Собрание сочинений, том 27 - Маркс Карл Генрих (список книг .txt) 📗
Среда утром
Только что получил твое письмо, на которое уже ответил вышесказанным. У Л.Бл[ана] я был. Мне с ним удивительно не везет — он уехал; может быть,он сегодня вернется. Завтра, а в случае необходимости послезавтра, я опять пойду к нему.
В пятницу вечером я не смогу еще быть в Остенде, потому что деньги будут собраны только к пятнице.
Твой двоюродный брат Филипс был сегодня утром у меня.
Борн составит очень хорошую речь, если ты его немного накачаешь. Хорошо, что немцы представлены рабочим. Но Лупуса {160} надо решительно отучить от чрезмерной скромности. Этот славный малый — один из тех немногих, которых приходится выдвигатьна первый план. Ради бога, только не посылайте Веерта в качестве делегата! Он всегда был слишком ленив, и только успех одного дня на конгрессе [116]заставил его втянуться в работу! И, вдобавок, он хочет еще быть независимым членом. Пусть он остается в своей сфере.
Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F. Ensgels und К. Мапс». Bd. I, Stuttgart, 1913
Печатается по рукописи
Перевод с немецкого
1848 год
24
ЭНГЕЛЬС — МАРКСУ [117]
В БРЮССЕЛЬ
Париж, 14 января 1848 г.
Дорогой Маркс!
Если я не писал тебе, то причина заключалась в том, что до сегодняшнего дня я все никак не мог поймать проклятого Луи Блана. Несомненно, он устраивает это намеренно. Но все-таки я его поймаю — я буду ходить туда ежедневно или подстерегу его в кафе. Напротив, с отцом Флоконом можно иметь дело. Он восхищен тем, как «Brusseler-Zeitung» и «Northern Star» защищали «Reforme» против «National» {161} . Его не смутила даже критика в адрес Л. Бл[ана] и Ледрю-[Роллена], а также мое заявление, что мы в Лондоне решили теперь выступать публично в качестве коммунистов. Разумеется, он выдвигает против этого ряд великолепных доводов: «Вы приведете к деспотизму, вы погубите революцию во Франции; у нас одиннадцать миллионов мелких крестьян, которые в то же время являются самыми рьяными собственниками» и т. д., хотя он ругал также и крестьян, — но «в конце концов, — сказал он, — наши принципы настолько близки друг другу, что мы должны идти вместе; что касается нас, то мы будем вас поддерживать по мере наших сил» и т. п.
История с Мозесом {162} очень забавна, хотя мне и было досадно, что она получила огласку. В Брюсселе, кроме тебя, об этом знали только Жиго и Лупус {163} — и Борн, которому я однажды навеселе рассказал об этом в Париже. Ну, да все равно. Мозес, угрожающий пистолетом, афиширующий по всему Брюсселю свои рога, и притом еще у Борнштедта!! Это, должно быть, было восхитительно. Выдумка Фердинанда Вольфа насчет протокола заставила меня умирать со смеху, — а Мозес верит этому! Если, впрочем, этот осел будет настаивать на своей пошлой лжи об обольщении, то я могу преподнести ему прежние, настоящие и позднейшие подробности, от которых ему не поздоровится. Ведь эта валаамова ослица еще в июле прошлого года здесь, в Париже, объяснялась мне по всем правилам в любви и преданности и доверила мне самые сокровенные секреты своей семейной жизни! Ее бешенство против меня — это только отвергнутая любовь. Впрочем, я в Валансьене думал о Мозесе только во вторую очередь. В первую очередь я хотел отомстить за те подлости, которые они совершили по отношению к Мери {164} .
«Обильное количество вина»ограничилось, в сущности, одной третью бутылки бордо. Жаль только, что рогатый, Зигфрид не составил официального протокола в Рабочем обществе о своем несчастном состоянии. Впрочем, я предоставляю ему полную свободу взять реванш с моими прошедшими, настоящими и будущими метрессами и для этого рекомендую ему: 1) великаншу-фламандку, которая живет в моей прежней квартире, 87, Chaussee d'Ix-elles, на первом этаже и именуется мадемуазель Жозефина, и 2) француженку мадемуазель Фелиси, которая в воскресенье, 23-го с. м., с первым поездом приедет из Кёльна в Брюссель, чтобы оттуда отправиться в Париж. Было бы очень досадно, если бы он не имел успеха ни у одной из них. Сообщи ему, пожалуйста, эти сведения, дабы он мог убедиться в моей искренности. Я поступаю с ним честно.
Гейне при смерти. Две недели тому назад я был у него, он лежал в постели, с ним случился нервный припадок. Вчера он встал, но находится в крайне жалком состоянии. Он с трудом может сделать три шага, опираясь о стены, пробирается от кресла к постели и vice versa {165} . К тому же шум в доме сводит его с ума — стук столяров, удары молота и т. д. Умственно он также несколько ослабел. Гейнцен хотел зайти к нему, но не был допущен.
Вчера я был также и у Гервега. Он, вкупе со своей семьей, болен гриппом, какие-то старые бабы наносят ему визиты. Он сказал мне, что исключительный успех второго тома Мишле [118]совершенно затмил второй том Л.Блана {166} . Я не читал еще ни того, ни другого, так как за отсутствием денег не смог абонироваться в библиотеке. Вообще, успех Мишле можно объяснить только его увольнением и его буржуазным духом.
С Союзом {167} дело обстоит здесь плачевно. Никогда не встречал я подобной расхлябанности и такой мелочной взаимной зависти. Вейтлингианство и прудонизм действительно являются наиболее совершенным выражением жизненных условий этих ослов, и против этого ничего не поделаешь. Одни из них — настоящие штраубингеры, стареющие обыватели, а другие — будущие мелкие буржуа. Класс, который живет тем, что, подобно ирландцам, сбивает французам заработную плату, никуда не годится. Теперь я сделаю еще одну последнюю попытку, и если она не удастся, то я откажусь от подобного рода пропаганды. Надеюсь, что скоро будут получены лондонские документы {168} , которые снова несколько оживят это дело; тогда я воспользуюсь моментом. Эти молодцы, не видя до сих пор никаких результатов конгресса {169} , начинают, конечно, сдавать. Я поддерживаю сношения с несколькими новыми рабочими, с которыми познакомили меня Штумпф и Нёйбек, но еще нельзя сказать, что из этого выйдет.
Передай Борнштедту: 1) По отношению к здешним рабочим он не должен проявлять в подписке такую коммерческую строгость, иначе он потеряет их всех. 2) Агент, которого рекомендовал ему Мозес, — плаксивый и тщеславный слюнтяй, но он — единственный, который еще хочет и может заниматься этим, поэтому его не следует отталкивать; этот парень очень старался, но он не может доплачивать из своего кармана, хотя ему уже приходилось делать это.Из денег, получаемых им, он должен покрывать расходы по пересылке корреспонденции и т. д… {170} . 3) Если он будет посылать сюда отдельные номера {171} , то, во всяком случае, не больше 10–15 экземпляров…***** каждого номера, и только с оказией.Пакеты…***** обыкновенно прибывают в министерство Дюшателя, где для получения их…***** приходится терять много времени и где, с целью подорвать это дело, взимают огромную доплату за пересылку. Подобный пакет стоит от 6 до 8 франков, но что поделаешь, если это необходимо? Эсселлен в Льеже хотел найти железнодорожного проводника, который взял бы это на себя; напиши в Льеж, чтобы это было устроено. 4) Номера, которые еще остались здесь, посланы с оказией в Южную Германию. Если представится оказия, пусть Б[орнштедт] пришлет сюда еще несколько новых номеров для пропаганды в кафе и т. д. 5) На днях Б[орнштедт] получит статью {172} и исторический очерк о прусских финансах. Но ты должен еще раз посмотреть часть его, касающуюся комиссий 1843 г. [119], и внести нужные поправки, так как он написан на основании очень смутных воспоминаний.
