся метафоры не менее истинны, чем законы Ньютона. В этих почтенных метафорах, превратившихся в слова, по которым мы ходим все время, как по коралловому острову, повторяю, в этих метафорах заключена совершенная интуиция самых фундаментальных явлений. Так, мы часто говорим, что страдаем от "тяжести", что находимся в "тяжелой" ситуации. Тяжесть метафорически перенесена от физического объекта, когда на нас что-то висит и давит нас, на внутреннее состояние. И на самом деле, жизнь отягощает всегда, поскольку жить – это поддерживать самого себя, выносить себя и направлять себя. Ничто так не притупляет ощущения, как привычка, и, как правило, мы забываем об этой постоянной тяжести, которую мы тащим и которой мы являемся, – но когда случается что-то необычное, мы вновь чувствуем тяжесть. В то время как светило притягивает другое тело и не ощущает своей тяжести, живущий в мире является одновременно и тяжестью, и рукою, которая ее поддерживает. Подобным же образом "облегчение" восходит к "легче", то есть к утрате тяжести. Отягощенный заботами человек идет в таверну искать облегчения – сбрасывает балласт, и воздушный шар его жизни весело поднимается.
Таким образом, мы заметно продвинулись в нашей вертикальной экскурсии, в этом спуске в глубинную суть нашей жизни.
Из глубин, где мы сейчас находимся, нам видна жизнь как необходимость решать то, чем мы станем. Мы уже не довольствуемся фразой: жизнь – это то, что мы делаем, это в итоге обнаруживать себя самого в мире, занятого вещами и существами мира.
Эти простые слова: "обнаруживать", "мир", "заниматься" – теперь термины нашей новой философии. Можно долго говорить о каждом из них, но я ограничусь определением: "жить – это находиться в мире", которое, как все основные идеи этих лекций, уже есть в моей опубликованной работе. Мне важно отметить это относительно Идеи существования, я провозглашаю ее приоритет. По той же причине мне приятно признать, что самый глубокий анализ жизни принадлежит новому немецкому философу Мартину Хайдеггеру.
Здесь необходимо напрячь зрение, поскольку мы приближаемся к опасным берегам.
Жить – это находиться в мире... Хайдеггер в своей только что вышедшей гениальной книге дает вам возможность заметить все огромное значение этих слов... Речь не идет главным образом о том, что наше тело находится среди других вещей-тел и все это внутри огромного тела, или пространства, которое мы называем миром. Если бы существовали только тела, жизнь не могла бы существовать; одни тела вращались бы вокруг других, всегда одни вдалеке от других, как бильярдные шары или атомы, не зная и не будучи значимыми одни для других. Мир, в котором мы, живя, находимся, состоит из вещей приятных и неприятных, жестоких и благоприятных, угрожающих и отрадных: важно не то, являются ли вещи телами, а то, что они впечатляют нас, нас интересуют, радуют нас, пугают или заставляют нас страдать. Первоначально то, что мы называем телом, это нечто, оказывающее нам сопротивление или препятствующее нам, или поддерживающее и несущее нас, – стало быть, нечто враждебное или благоприятное. Мир – это sensu stricto то, что нас интересует. И жить – это каждому находиться среди вопросов и проблем, которые его интересуют. То есть, не зная как, жизнь оказывается для себя самой тем, что открывает мир, Нельзя жить, если не находишься в мире, наполненном другими вещами, будь то предметы или существа; это значит видеть вещи и события, любить или ненавидеть их, желать или бояться. Жить – это быть занятым другим, что не является самим тобой, жить означает сосуществовать с окружающим.
Наша жизнь в соответствии с этим не только наша личность, а в такой форме часть нашего мира: она – паша жизнь – состоит в том, что личность занимается вещами или с вещами, и очевидно, что наша жизнь будет зависеть как от того, какова наша личность, так и от того, каков наш мир. (Поэтому мы можем представить "нашу жизнь" как дугу, соединяющую мир и Я; но не сначала Я, потом мир, а одновременно оба) Эти два термина близки нам в одинаковой степени: мы осознаем не сначала себя, а затем мир; а жить, по сути своей, это находиться перед миром, с миром, внутри мира, быть погруженным в его движение, в его проблемы, в его рискованные интриги. Но также и наоборот: этот мир, состоящий лишь из того, что интересует каждого, неотделим от нас. Мы рождаемся вместе с ним, и в жизни личность и мир подобны божествам Древней Греции и Рима, которые родятся и живут рядом: например, Диоскуры, – пары богов, которые обычно именовались dii consentes, боги единодушные.
Из глубин, где мы сейчас находимся, нам видна жизнь как необходимость решать то, чем мы станем. Мы уже не довольствуемся, как вначале, фразой: жизнь – это то, что мы делаем, это совокупность наших занятий и находящихся в мире вещей, – потому что мы заметили, что все эти занятия происходят не автоматически, механически, наподобие проигрывания заранее– отобранных граммофонных пластинок, но мы выбираем их сами. Эта определенность идет от жизни; исполнение же по большей части происходит механически.
Огромной важности явление, с которым я хочу вас ознакомить, уже было нами определено: жить – это постоянно решать, чем мы будем. Вы чувствуете парадокс, скрытый в атом определении? Бытие, которое состоит не столько в том, что есть, сколько в том, что будет, стало быть, в том, чего еще нет1 Ведь это основной, нескончаемый парадокс нашей жизни. Я не виноват, это чистая правда.
